Этою люди не ходят, она для богов лишь открыта. Все наперед это знавши, в залив они въехали. Быстро До половины взбежал на сушу корабль их с разбега: Руки могучих гребцов корабль этот веслами гнали. Только что врезался в берег корабль их, сработанный прочно, С палубы прежде всего они Одиссея подняли Вместе с блестящим ковром, с простыней, на которых лежал он, И на прибрежный песок покоренного сном положили. После достали богатства, какие ему чрез посредство Высокодушной Афины феаки преславные дали. Все их сложили они у подножья тенистой оливы, Прочь от дороги, чтоб как-нибудь кто из людей проходящих Раньше, чем сам Одиссей пробудился, вреда не принес бы. Сами же тотчас отплыли домой. Но Земли Колебатель Не позабыл об угрозах, которыми он Одиссею Раньше грозил. Обратился он к Зевсу, чтоб дело решил он: 'Зевс, наш родитель! Теперь никакой меж бессмертных богов мне Чести не будет, когда уже смертные люди, феаки, Не почитают меня, от меня же ведущие род свой! Вот, например, с Одиссеем: я ждал, что домой он вернется Лишь после множества бед. Возвращенья его не лишал я Вовсе: его ты ему обещал и кивнул головою. Эти ж на быстром судне отвезли его, спящего, морем И на Итаке ссадили, без счета даров надававши, Вдоволь золота, меди и тканой прекрасной одежды, - Столько, сколько б наверно привезть он не мог и из Трои, Если б домой со своею он долей добычи вернулся'. Зевс, собирающий тучи, ему отвечая, промолвил: 'Что говоришь ты, Земли Колебатель широкодержавный! Очень тебя почитают бессмертные. Да и возможно ль Не почитать одного из старейших богов и знатнейших? Если ж тебя человек оскорбит, то настолько ничтожны Силы его пред тобой, что всегда ты отмстить ему сможешь. Действуй теперь как желаешь и как тебе сердцем хотелось'. Тотчас ответил ему Посейдон, сотрясающий землю: 'Все бы тотчас, Чернооблачный, сделал я так, как сказал ты, Только я гнева боюсь твоего, я его избегаю. Ну, а теперь я намерен прекрасный корабль феакийский, В край свой обратно идущий по мглисто-туманному морю, В щепы разбить, чтоб они наконец перестали в отчизну Странников всех развозить. А город горой окружу им'. Зевс, собирающий тучи, ему возражая, промолвил: 'Вот как, по-моему, было б, мой милый, всего наилучше: Только что в городе люди, на море взглянувши, заметят Быстро бегущий корабль, преврати его в камень близ суши, Вид корабля сохранив, чтоб в большое пришли изумленье Граждане. Города ж им горой окружать бы не нужно'. Это когда услыхал Посейдон, сотрясающий землю, В Схерию, где обитал феакийский народ, устремился. Там он ждал. Подходил уже близко корабль мореходный, Быстро плывя. Подошел к нему близко Земли Колебатель, Сделал скалою его и в дно ее втиснул морское, Крепко ударив ладонью. И после того удалился. Между собою в большом удивленьи вели разговоры Славные дети морей, длинновеслые мужи феаки. Так не один говорил, взглянув на сидевшего рядом: 'Боги! Да кто ж там корабль быстролетный, бегущий в отчизну, Вдруг удержал среди моря, когда уже весь был он виден?' Так не один говорил. И не знали, как все случилось. С речью к ним Алкиной обратился и вот что промолвил: 'Горе нам! Нынче сбывается все, что отец мой когда-то Мне предсказал! Говорил он: сердит на феаков жестоко Бог Посейдон, что домой невредимыми всех мы развозим. Будет день, утверждал он, когда феакийский корабль наш При возвращеньи обратно по мглисто-туманному морю Бог разобьет и высокой горою наш город окружит. Так говорил мне старик. И теперь все сбывается это. Вот что: давайте исполнимте дружно все то, что скажу я: Если отныне какой-нибудь смертный в наш город приедет, Больше не будем его домой отправлять. Посейдону ж В жертву двенадцать отборных быков принесем, и, быть может, Сжалится он, не окружит нам города длинной горою'. Так говорил он. И в страхе быков они стали готовить. Так земных сотрясателю недр, Посейдону-владыке, Жарко молились вожди и советчики славных феаков, Стоя вокруг алтаря. Одиссей пробудился лежащим В крае отцовском своем. Совершенно его не узнал он, Ибо давно уж там не был. Притом же окрестность покрыла Мглою туманной Паллада Афина, чтоб не был и сам он Узнан никем, чтоб успела ему все сказать по порядку, Чтоб не узнали его ни жена, ни друзья, ни из граждан Кто-либо прежде, чем он женихам не отмстит за бесстыдство. Вот потому и другим показалося все Одиссею, - Все: и тропинки в горах и глади спокойных заливов, Темные главы деревьев густых и высокие скалы. Быстро вскочил он, стоял и глядел на родимую землю. После того зарыдал, руками по бедрам ударил И обратился к себе, неудержным охваченный страхом: 'Горе! В какую страну, к каким это людям попал я? К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды, Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем? Все сокровища эти – куда отнести их? Куда тут Сам я попал? Отчего не остался я там, у феаков! Я б как молящий прибегнуть к кому-нибудь мог и из прочих Мощных царей, кто б меня полюбил и в отчизну отправил. Тут же – не знаю, куда это спрятать? А если на месте Все здесь оставлю, боюсь, чтоб не стало добычей другого. Горе! Как вижу, не так справедливы, не так уж разумны Были со мною вожди и советчики славных феаков!
