Серебролитный кратер подарил, а потом еще также Целых двенадцать амфор мне наполнил вином превосходным, Сладким и чистым, напитком божественным. Ни из служанок, Ни из рабов о вине том никто в его доме не ведал, Кроме его самого, супруги и ключницы верной. Если кто, пить собираясь, один наполнял только кубок Красным вином этим сладким и двадцать примешивал кубков С чистой водою к вину, то сладчайший, чудеснейший запах Шел от кратера. Не мог тут никто от питья воздержаться. Мех большой с тем вином захватил я с собой и мешок с ним Кожаный с пищею. Дух мой отважный мгновенно почуял, Что человека я встречу, большой облеченного силой, Дикого духом, ни прав не хотящего знать, ни законов. Быстро в пещеру вошли мы, но в ней не застали циклопа. Жирных коз и овец он пас на лугу недалеком. Все внимательно мы оглядели, вошедши в пещеру. Полны были корзины сыров; ягнята, козлята В стойлах теснились; по возрасту он разместил их отдельно: Старших со старшими, средних со средними, новорожденных С новорожденными; сывороткой были полны все сосуды, Там же подойники, ведра стояли, готовые к дойке. Спутники тотчас меня горячо уговаривать стали, Взявши сыров, удалиться, потом же как можно скорее, Выгнав козлят и барашков из стойл, на корабль быстроходный Их погрузить и пуститься в дорогу соленою влагой. Я не послушался их, а намного б то выгодней было! Видеть его мне хотелось – не даст ли чего мне в подарок. Но не радушным ему предстояло явиться пред нами! Тут мы костер развели, и жертву свершили, и сами, Сыра забравши, поели и, сидя в глубокой пещере, Ждали, покуда со стадом пришел он. Огромную тяжесть Леса сухого он нес, чтобы ужин на нем приготовить. Сбросил внутри он пещеры дрова с оглушительным шумом. Сильный испуг охватил нас, мы все по углам разбежались. Жирных коз и овец загнал великан тот в пещеру - Всех, которых доят: самцов же, козлов и баранов - Их он снаружи оставил, в высокой дворовой ограде. Поднял огромнейший камень и вход заградил им в пещеру - Тяжким, которого с места никак не сумели бы сдвинуть Двадцать две телеги четырехколесных добротных. Вот какою скалою высокою вход заложил он! Коз и овец подоил, как у всех это принято делать, И подложил сосунка после этого к каждой из маток. Белого взял молока половину, мгновенно заквасил, Тут же отжал и сложил в сплетенные прочно корзины, А половину другую оставил в сосудах, чтоб мог он Взять и попить молока, чтоб ему оно было на ужин. Все дела, наконец, переделав свои со стараньем, Яркий костер он разжег – и нас увидал, и спросил нас: – Странники, кто вы? Откуда плывете дорогою влажной? Едете ль вы по делам иль блуждаете в море без цели, Как поступают обычно разбойники, рыская всюду, Жизнью играя своею и беды неся чужеземцам? - Так говорил он. Разбилось у нас тогда милое сердце. Грубый голос и облик чудовища в ужас привел нас. Но, несмотря и на это, ему отвечая, сказал я: – Мы – ахейцы. Плывем из-под Трои. Различные ветры Сбили далеко с пути нас над бездной великою моря. Едем домой. Но другими путями, другою дорогой Плыть нам пришлось. Таково, очевидно, решение Зевса. Вождь наш – Атрид Агамемнон: по праву мы хвалимся этим. Славой сейчас он высокой покрылся по всей поднебесной, Город великий разрушив и много народу избивши. Мы же, прибывши сюда, к коленям твоим припадаем, Молим, – прими, угости нас радушно, иль, может, иначе: Дай нам гостинец, как это в обычае делать с гостями. Ты же бессмертных почти: умоляем ведь мы о защите. Гостеприимец же Зевс – покровитель гостей и молящих. Зевс сопутствует гостю. И гости достойны почтенья. - Так я сказал. Свирепо взглянувши, циклоп мне ответил: – Глуп же ты, странник, иль очень пришел к нам сюда издалека, Если меня убеждаешь богов почитать и бояться. Нет нам дела, циклопам, до Зевса-эгидодержавца И до блаженных богов: мы сами намного их лучше! Не пощажу ни тебя я из страха Кронидова гнева, Ни остальных, если собственный дух мне того не прикажет. Вот что, однако, скажи мне: к какому вы месту пристали На корабле своем – близко ль, далеко ль отсюда, чтоб знать мне. - Так он выпытывал. Был я достаточно опытен, понял Сразу его и хитро отвечал ему речью такою: – Мой уничтожил корабль Посейдон, сотрясающий землю, Бросив его возле вашей земли о прибрежные скалы Мыса крутого. Сюда занесло к вам судно мое ветром. Мне же вот с этими вместе от смерти спастись удалося. - Так я сказал. Он свирепо взглянул, ничего не ответив, Быстро вскочил, протянул к товарищам мощные руки И, ухвативши двоих, как щенков, их ударил о землю. По полу мозг заструился, всю землю вокруг увлажняя, Он же, рассекши обоих на части, поужинал ими, - Все без остатка сожрал, как лев, горами вскормленный, Мясо, и внутренность всю, и мозгами богатые кости. Горько рыдая, мы руки вздымали к родителю Зевсу, Глядя на страшное дело, и что предпринять нам не знали. После того как циклоп огромное брюхо наполнил Мясом людским, молоком неразбавленным ужин запил он И посредине пещеры меж овцами лег, растянувшись. В духе отважном своем такое я принял решенье: Близко к нему подойти и, острый свой меч обнаживши, В грудь ударить, где печень лежит в грудобрюшной преграде,
