и то, прежнее, что осталось лишь в воспоминаниях. Если бы боги сейчас спросили, чего она желает больше всего на свете, она ответила бы: пусть эта новая семья, обретенная взамен старой, не распадается никогда и не потеряет никого из своего тесного круга. Но война только началась, Вигмара, Гейра, Тьодольва, Гуннвальда, Вальгаута ждут битвы, мечи фьяллей и раудов. И, может быть, не Эльдис, а валькирия в Палатах Павших вскоре поднесет Гейру медовый рог…
Вигмар вдруг замедлили шаг и оглянулся. Рагна-Гейда оглянулась тоже: они шли по широкой, протоптанной скотом каменистой тропе, где бурые палые листья присыпали короткий зеленый мох, где рыжие сосновые иглы лежали на каменистых выступах. С одной стороны тянулся довольно крутой склон, кое-где поросший чахлыми кривыми березками, а с другой стороны тихо шумел сосновый бор. И ни одного живого существа не было видно вокруг. А Вигмар глядел назад, на восток, где среди серых утренних облаков четко рисовались вершины трех гор Золотого озера, и напряженно прислушивался к чему-то.
— Что ты? — тревожно спросила Рагна-Гейда. — Ты что-то слышишь?
— Я? А, нет. — Вигмар, словно проснувшись, покачал головой. — Так, померещилось. Пошли.
Они двинулись дальше по тропе. Теперь Рагна-Гейда тоже стала оглядывать и прислушиваться.
— Нет, не бойся, — сказал Вигмар, заметив это. — Здесь ничего кет. Просто мне кажется… Троллячий хвост, даже не знаю, как сказать. Уже не первый день мне все кажется, как будто я кого-то жду…
— Кого? — изумленно спросила Рагка-Гейда.
— Да если бы я знал! Все мерещится, как будто ко мне идет кто-то, кому есть до меня дело. И мне до него. Сожри меня Нидхёгг — не знаю, кто это такой. Можешь смеяться. А он идет, и я его жду. Жду, как родича. Нo у меня больше нет никакой родни.
— Может быть, к нам сюда едет еще кто-то из рода Вальгаута? — предположила Pагна-Гейда.
— Между мной и Вальгаутом нет кровного родства. Вальгаута ждала бы скорее Эльдис. Или Вальтора с Тьодольвом.
— А может, они ждут? Хорошо бы у них спросить,
— А как ты это себе представляешь? «Вальтора, милая, не кажется ли тебе, что к нам кто-то идет? Вот мне кажется». Что она подумает?
— Что мы сошли с ума, — грустно признала Рагна-Гейда. — От слишком быстрых перемен счастья и не счастья.
— Вот, и я про то же…
— А может, это он, тот одноглазый фьялль? — Рагна-Гейда вспомнила вчерашние слова Альвкары. — Она же сказала, что Эрнольв очень хочет с тобой встретиться.
— А на кой тролль я ему сдался?
— Ты это у меня спрашиваешь? Тебе виднее. Ты же с ним встречался, а не я.
Вигмар промолчал. Он не хотел лишний раз напоминать Рагне-Гейде об Эггбранде, но ничего другого не мог придумать. Уж не хочет ли Эрнольв выведать еще чего-нибудь? Ну, да, и ради этого идет через весь Квиттингский Север! С тех пор он мог бы найти кого-нибудь другого, кто рассказал бы ему об Эггбранде сыне Кольбьёрна. И даже показал бы курган.
Крутой склон с чахлыми березками кончился, за ним открылось высокое ровное пространство, покрытое бледно-зеленой увядшей травой. Вдали луг упирался в склон новой горы, под которым темнели несколько вросших в землю пастушьих домиков. Тропа заворачивала на луг.
— Наверное, это их пастбище, — решила Рагна-Гейда, — Мы уже давно идем.
— А нам надо вон туда. — Вигмар показал концом копья узкую дорожку, которая ответвлялась от коровьей тропы и тянулась в ту же сторону, в которую они шли — на запад. — Видишь — тропинка?
— Где? — Рагна-Гейда обернулась и пошарила взглядом но камням. — Я не вижу никакой тропинки.
— Да вот же! — Вигмар шагнул вперед и ткнул острием Поющего Жала прямо в каменистую, узенькую тропку.
— А, вижу! — обрадовалась Рагна-Гейда. — Наверное, нам сюда. Только Вальтора ничего не говорила, что от пастбища уходит еще какая-то тропа.
— Вот именно потому нам сюда, — Вигмар кивнул и взял Рагну-Гейду за руку. — Осторожнее, не оступись.
Узкая, едва помеченная тропинка словно играла с путниками: она то пропадала среди острых камней, то ныряла под моховую полянку, то терялась в можжевеловых зарослях, а то вдруг выглядывала слова, маня за собой. Рагна-Гейда и не заметила, как они углубились в сосновый бор, потом вышли из него и стали подниматься сверх по склоку горы. Идти становилось все труднее, ноги скользили по влажным камням, где бледные лучи зимнего солнца растопили ночную изморозь.
— Смотри — ворота, — вдруг сказал Вигмар и остановился.
Рагна-Гейда тоже остановилась, стала поправлять волосы, стараясь отдышаться, и посмотрела вперед. Над тропой нависало несколько высоких бурых валунов, напоминающих стоячие камни, которыми усеяно побережье. А здесь они действительно походили на ворота. Между ними оставалось такое узкое пространство, что пройти мог только один человек. Рагна-Гейда вцепилась в руку Вигмара.
— Я боюсь, — призналась она. — У этих ворот не очень-то приветливый вид.
— Но ведь Альвкара говорила о них, — напомнил Вигмар. — И мы их нашли. А раз мы их нашли, значит нам нужно в них войти.
— Войти-то мы войдем. А вот выйдем ли?
Вигмар постучал в землю концом древка:
— Помнишь, как Поющее Жало лихо расправилось с тем лохматым люрвигом, который хотел поужинать Олейвом? Если Поющее Жало умест обращать нечисть в камень, то и дорогу через камни оно нам как-нибудь проложит. Пойдем.
Не выпуская руки Рагны-Гейды, Внгмар первым прошел между стоячими валунами и провел за собой девушку. Ничего страшного не случилось, узенькая тропка тянулась дальше, петляя между высокими кустами можжевельника и облетевшего орешника. На ходу Paгна-Гейда несколько раз оглянулась, боясь, что за их спинами каменные ворота исчезнут или сомкнутся. Но те стояли по-старому, и Рагна-Гейда успокоилась. Ей даже стало стыдно за свой детский страх: никакие это не ворота, просто два камня. И ничего такого…
— Похоже, мы пришли, — сказал вдруг Вигмар. — Здесь кто-то живет.
Рагна-Гейда выглянула из-за его плеча и ахнула. Перед ней стоял крошечный домик, сложенный из толстых замшелых бревен, с маленьким дымовым отверстием над дверью. Дерновая крыша казалась непомерно тяжелой и сползла, как будто была велика этому домику. На ней густо росли кустики брусники, черники, рыжие стебли багульника и даже насколько чахлых березок. Избушка скорее напоминала большую болотную кочку, чем человеческое жилье. Это была та самая избушка, которую Рагна-Гейда видела во сне в последнюю свою ночь в Оленьей Роще.
— Не ходи туда, — тихо сказала она Вигмару и крепко сжала
Избушка молчала, а над их головами тихо шумели сосны, словно шептали, как живые, обсуждая незваных гостей.
— Не бойся, я туда не пойду, — успокоил ее Вигмар. — Чтобы пролезть в эту дверь, мне придется сложиться пополам, а подставлять свою шею неизвестно под чей топор не хочется. Мы позовем хозяев выйти.
Вигмар шагнул к избушке и постучал острием Поющего Жала в замшелую доску низенькой двери. Гулкий звон показался мягким, приглушенным, словно Поющее Жало заговорило вполголоса. В домике раздался неясный шорох. Вигмар постучал еще раз, сильнее, и в голосе Поющего Жала прозвучало нетерпение.
Дверь скрипнула и приоткрылась ровно на ширину мышиного хвостика. Рагна-Гейда ничего но увидела, но всем существом ощутила, как из темноты на нее уставилось несколько пар глаз. Ей даже казалось, что она различает в дверной июля мерцание этих глаз, чуть голубоватое, как ночные огоньки над
