Обращаясь вроде бы к Вигмару, он смотрел не на него, а в костер. И Вигмар заново осознал, как много все они потеряли из-за этой глупой вражды, начало которой терялось в событиях последних лет, как исток ручья в болоте. На замкнутом лице Гейра была написана твердая решимость не мириться с Вигмаром никогда и ни за что. Это было последнее, что он мог сделать для чести рода, для памяти погибших и спокойствия живых.
— Послушай, — сказала брату Рагна-Гейда. Она больше не могла все это выносить. — Ты ничего еще не знаешь. Ты знаешь, что я не хотела выходить замуж за Атли. И за Модвида тоже. Я хотела стать женой Вигмара.
Оба собеседника разом вскинули на нее глаза. Гейру показалось, что он ослышался или же она сошла с ума. А Вигмар сам не кот разобраться в своих чувствах. Он понимал, что она заговорила об этом не просто так. И что она скажет дальше: хочет ли она этого сейчас? Раньше Вигмар старался не думать об зтом, считая себя безнадежно оторванным от мира людей, но сейчас, когда к нему вернулась Элъдис и в Гуннвальде с его людьми он нашел новых товарищей, в сердце его проснулось человеческое желание счастья и любви. А любовь означала одно — Рагна-Гейда. Она оставалась с ним, пока ей было больше покуда деваться. Но сейчас у нее появился выбор.
— Я пыталась ненавидеть его, я пыталась исполнять свой долг перед родом, как и ты, — твердо продолжала Рагна-Гейда, и ей становилось легче с каждым словом, как будто люди и боги, земля и небо принимали с ее плеч тяжесть этого груза. — Я согласилась выйти за Атли, но боги показали, что не желают этого. Они привели туда Вигмара. Он убил Модвида и тем отомстил ему за нашего отца. Вспомни об этом, когда опять задумаешься о мести! Эггбранд отомщен, и дух его спокоен. Вам следует помириться. Если ты остался единственным мужчиной в нашем роду, то тебе и следует принять это решение. Пойми: никто не похвалит человека, который мог прекратить напрасную вражду и не сделал этого.
— Даже конунги прекращают вражду родством, — добавил Вигмар. — Отдай мне твою сестру, и будем считать своими врагами только раудов и фьяллей.
Не поднимая глаз, Гейр молча покачал головой. Ему казалось, что его предали. И кто — Рагна- Гейда, сестра, которую он любил больше всех на свете и так горько оплакивал! Влюбленная в Вигмара, она казалась ему потерянной… украденной! Не зря Фридмунд говорил, что Вигмар зачарует ее своими стихами, если позволить им продолжать эти заигрывания на глазах у всех добрых людей. И он оказался прав. Все снова рушилось: Рагна-Гейда была заодно с Вигмаром и против собственного рода, а это было не лучше ее смерти. Мысль о мире с Вигмаром казалась Гейру предательством.
— Я считал тебя своим другом, — сказал он наконец, медленно подняв глаза на Вигмара, и взгляд его был так тяжел, что даже Вигмару стало не но себе. — Когда-то… мы с тобой дрались против фьяллей. Ты забрал из кургана копье, а в нем, как видно, была вся удача Старого Оленя. Она ушла к тебе, а по праву должна была принадлежать нам. Ты разбил все наше счастье. Ты украл у меня сестру, ты убил моего брата. Я не смогу жить спокойно, пока ты ходишь по земле.
Вигмар молчал, глядя ему в глаза. Он понимал все, что творится в душе Гейра, как если бы это были его собственные чувства. Когда мир разрушен и от рода почти ничего не осталось, чувствуешь себя отвечающим за все и хочешь хотя бы ценою жизни сохранить остатки прежней чести. Помириться с убийцей Эггбранда для Гейра означало своими руками убить брата еще раз. Согласиться отдать ему в жены Рагну-Гейду казалось хуже, чем своими руками заново толкнуть ее в горящий дом.
— Вот что! — сказал вдруг Вигмар и легко вскочил на ноги. — Давай положимся на богов. Я хочу взять в жены твою сестру, а ты не хочешь мне ее отдать. Я вызываю тебя на поединок. Если я буду побежден, твой долг перед родом будет выполнен. Если победа останется за мной — значит боги сняли с нас обоих все долги. Ты согласен?
Рагна-Гейда вскочила вслед за ним, на лице ее был испуг, она смотрела на Вигмара, как на сумасшедшего. Чего он опять придумал? Или ему мало крови? Но он лишь бросил на нее беглый взгляд, и ей стало стыдно. Вигмар как будто говорил: «Успокойся. Неужели ты думаешь, что я собираюсь зарезать еще одного из твоих братьев?»
— Я согласен, — с каким-то облегчением сказал Гейр. Сейчас он был готов на все, лишь бы избавиться от этого мучительного и томящего чувства, до конца не ясного ему самому. Он считал Вигмара врагом, но вместо ненависти ощущал только тоску. Обязанность мести не росла из глубины его души, а лежала на плечах, как мешок, навязанный злой судьбой. Все-таки он верил Рагне-Гейде и не понимал, как она могла полюбить дурного человека, а это рождало сомнения. На земле слишком сложно жить — никогда не поймешь, кто прав, а кто виноват. В Валхалле спокойнее. Там все ясно. И в день последней битвы тоже будет ясно, кто друг, а кто враг.
— Пожалуй, придется обойтись без ореховых жердей — где мы в такую темень найдем в лесу орешник? — говорил тем временем Вигмар. — Борре, убери-ка лапник от костра — нам нужно будет место. Гуннвалъд, как по-твоему: если огородить площадку копьями, боги это примут?
— У нас у всех копья на ясеневых древках! Ясень годится! — одобрил эту мысль Гуннвальд. — Я, по правде сказать, такого не ожидал, но если ты думаешь, что вам необходимо драться, то нечему бы и нет?
— Скажи, ведь он его не убьет? — тревожно шептала Эльдис, теребя за руку Рагну-Гейду и переводя жалобный взгляд с Вигмара на Гейра.
— Нет, нет, — твердила та, даже не спрашивая, за которого из двух Эльдис больше боится.
Бояться за Вигмара Рагне-Гейде даже в голову не приходило. Хотя, впрочем… Говорят, что каждый храбр, защищая свою жизнь. Кто знает, на что окажется способен Гейр, перед богами защищая честь рода?
— Подождать бы лучше до утра! — мудро заметил Стейнмод, — Поединок ночью не прибавит вам чести.
— Мне некогда ждать, — ответил Гейр. — Хёгстейн велел мне спешить.
— А боги и ночью видят не хуже, чем днем, — поддержал его Внгмар. — В последнее время все не так, как надо. Я уже привык.
Противники сняли плащи и пошли в огороженное ясеневыми копьями пространство. Костер горел ярко, пламя взлетало высоко, озарял площадку между валунами трепетным и тревожным светом. У обоих были мечи и щиты, и оба казались спокойными, как будто им не было дела до исхода поединка. Они растеряли свое волнение на долгих дорогах, которые привели их сюда.
Гейр напал первым; Вигмар спокойно отвел его удар, а сам не спешил нападать. Звон оружия словно разбудил Гейра. До него внезапно дошло, что наконец происходит то самое, о чем он так страстно мечтал в последние месяцы: он бьется с убийцей Эггбранда; он, единственный из всего рода, получил возможность достойно отомстить. Потому боги и заставили его увезти Эльдис с кургана, что это была недостойная месть, а они предназначили его для достойной. Вот только Вигмар, казалось, не понимал сути происходящего, и был так спокоен, как будто это был учебный поединок с тупым оружием.
Еще несколько ударов — и вдруг Гейр понял, чего Внгмар добивается. Оч берег своего противника и выжидал возможность обезвредить его, не причиняя серьезного вреда. Вигмар держался с ним как взрослый, играющий с ребенком и в птутку выполняющий все условия игры. И в душе Гейра вскипело возмущение: он не хотел, чтобы его жалели и берегли, снисходительно подыгрывали, когда он исполняет важнейшую в жизни обязанность. Чувствуя, как ярость поднимает его на гребне и утраивает силы, он бросился вперед.
Вигмар быстро ловил щитом его удары, и его лицо со стороны казалось озабоченным. Он хотел как можно быстрее покончить с этим поединком, который, конечно, не сделает их с Гейром друзьями и любящими родичами, но хотя бы позволит им спать в одном доме и не опасаться, что враг постарается перерезать горло. Да, он не холл принимать всерьез обязанность мести, которая была так дорога для Гейра. Вигмар слишком ясно понимал, что мертвые не оживают, а если оживают, то от этого никому не становится лучше. Жизнь должна продолжаться, и нельзя позволить, чтобы мертвые утягивали за собой живых. А мир так велик и многогранен, что их мелкие вражды и кипение страстей внутри какой-то округи ничего не значат. Убьет он Гейра или Гейр его — для раудов, фьяллей и той земли, откуда привезли в курган Старого Оленя золотые чаши, ничего не изменится. Так что лучше им обоим жить и давать жить другим. Мир велик — в нем хватит места не только разным людям, но и разным богам. Рагна-Гейда и Эльдис разом вскрикнули, Хладгуд и Гьёрдис охнули. Вигмар отскочил назад, а Гейр опустил щит. На его плече быстро расплывалось
