озера. У него была еще одна причина, по которой он не мог ждать. Золотой полумесяц в полный голос кричал, что вторая половина где-то рядом. Днем и ночью Эрнольва мучило чувство, что Вигмар сын Хроара совсем близко, стоит только руку протянуть. В ночной темноте Эрнольву мерещилось рядом его дыхание, а днем все тянуло обернуться: казалось, тот стоит за плечом.
Он ехал почты весь день и уже обогнул четверть озера. Мыс между устьем Бликэльвена и озером, где осталась дружина, давно скрылся за отрогами гор, теперь Эрнольв ехал вдоль вересковых пустошей, можжевеловых склонов, еловых перелесков и сосновых боров. Два раза он замечал маленькие рыбачьи избушки: одна стояла на скалистом выступе над самой водой, а другая поодаль, на опушке. Но напрасно он стучал и звал: одна избушка оказалась пуста, а из другой вышел сгорбленный старик и уставился на него пустыми совиными глазами. Похоже, он не слышал или не понимал ни слова. И Эрнольв оставался один на один с облетевшим лесом, увядшими лужайками, гудением ветра в далеких вершинах и холодным дыханием озера.
Однажды Эрнольву померещилась тоненькая тропка, уводящая от воды вверх по склону. Он поехал по ней, но вскоре понял, что ошибся: никакого жилья не было видно, а сама тропка потерялась между кустами можжевельника. Остановив коня, Эрнольз огляделся. Вокруг было пусто и тихо, ко ему померещился чей-то взгляд. Кто-то исподтишка наблюдал за ним, прячась за деревьями и кустами. Не решаясь крикнуть, Эрнольв подождал, потом повернул коня и медленно поехал вниз по склону. Невидимый взгляд царапал ему спину и шею. Рука сама дернулась к щиту, висящему на седле: всем существом ожидая услышать короткий свист стрелы, Эрнольв резко обернулся.
И встретил взгляд. На него смотрели зеленовато-серые глаза с крошечными черными зрачками. Только глаза и больше никого — ни человека, ни зверя. Они смотрели из зарослей, и Эрнольву померещилось, что он видит эти глаза на стволе молодой облетевшей осинки. В ужасе моргнув, Эрнольв глянул снова и не увидел больше ничего. Осинка действительно там была, тонкие голые веточки дрожали, как всегда, без ветра и без причины, но никаких глаз не было.
Нельзя сказать, что путешествие показалось Эрнольву приятным, но возвращаться к дружине ни с чем не хотелось. Чувствуя близость сумерек, Эрнольв решил перекусить и спешился на прибрежной полянке, окруженной старыми лохматыми елями. Усевшись на поваленном дереве, он вынул гороховую лепешку, старую и черствую, кусок жареного мяса. Старательно пережевывая все зто, Эрнольв смотрел на серую, покрытую мелкой рябью воду озера и думал, что напрасно не взял с собой никакого питья. А если от озерной воды на него тоже нападут видения?
— Я вижу, ты не хочешь ничего плохого, — вдруг прошелестел у него за спиной тихий голос.
Сильно вздрогнув от неожиданности, Эрнольв едва не подавился, поспешно выплюнул под ноги недожеванный кусок и резко обернулся, хватаясь за меч.
В трех шагах от него под елью стояла высокая худощавая женщина, вернее, девушка с длинными распущенными по плечам волосами непонятного цвета. Она была совсем одна, и Эрнольв вздохнул с облегчением: хоть кто-то живой и разумный!
— Конечно, я не хочу ничего плохого! — заверил он. — Иди сюда. Хочешь поесть?
Он протянул девушке кусок гороховой лепешки, но она испуганно помотала головой и попятилась.
— Нет, нет! — пробормотала она, опуская глаза. — У чужих нельзя брать, а то попадешь в плен.
— Это у троллей нельзя брать! — Эрнольв усмехнулся. Эта странная диковатая девушка была лицом похожа на сороколетнюю, а вела себя как пятилетняя девочка. — Я же не тролль. Конечно, я не слишком красив, и глаз у меня всего один, но это из-за болезни. Я переболел «гнилой смертью». А раньше я был не хуже других. Я человек, не бойся.
— Я почти не боюсь, — застенчиво ответила девушка. — А ты очень даже красивый.
Эрнольв не сразу нашелся с ответом. Девушка, несомненно, говорила от души, но кто же в здравом уме посчитает его красивым? Наверное, они возле этого озера все сумасшедшие.
— Мне приятно, если я тебе нравлюсь, — ответил он, чувствуя в горле позывы совершенно неуместного, какого-то нервного смеха. — Меня давно не называли красивым. Моя жена говорит совсем другое. При каждом случае говорит, что я урод, каких мало.
— Твоя жена? — Девушка на миг вскинула на него косящие глаза, и Эрнольва отчего-то пробрала дрожь. Он ощутил себя скованным странной слабостью, двигаться не хотелось. Но разобраться в этом ощущении он не успел, потому что девушка опустила лицо. — Наверное, твоя жена — очень дурная и глупая женщина, — подавленно пробормотала она. — Ты такой высокий и сильный… А один глаз — ну, мало ли какие бывают… Много разных…
«Совсем безумная!» — подумал Эрнольв, хотя ее рассуждения в защиту его внешности странно трогали сердце. В самом деле: мало ли какие лица бывают? И вовсе не обязательно называть его одноглазым троллем, как делает Ингирид. Как видно, эта жалкая лесная жительница кое в чем поумнее конунговой дочери. Эрнольву далее стало жаль ее: бедняжка, должно быть, слишком редко видит здесь мужчин. И далее мужа себе найти не может.
— Послушай, милая, где ты живешь? — спросил он. — Моя жена здесь неподалеку, она больна и ей требуется помощь. Может быть, кто-нибудь у тебя в семье умеет лечить лихорадку?
— Мы умеем вылечить что угодно… А разве твоя жена тоже здесь? — робко удивилась девушка. — Зачем она пришла? Откуда вы?
— Мы… мы издалека. — Эрнольву почему-то было неловко рассказывать ей о походе. Как-никак, он пришел захватить ее землю. — Она хотела посмотреть Золотое озеро.
— Она хотела золота! — с неожиданной суровостью сказал девушка и на миг подняла на Эрнольва туманные, зеленоватые глаза. Они так сильно косили, как будто хотели заглянуть друг в друга, и девушка хмурилась от усилия заставить их смотреть прямо. — Тебе не нужно было ее слушать. Лучше уходи отсюда. Ты хороший… Я не хочу, чтобы ты погиб. Чтобы золото Медного Леса сожрало тебя. Уходи, пока еще не поздно, пока дороги назад не закрыты. Моя мать владеет всеми дорогами здесь, и если она их закроет, я не смогу их открыть для тебя. И ты пропадешь вместе со своей женой и всеми злыми горцами.
Эрнольв слушал эту безумную речь, чувствуя, как по спине мерзкой холодной змейкой ползет неудержимый озноб. Ему было так жутко, что перехватывало дыхание: спина под рубахой и накидкой вспотела и стала горячей, а холодная змейка все ползла, добираясь до сердца.
— Здесь есть еще люди, — закончила девушка. — Они другие, у них есть молния. И они хотят, чтобы мы прогнали горцев. И мы прогоним. Никто не получит нашего золота. Оно дает силу всему Квиттингу, и мы будем хорошо его хранить. Ты же не хочешь его — уходи, и мы отпустим тебя.
— Ты сказала, здесь есть еще люди! — торопливо воскликнул Эрнольз, пока способность соображать не пропала в холодной волне необъяснимой жути. — Какие люди? Может быть, здесь есть… Я давно ищу одного человека, его зовут Вигмар сын Xpoаpa. У него длинные рыжие волосы, пятнадцать кос связаны в хвост. И еще у него есть большое красивое копье с золотой насечкой на острие. Может быть, ты видела его?
— Да, здесь есть такой человек, — с удивлением отозвалась девушка. — Я видела его. Он и сейчас здесь.
— Отведи меня к нему! — взмолился Эрнольв, не зная, радоваться ему или ужасаться, следовать за этой странной девушкой, чем-то напомнившей ему безумную сестру Тордис, или бежать от нее со всех ног.
— Я не могу! — Девушка вздохнула и покачала головой. — Тебе нет к нему дороги. Но я могу его привести к тебе, если тебе и правда так нужно с ним повидаться. Только знай — он очень опасен! — с тревогой предостерегла она.
Эрнольв еще раз поймал ее трепещущий взгляд и понял: какой бы безумной она ни была, ее тревога за него неподдельна и она не хочет причинять ему зла.
— Я тоже… немного для него опасен, — не слишком уверенно, больше по старой привычке ответил Эрнольв. — Сама же говоришь: я большой и сильный.
— Нет, что ты! — Девушка взмахнула тонкой рукой с длинными гибкими пальцами. — Он здесь сильнее всех. Его любят все: и Грюла, и еще там! — Она многозначительно показала в небо и втянула голову в костлявые сутулые плечи, как будто ей грозил удар. —И у него есть молния. Даже моя мать
