Молча неси, подчиняясь насильям людей обнаглевших'. Так Афине в ответ сказал Одиссей многоумный: 'Трудно, богиня, тебя узнать человеку при встрече, Как бы он опытен ни был: со всяким сходна ты бываешь. Это крепко я помню, что ты мне была благосклонна Раньше, когда мы, ахейцев сыны, воевали под Троей. После того же как город высокий Приама мы взяли, Морем домой как отплыли и бог всех ахейцев рассеял, Больше тебя я не видел, Кронидова дочь, не заметил, Чтоб, на корабль мой взойдя, ты меня от беды защитила. С сердцем разбитым в груди я долго скитался, покуда Боги меня наконец от напастей решили избавить. Только когда очутился я в крае богатом феаков, Ты ободрила меня и в город сама проводила. Нынче ж во имя отца твоего умоляю; не верю Я, чтобы вправду в Итаку я прибыл; в другой здесь какой-то Я нахожуся стране, а ты надо мной посмеяться Только хотела, мне это сказав, чтоб меня одурачить! Вправду ль, скажи мне, я в землю родную к себе возвратился?' Так отвечала ему совоокая дева Афина: 'Дух в груди у тебя всегда, Одиссей, одинаков. Вот почему и не в силах я бросить тебя, несчастливца. Ты осторожен, умен, не теряешь присутствия духа. С радостью всякий другой человек, воротившись из долгих Странствий, домой поспешил бы, чтоб видеть детей и супругу. Ты же стремишься скорей обо всех расспросить и разведать. Прежде жену испытать ты желаешь, которая стойко И доме тебя ожидает. В печали, в слезах непрерывных Долгие дни она там и бессонные ночи проводит. Что ж до меня, то сомнения я никогда не имела, Знала, что сам ты вернешься, хоть спутников всех потеряешь, Но не хотелося мне с Посейдоном-владыкой бороться, Дядею мне по отцу. К тебе он пылает жестоким Гневом, злобясь на то, что сына его ослепил ты. Дай же тебе покажу я Итаку, чтоб ты убедился. Это вот старца морского Форкина залив пред тобою. Там, где кончается он, длиннолистую видишь оливу? Возле оливы – пещера прелестная, полная мрака. Там святилище нимф; наядами их называют. В этой просторной пещере со сводом высоким нередко Нимфам ты приносил гекатомбы отборные в жертву. Это вот – Нерит-гора, одетая лесом дремучим'. Разогнала тут богиня туман. Открылась окрестность. В радость пришел Одиссей многостойкий, когда вдруг увидел Край свой родной. Поцелуем припал он к земле жизнедарной, Поднял руки потом и начал молиться наядам: 'Зевсовы дочери, нимфы наяды, я вас никогда уж Больше увидеть не думал! Приветствую вас я молитвой Радостной! Будем мы вам и дары приносить, как бывало, Если добычница Зевсова дочь благосклонно допустит, Чтобы остался я жив и чтоб сын мой возлюбленный вырос'. Снова сказала ему совоокая дева Афина: 'Не беспокойся! Теперь не о том ты заботиться должен. Нужно сейчас же, теперь, в углубленьи чудесной пещеры Все сокровища спрятать, чтоб в целости там оставались. Сами ж подумаем, как бы получше нам действовать дальше'. Так сказала богиня и в мрак углубилась пещеры, Ощупью в ней закоулки ища. Одиссей же ко входу Золото стал подносить и прочную медную утварь, Платья богатые – все, что ему подарили феаки. Тщательно их уложила и вход заградила скалою Дочь эгидодержавного Зевса, Паллада Афина. Сели оба они у подножья священной оливы, Стали обдумывать, как погубить женихов обнаглевших. Первою речь начала совоокая дева Афина: 'Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многохитрый! Как укротить женихов тебе этих бесстыдных, подумай. Держатся в доме твоем уж три года они господами, Сватаясь к равной богам Пенелопе и выкуп давая. Та, все время тебя дожидаясь в глубокой печали, Всем надежду дает, обещается каждому порознь, Вести ему посылает, в уме же желает иное'. Так богине в ответ сказал Одиссей многоумный: 'Вот оно как! Предстояло и мне, значит, дома погибнуть, Злую такую же участь приняв, как Атрид Агамемнон, Если б всего наперед, богиня, ты мне не сказала. Дай же мне мудрый совет, чтоб ведал я, как отомстить им. Стой сама близ меня и дерзкую смелость внуши мне, Как и в то время, когда разрушали твердыню мы Трои. Если б ты мне и теперь, Совоокая, так помогала, Я с тридцатью бы мужами в сраженье вступил в одиночку, - Вместе с тобою, богиня, с твоей благосклонной подмогой'. Так отвечала ему совоокая дева Афина: 'Нет, не оставлю тебя и тебя не забуду, как только Время наступит нам дело начать. Не один, полагаю, Из женихов, достоянье твое поедающих в доме, Кровью своею и мозгом обрызжет широкую землю. Дай-ка, однако, я сделаю так, чтоб тебя не узнали. Сморщу прекрасную кожу твою на членах упругих, Череп от русых волос обнажу и рубищем бедным Плечи покрою, чтоб всякий глядел на тебя с отвращеньем. Мутными станут глаза, такие прекрасные прежде, Чтобы противным на вид ты всем женихам показался, Как и оставленным дома тобою супруге и сыну. Сам же ты прежде всего к свинопасу отправься, который Ваших свиней стережет. Он привержен тебе неизменно. Любит дитя он твое, Пенелопу разумную любит. Возле свиней ты его и найдешь. А пасется их стадо Подле Вороньей горы, вблизи родника Аретусы.
