еще по-юношески нескладная, с непомерно длинными руками и ногами, со светлеющей в потемках головой.
— Ты чего так вздыхаешь? Опять рубаху разорвал? Давай, я зашью, и мать ничего не узнает! — шутливо шепнула Рагна-Гейда, вспоминал горести брата десятилетней давности.
— И ты еще можешь смеяться! — с упреком отозвался Гейр и прислонился к стене рядом с сестрой. — Правда, и то хорошо. Я уже думал, ты никогда не… Ну, чего там слышно?
— Нас всех уже благословила десница богини Bар! — бодро ответил Рагна-Гейда. — Скъёльду сватают Халльберу из Орешанка, меня отдают за Атли. Твой жребий еще не
— Вот к я про то. И ты еще можешь смеяться: — горестно повторил Гейр, как будто не недеялся отныне на понимание ни одной родной души.
Рагна-Гейда вздохнула в ответ. Врат и сестра помолчали.
— Послушай, как ты думаешь… — начал было Гейр, но в нерешительности замолк.
— Я думаю, что все еще будет хорошо, — чистосердечно ответила Рагна-Гейда.
— Если бы! Я вот что… Может, тебе мать рассказывала… Ну, ты и в рунах понимаешь…
— Я уже мерзну! — пожаловалась Рагна-Гейда к обняла себя за плечи. Тепло дома из нее выветрилось, холод осенней ночи беззастенчиво проникал под накидку и рубаху. — Говори скорее, о клен копий. Я охотно поделюсь с тобой всей мудростью, какой наградили меня боги.
Гейр стянул с плеч плащ и закутал в него сестру. Принеся вещей вёльве эту жертву, он несколько приободрился и заговорил смелее:
— Я вот все думаю… Уже много дней думаю…
— Это очень полезное дело! — не удержавшись, одобрила Рагна-Гейда. — Даже Сигурд иногда думал.
— Как по-твоему: могут боги наказывать целый род за провинность кого-то одного?
Рагна-Гейда вздрогнула: она не ждала такого удара. Неужели он что-то знает… Нет, но может быть! Но, как ни хорошо знала Рагна-Гейда пределы мудрости и проницательности младшего брата, сейчас она готова была поверить, что лесные птицы или горные тролли рассказали ему все.
— Я думаю… — виноватым шепотом продолжал Гейр. — Может, это я во всем виноват…
— Ты? — изумилась Рагна-Гейда, не готовая к такому предположению. — В чем ты-то можешь быть виноват?
Ее голос явно выдавал убежденность, что ей точно известен совсем другой виновник. Но Гейр был слишком увлечен своей мыслью и ничего не заметил.
— Я… Ну, что все это: что тебя ни за кого на тинге не сосватали и что войну объявили… Может, это я виноват?
— Объясни! — потребовала Рагна-Гейда, напрасно силясь разглядеть в темноте лицо брата, который возвышался над пей почти на целую голову. — Любая норна скажет яснее! Говори же, ну? Ты о чем?
— Помнишь, когда Эггбранда хоронили…
— Ну, ну, помню! Дальше что? — торопила Рагна-Гейда, на самок деле не задумываясь, что такого ока помнит о похоронах брата.
— Тогда надо было приносить жертву свартальвам…
— Да, — не сразу, а чуть помолчав, выдохнула Рагна-Гейда.
Теперь она вспомнила все, и чувство вины воскресло в ней опять, с новой и страшной силой. Теперь не только Вигмар виноват перед ней, но и она виновата перед ним — как дочь рода, убившего его сестру. Пусть неродную, но Вигмар любил ее. Еще один кровавый след, еще одна бездна между ними. Раньше Рагна-Гейда старалась не думать, даже не вспоминала об этом обычае и не спрашивала, как его исполнили. Мысль об Эльдис, убитой ради посмертного спокойствия Эггбранда, вызывала у нее такой сильный ужас, что она бессознательно закрывала на нее глаза.
— Я не мог… — шептал тем временем Гейр, у которого больше но хватало сил нести груз вины перед родом в одиночестве. — Я не хотел, чтобы ее свартзльвы забрали… Она же ии в чем не виновата! — вдруг с неожиданной страстью выкрикнул он, и Рагна-Гейда в испуге зажала ему рот ладонью. А Гейр продолжал потише, ко с той же решимостью взять вину с хрупких плеч девочки и переложить на своп: — Я видел: Эггбранд сам к ней полез! Сам полез, она его не трогала! Он тоже виноват! Что бы там ни говорили! Я его тоже люблю… любил… и мстить, конечно, надо, но не ей! Она и так… В общем, я ее забрал оттуда. И к Гриму Опушке отвез, Боргтруд обещала ее спрятать.
— Откуда — оттуда? — не веря такому счастью, прошептала Рагна-Гейда. Ей хотелось услышать еще раз.
— Ну, с кургана. Прямо-прямо перед ними, перед свартальвами, успел. Они уже близко были, я их слышал. Она вся замерзлая была, как ледышке, но живая. Я ее к Боргтруд отвез. Она обещала ее спрятать. Вот я теперь и думаю: может, это все мне в наказанье? Что я такой глупый и бессовестный? Сам не знаю, что на меня тогда нашло… Может, надо еще какую-нибудь жертву принести? Только не человеческую! Я этого больше не выдержу! Мне все мерещилось, что я сам там лежу! А теперь война зта… А?
Гейр ждал изумления, горестных упреков, требования рассказать обо всем родне… И не меньше, чем Рагна-Гейда его признанием, Гейр был потрясен, когда сестра с коротким счастливым криком бросилась ему на шею. Он, мгновение назад готовый взять на себя вину целого племени, так и не понял, чем так осчастливил свою любимую сестру.
На усадьбе Бальдвига (которая, кстати, называлась Край Света, и с точки зрения раудов, название вполне отвечало сути) Вигмара ожидали известия, с одной стороны, вероятные, а с другой — неожиданные. Вигмар отлично знал, что невидимая черта между владениями Хроара и Бальдвига вовсе не отделяет мир живых от мира мертвых (как, скажите на милость, разбираться, где какая сторона?). Он прекрасно понимал, что его будут искать и в конце концов кто-нибудь вспомнит о старой дружбе Хроара Безногого с Бальдвигом Окольничим. Вигмар был готов к тому, что за время их поездки к Островному Проливу в усадьбе побывали Стролинги. Но на доле обнаружилось другое.
— Дней десять назад приезжал один человек, —робко доложила фру Альвтруд, когда мужчины вымылпсь с дороги и наконец уселись за стол. При этом она бросила неуверенный взгляд на Вигмара, и он понял, что неизвестный гость приезжал отнюдь не к хозяину усадьбы.
Бальдвпг, который до того благодушно улыбался, довольный благополучным возвращением и встречей с родным домом, сразу стер с лица блаженное сияние и повернулся к племяннице:
— Что за человек? Он назвал себя? Кто его прислал?
— Он сказал, что его зовут Рандвер Кошка.
Бальдвиг вопросительно глянул на Вигмара. Но тот пожал плечами: имя казалось лишь смутно знакомым. Среди родичей, друзей и домочадцев Стролингов он такого человека не помнил.
— Он сказал, что его прислал Модвид Весло, — закончила Альвтруд. — И пообещал потом заехать еще.
— Мог бы не трудиться! — с неудовольствием заметил Бальдвиг. — Я слышал об этом человеке — ведь это он как-то недолго был вашим хёвдингом, да, Bигмар? Не думаю, что он принесет удачу кому бы то ни было, и тем более тебе.
— Да уж, миротворцем его не называют, — несколько растерянно согласился Вигмар.
Он не мог взять в толк, чего Модвиду могло от него понадобиться. В прежние годы они тихо недолюбливали друг друга, но до открытой вражды дело не доходило. Едва ли Модвид решил отличиться и прикончить объявленного вне закона. Сейчас у него, пожалуй, найдутся и другие дела. Или он за прошедшее время помирился со Стролингами и решил помочь им отомстить? Но в это верилось плохо.
Несколько дней Вигмар прожил, бесцельно слоняясь по усадьбе и окрестностям, и не раз обнаруживал себя на пути к Серому Кабану: ноги пытались унести его туда, не советуясь с головой. А голова держалась мнения, что делать этого нельзя ни в коем случае. Объявление вне закона бессрочно —
