При виде ее слез Внгмар немного опомнился. Рагна-Гейда хотела отстраниться, но он с силой обнял ее, прислонил ее голову к своему плечу и прижался губами к ее волосам. Они пахли дымом и горьковатым духом палой листвы. Рагыа-Гейда затихла, а Вигмар глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя и вернуть хоть немного из прежней бодрости и веры. Он тоже чувствовал, что они вдвоем стоят под лавиной обломков гибнущего мира. Вигмар не знал, чего желать, чего просить у богов и от чего отказываться. Среди разбитого на куски мира не угадаешь, что тебя погубит, а что спасет.
— Все не так уж плохо, — заметила Боргтруд. — У ее брата в руках твоя сестра, а у тебя — его. Ты можешь догнать Гейра и обменять одну на другую.
Вигмар молча кивнул. Образы будущего оставались скрыты густым туманом, и ему не хотелось даже ради сестры снова ехать куда-то, с кем-то встречаться, доказывать свою правоту, взыскивать за какие-то вины, размышлять о долге и чести. Он так устал от всего этого, что ему хотелось окаменеть и навсегда остаться стоять вот так, как сейчас, обнимая Рагну-Гейду и не думая, кто перед кем виноват.
Усадьба Перелесок, когда Вигмар и Рагна-Гейда добрались до нее, оказалась пустой и носила следы поспешных сборов. Приоткрытые створки ворот покачивались на ветру и равномерно, тоскливо поскрипывали.
— А там не может быть фьяллей? — боязливо спросила Рагна-Гейда, придержав коня шагов за двадцать до усадьбы.
— Нет. — Вигмар копотко качнул головой. — Там нет совсем никого, Я слышу.
Он действительно слышал: голос скрипящей двери был голосом покинутого и пустого дома.
Они въехали в ворота, оставили коней во дворе и прошлись но усадьбе. В хозяйском доме и в дружинном, в сараях и конюшнях было одно и то же: всюду валялись разбросанные вещи, всяческая утварь, клочки соломы и сена, рассыпанный овес. И ни единой живой души, если не считать двух или трех кур в курятнике. Должно быть, их не успели поймать в суматохе сборов.
— Ах, да! — вспомнила вдруг Рагна-Гейда. — Я не подумала раньше. Ведь Боргмунд Верзила с сыном тоже были на сва… ну, там. Я только сейчас вспомнила. Наверное, они тоже… А даже если и живы, то поняли, что оставаться здесь нечего…
— Это они верно поняли, — задумчиво согласился Вигмар. — Оставаться здесь теперь, я бы сказал, неумно… Это если сказать вежливо… Ладно! — Вигмар махнул рукой и вовремя вспомнил подходящую пословицу. — Что о том тужить, чего нельзя воротить! Иди, о Фрейя пряжи, в девичью и поищи там себе накидку. Едва ли здешние женщины успели забрать с собой все, что имели. И каких-нибудь рубашек… ну, чего там еще тебе нужно? Сейчас только Один и Фригг смогли бы тебе рассказать, скоро ли мы догоним твоих родичей и вообще попадем к людям, которые нам хоть чем-нибудь помогут. Так что будем надеяться на себя.
С этими словами Вигмар повернулся и пошел в дружинный дом с той же самой целью — пошарить по лежанкам и сундучкам в поисках чего-нибудь полезного. А Рагна-Гейда пошла в девичью. Пустой дом с раскрытыми дверями, разбросанными вещами, опрокинутыми лавками и неубранной золой в очагах почти не напоминал ту зажиточную усадьбу Перелесок, в которой она нередко бывала раньше. Но сейчас это было даже к лучшему. Подбирая разбросанное тряпье, Рагна-Гейда находила рубаху или платье, встряхивала, прикладывала к себе, чтобы убедиться, не мало ли и нет ли больших дыр, и откладывала подходящие в сторонку. Сказали бы ей раньше, что она станет копаться в чужих ларчиках и мешочках, радуясь каждому пустяку: иголкам и ниткам, гребешку с обломанным зубчиком, простым бронзовым застежкам на платье — не расхаживать же с теми золотыми, которые украшали ее свадебный наряд! Был, правда, в глубокой древности один такой герой, которому под старость надоело жить и он вышел прогуляться с золотой гривной на шее, надеясь встретить грабителя. Но Рагна-Гейда была не такова: выжив среди огня, она теперь хотела жить дальше. Так, веретено ни к чему, а вот пара крепких башмаков очень даже пригодится… даже с ремешками, какая удача! Хорошо бы еще ножницы найти… Ну, ладно, можно и ножом отрезать, если что… За последние сутки в душе Рагны-Гейды произошел перелом: она привыкла к мысли, что прежний ее мир разрушен и не вернется. Конечно, высокородной деве из усадьбы Оленья Роща не пристало рыться в чужих обносках, но ведь усадьбы Оленья Роща больше нет, так о чем здесь говорить?
— Нам не помешала бы третья лошадь, — заметил Вигмар, созерцая довольно приличную кучу тряпья и прочих пожитков, которые, по мнению Рагны-Гейды, могли пригодиться в дороге. На самом верху кучи, как поминальный камень на вершине кургана, возвышался небольшой железный котел с цепями, чтобы вешать над очагом. — Правда, ты такая легкая, что на твою лошадь можно нагрузить еще столько же… Я там нашел мешок вяленой рыбы и полмешка ячменя. Но, пожалуй, жернова мы не будем брать? Боюсь, нам не встретится великанша, которая согласится их повертеть. [44]
— Смеешься? — Рагна-Гейда покосилась на него с недоверчивой обидой. — Я и не думала тащить сюда эти жернова, они просто лежали на полу.
— Смеюсь! — со вздохом согласился Внгмар. — А что нам еще остается? А вот котел мы действительно возьмем.
Таким образом, с усадьбы Перелесок Вигмар и Рагна-Гейда уехали уже гораздо богаче, чем приехали. «Мы им заплатим, если догоним, — утешала себя Рагна-Гейда, думая о хозяевах усадьбы. — В моем свадебном наряде было не меньше пяти марок золота. На него можно купить стадо коров». Впрочем, она понимала, что в такое время, как теперь, ячмень будет дорожать, а золото — дешеветь. Трех забытых хозяевами куриц они тоже взяли. «Не оставлять же фьяллям!» — мудро заметил Вигмар, и на душе у Рагны-Гейды сразу полегчало. Им обоим делалось легче, когда они думали о простых вещах и забывали о том, что с ними случилось. Раны души похожи на раны тела: их следует прикрыть, перевязать и предоставить жизненным силам природы делать свое таинственное непостижимое дело заживлении. А потом однажды найдешь на месте зияющей кровавой раны гладкую свежую кожу. А шрамы… Они и на разбитой коленке остаются, не только на душе.
После полудня Вигмар и Рагна-Гейда въехали в узкую длинную долину, ведущую прямо на юг, что сейчас было не только удобно, но и прямо-таки необходимо. Здесь было уже достаточно далеко от родных мест, и Рагна-Гейда не знала, как называется эта долина. По обеим сторонам темнел неприветливый еловый лес. Наверняка за темно-зелеными развесистыми лапами скрывается болотистая земля, поросшая высокой, жесткой, высохшей до белизны травой.
Вдруг Вигмар резко натянул поводья и сделал Рагне-Гейде знак остановиться. Он услышал… нет, не услышал, а каким-то звериным чувством почуял впереди людей. Много-много чужих людей.
— В лес! — вполголоса приказал он и повернул коня к ельнику.
Рагна-Гейда послушно последовала за ним. В груди ее зашевелилось что-то холодное: она старалась держать себя в руках и не поддаваться страху, просто закрыть дверь и не пускать его в сознание, но он стучался слишком настойчиво.
Заехав на несколько шагов в глубь ельника, Вигмар соскочил с коня и забросил повод на сучок.
— Сиди здесь, — шепнул он. — Я пойду посмотрю.
«Не ходи!» — хотела попросить Рагка-Гейда, потому что слишком страшно было оставаться одной, но не попросила. Вигмар лучше знал, что делать.
Но не успел он сделать и двух шагов, как еловые лапы впереди закачались, обозначая чье-то движение, и из-за толстого бурого ствола показалась человечоская фигура. Вигмар мгновенно выставил вперед копье и приготовился к защите; натолкнувшись взглядом на: сверкающий наконечник Поющего Жала, человечек замур, в ужасе выпучив глаза и нелепо подняв перед грудью ладони. Он был один и вид имел вовсе не воинственный.
— Тьфу, ты! — с досадой и облегчением выбранился Вигмар, разглядев своего «противника».
Тот оказался маленьким и щуплым, его морщинистое коричневое лицо заросло жидкой бородкой, и трудно было определить, сорок ему лет или шестьдесят. Одет он был бедно, а коротко, неровно обрезанные пегие волосы недвусмысленно указывали на то, что это раб. Из оружия при нем был короткий нож, больше подходящий для потрошения рыбы, чем для драки.
Несколько мгновений человечек не дышал, впившись в лицо Вигмара расстерянным и испуганным взглядом, а потом перевел дух.
— А.,, я… — начал он, сам, как видно, не зная, что бы такое убедительное сказать для начала.
