— Да… ничего… — озадаченно пробормотал Книв, вытащив из котелка пустую ложку. — Примерещилось…
— Болван! — презрительно бросила Ингирид. — Ты откуда воду черпал? Смотри, если лягушка попадется! Самого заставлю сожрать! С костями!
— Да все лягушки спят давно, — пробормотал Книв. — Только это не лягушка вовсе… Вот, опять! Опять блестит!
— Да что блестит?
— То ли огонь отсвечивает…
Книв терялся в догадках, вглядывался в воду и не мог ничего понять. Двадцать лет он прожил на свете и впервые видел такое чудо: на дне котла под водой вдруг загорелось золотистое сияние. Око росло и ширилось, и вот уже казалось, что в котелке закипает расплавленное золото. Но стоило опустить ложку — и сияние пропадало. Обыкновенная вода в обыкновенном котелке. Сухая еловая иголка плавает, надо бы выловить.
Но даже Ингирид со своего места заметила сияние в котелке и подползла поближе. Медвежья накидка волочилась на ней, как крылья летучей мыши.
— Что это? — шепнула она, встав на четвереньки рядом с Книвом.
— Вот, опять… — прошептал он в ответ.
Вода в котелке булькнула, начиная закипать. Дно осветилось золотым блеском. Ингирид вгляделась в этот блеск и внезапно у нее перехватило дыхание: она увидела под водой груду золота. Сверкающие кольца, цепочки, какие-то застежки, россыпь самородков разного вида точно подмигивали и звали: сюда, к нам! Взгляд не выдерживал этого горячего, плывущего и бурлящего сияния; Ингирид моргнула, и все пропало.
— Эй, где ты? — Тюленья шкура над входом в шалаш поднялась, и внутрь просунулась голова Эрнольва. — Хочешь поглядеть на чудо? Тут у нас в котле отражается золото!
— У меня тоже отражается не хуже вашего! — воскликнула потрясенная Ингирид. — Что это такое? Где оно на самом деле?
— Эрнольв ярл, слышишь, что делается? — крикнул из темноты голос Ивара Овчины. — Там у парней в котле золото кипит! А черпнешь — нет ничего! Тролли над нами смеются!
— Похоже, зто у всех! — воскликнул Эрнольв и нервно рассмеялся. Он все не хотел верить в золото Медного Леса, но теперь поверить приходилось. — Воду все брали откуда? Из озера! Должно быть, там на дне столько золота, что мы зачерпнули вместе с водой его отражение!
— Лучше бы само золото! — раздраженно крикнула Ингирид. Ей казалось, что неведомо кто устроил это все нарочно, чтобы подразнить и позлить ее. — О тролли и турсы!
Она села на груду еловых лап, прижимая руки к груди. Ноздри ее подрагивали от возбуждения, взгляду мерещилось золото: вся эта груда колец, самородков и прочего как будто лежала перед ней на расстеленных шкурах. Если бы зачерпнули само золото, если бы все это можно было потрогать, взять в руки… Руки Ингирид уже ощущали мокрую, пронзительно-холодную тяжесть священного дара богов, и невиданная сила вливалась в ее кровь, согретую этим холодным мерцанием. О, скорее бы утро!
— Теперь мы его найдем! — твердила Ингирид себе под нос, глядя куда-то перед собой и вместо стен шалаша видя золотые груды.
Где-то в темноте слышались изумленные и веселые восклицания, смех хирдманов, звон котла — кто-то на всякий случай опрокинул его и не нашел, конечно, ничего, кроме воды. Но для Ингирид золото было рядом, и мысленно она уже протягивала к нему руки.
Рано утром Вигмар, Рагна-Гейда и Поющее Жало уже были на условленном месте возле каменных ворот. Вчера, слушая их рассказ, Тьодольв, Вальтора и прочие обитатели Золотого Ручья так убежденно отрицали существование малой тропы от пастбища к сосняку, стоячих валунов, похожих на ворота, что они и сами готовы были усомниться, а не приснилась ли им избушка троллей. «Нет! — шепнул Вигмар Рагне- Гейде. — Я, бывает, вижу тебя во сне, но безо всяких троллей. Они нам ни к чему, верно?»
Рагна-Гейда фыркнула, и ей вдруг стало весело. Ну, подумаешь, тролли! Ну, тролли, чего такого? Как-то разом вся новая жизнь вошла в ее сознание: она ощутила себя дома в усадьбе Золотой Ручей, все лица вокруг показались родными, и тролли в замшелой избушке стали частью этого мира, забавной и ничуть не страшной. Она сохранила самое главное, что составляло суть ее жизни — себя саму и Вигмара. А все остальное — приложилось.
Рассветный туман висел над горами, и Рагна-Гейда тревожилась, что они не найдут дороги. Но Вигмар уверенно шел вперед, раздвигал туман сверкающим острием Поющего Жала. И сегодня тропинка уже не пряталась, как будто признала гостей и не смела с ними шутить. Бурые валуны, овеянные полосами слоистого тумана, сами казались призрачными, Подойдя поближе, Вигмар звонко стукнул острием копья по ближайшему валуну. Гулкий звон разлетелся во все стороны, отражаясь от каждого ствола и камня, и постепенно замер в глубинах леса и горных склонов,
— Постучались, — сказал Вигмар и упер в землю древко копья. — Скоро хозяева подойдут.
— Я уже здесь… — прошелестело где-то рядом.
От неожиданности Вигмар и Рагна-Гейда вздрогнули и тревожно завертели головами. Туман редел, но никого не было видно.
— Где ты? — негромко позвал Вигмар. — Не бойся. Покажись!
— Я здесь… — ответил дрожащий, чуть слышный голосок. Казалось, он шел издалека и в то же время был близко.
Рагна-Гейда огляделась еще раз и вскрикнула. Возле каменных ворот стояла, трепеща голыми веточками, невысокая молоденькая осинка, Рагна-Гейда не помнила, была ли эта осинка здесь вчера. А сейчас она была. И на высоте человеческого роста с зеленовато-серой коры на людей смотрели глаза. Два узких глаза, зеленовато-серого цвета коры, с крошечным черным зернышком зрачка, смотрели, изредка помигивая. И это было так дико и жутко, что Рагна-Гейда прижалась лицом к плечу Вигмара и зажмурилась, чтобы ничего не видеть. На миг она пожалела, что связалась с этими существами — тут недолго сохранишь здравый рассудок.
— Хорошо же ты спряталась! — сказал Вигмар осинке. Он тоже такого не ждал, но быстрее взял себя в руки. — Мы бы никогда не догадались. Может быть, ты все же примешь настоящий облик? Так будет удобнее разговаривать.
Тут же он усомнился; как знать, какой облик у нее настоящий? А вместо деревца возле валунов уже стояла их вчерашняя знакомая — высокая и худощавая девушка с бледным лицом. Только глаза остались те же самые, которые помаргивали с осиновой коры.
— Так-то лучше! — с облегчением сказал Вигмар. — Знаешь, ты очень красивая осинка, но нам как- то так привычнее…
— А во что ты еще умеешь превращаться? — справившись с первым испугом, спросила Рагна- Гейда. — Хочется знать, чтобы мы были готовы… Если ты опять…
— Я не превращаюсь, — прошептала троллиха, робко опуская лицо и теребя в пальцах край передника. — Я просто отвожу глаза, и людям кажется, что это не я, а осинка. А осинкой я прикидываюсь, потому что это легче всего. Мое имя помогает. Меня зовут Аспла.
— Ты принесла то, что обещала твоя мать? — строго спросил Внгмар. Он считал, что с ненадежным тролчиным народом надо обращаться без грубости, но построже.
— Да. — Аспла подняла руку, и Рагна-Гейда заметила в ее пальцах высушенную заячью лапку.
— Что это?
— Это веретено, — робко пояснила Аспла. Это была очень застенчивая троллиха. — Мать всегда наматывает заклятья на заячью лапку. Там они лучше хранятся.
— Ну, пойдем, — сказал Вигмар. — У нас совсем мало времени. Этой ночью враги подошли совсем близко, ты понимаешь? Они уже на другом берегу озера. Ночью мы видели из усадьбы огни их костров.
— Да, да, мать говорила мне. — Аспла нервно дрожащими пальцами одернула передник и заторопилась. — Идемте скорее, мне ведь еще нужно размотать заклятья.
Они пошли вниз по тропинке вчетвером: Вигмар, Рагна-Гейда, девушка-тролль по имени Аспла и копье по прозванию Поющее Жало. Украдкой разглядывая спутницу, Рагна-Гейда уже вскоре готова была
