Торбранд с досадой взмахнул плетью, не зная, рассердиться или рассмеяться. Прошло больше четырех месяцев, но ему все еще казалось, что неостывший погребальный костер где-то рядом, и мысль о новой женитьбе не приходила ему в голову.
— По правде сказать, у меня больше нет желания связываться с женщиной, — негромко, чтобы услышал один Хродмар, сказал Торбранд чуть погодя.
Он понимал, что именно неумеренное честолюбие кюны Бломменатт привлекло к ней ненависть квиттов и вызвало проклятье. Хотя, конечно, это не могло служить оправданием квиттингским ведьмам.
— А кому же ты думаешь оставить власть над фьялленландом? — тут же безжалостно спросил Хродмар. — Сыновьям Хравна хёльда из Пологого Холма? Вот уж я не думал, что какой-нибудь конунг добровольно передаст власть чужим сыновьям, когда он еще полон сил и имеет возможность завести своих собственных!
Торбранд промолчал, ответить ему было нечего. Да, Хродмар прав, рано или поздно ему придется снова жениться, чтобы дать фьяллям нового конунга. «Но не сейчас! — думал он, молча покачивая головой. — Потом».
— Так ты отпустишь меня? — спросил Хродмар, видя, что конунг совсем забыл о том, с чего они начали разговор.
— Нет! — отрезал Торбранд. — Ты нужен мне. Не забывай, что у нашей мести одна дорога. Мы пойдем на Квиттинг вместе. Ты встретишься с сыном Стюрмира чуть позже. И я сам позабочусь, чтобы он достался тебе, а не кому-нибудь другому. Твоей чести не убудет, если ты немного подождешь. Хорошей мести не вредит ожидание. Я прав?
На этот раз его голос звучал твердо: больше он не примет возражений. Хродмар чуть заметно вздохнул, потом обронил:
— Надо полагать, да.
На дворе усадьбы Чельборг к ним бегом бросились хозяйские дети — десятилетний Сигмунд и его старшая сестра Сигне. Четырнадцатилетняя Сигне уже одевалась как взрослая женщина, в платье со звенящими застежками на груди, но нравом была еще почти ребенок и нисколько не важничала, как многие девочки-подростки. Оба отпрыска Альверика хёльда кричали, перебивая друг друга:
— А к вам приехали люди! Приехали от конунга раудов!
— Вот как! — Торбранд изумленно поднял брови.
Дети смотрели на конунга с опаской — его острые глаза и длинный нос им не нравились, и они подозревали в душе, что он все-таки тролль. Зато к Хродмару, как это ни странно при его внешности, оба относились с большим дружеским расположением.
— От Бьяртмара конунга, с юга, — Сигне махнула рукой на ворота усадьбы, обращенные к югу. — Приехали искать Торбранда конунга.
Сойдя с коня, Торбранд прошел в дом, за ним поспешил Кольбейн ярл. Модольв Золотая Пряжка, остававшийся на время их поездки в Чельборге, вышел навстречу и начал что-то рассказывать. Хродмар направился к дяде, но кто-то тронул его за локоть. Обернувшись, он увидел Сигне.
— А вы теперь уедете, да? — грустно спросила она.
— Надо полагать, да, — невозмутимо ответил Хродмар и пошел к дому, делая вид, что не замечает желания девочки поговорить с ним подольше.
Непонятно почему, но дети Альверика хёльда из всей конунговой дружины выбрали Хродмара и ходили за ним хвостом, томясь робким любопытством. Из разговоров дружины хозяева знали и о «гнилой смерти», и о пожаре, зажженном ворожбой ведьмы, и о квиттингском чудовище — Большом Тюлене. Хродмар, побывавший во всех этих приключениях, казался детям волшебным героем вроде Сигурда Убийцы Дракона. Особенно была восхищена Сигне — Хродмар подозревал, что удостоился чести стать предметом ее первой детской любви. А Асвальд сын Кольбейна оживленно всем рассказывал, что Хродмар нашел-де новую невесту и думает посвататься. Хродмара это нестерпимо раздражало, и однажды они чуть не подрались, так что самому Торбранду пришлось вмешаться. С тех пор Асвальд попритих, но обида Хродмара не прошла. Разговоры о невесте были для него слишком болезненны. Дошло до того, что он старался не вспоминать об Ингвильде, как сидящий в яме пленник старается не вспоминать свет и воздух свободы. Но образ ее приходил к нему против воли: она, новое солнце, которое он увидел, выплывая из мрака смертельной болезни, стала для него всем — светом, жизнью, здоровьем. Без нее он был болен, и другого лекарства не существовало.
В гриднице Хродмар сразу заметил рядом с Торбрандом и Модольвом новое лицо: высокого молодого хирдмана с русыми длинными Болосами, зачесанными ото лба назад, с заплетенной на затылке косичкой, что указывало на племя раудов.
— Надо же! — услышал Хродмар голос Кольбейна ярла. — Это ты приехал от раудов? И опять не рыжий! Тогда почему же вас так прозвали?[21]
— Всех рыжих мы еще в Века Великанов прогнали на Квиттинг, — невозмутимо отвечал рауд. — Уж очень они все задиристые. От них нам осталось одно имя.
— А я думал, квитты стали рыжими оттого, что едят в голодные годы свою болотную руду! — вставил Асвальд. После того как Торбранд конунг запретил ему задирать Хродмара, он не упускал случая поточить свой острый язык об кого-нибудь другого.
— Иди сюда, Хродмар ярл, садись! — позвал тем временем Торбранд конунг. — Как нам тебя называть, ясень меча?
— Меня зовут Гродгард сын Кара, — ответил рауд, когда конунг и его приближенные расселись по скамьям. — Меня прислал к тебе Бьяртмар конунг, а еще его сын Ульвхедин ярл и его дочь Ульврунн. Даже по большей части йомфру Ульврунн, поскольку я из дружины ее мужа, Ингимунда хёвдинга.
— Она здорова? — спросил Торбранд, и его лицо смягчилось, уголки губ опустились книзу, знаменуя улыбку. Он когда-то воспитывался в семье своего дяди Бьяртмара и был привязан к двоюродной сестре, бывшей моложе его на целых десять лет.
— Да, она здорова, только ей теперь приходится много сидеть дома. Вот что она прислала тебе.
Гродгард сунул руку за пазуху и извлек оттуда ивовый прутик, который еще свежим был свернут в тройное кольцо и так высох. Торбранд бережно взял его, подержал в ладонях. Ярлы смотрели на такой подарок с удивлением, а Торбранд улыбался уголками губ, как видно вспоминая что-то далекое и приятное.
— Я непременно побываю у нее, — сказал наконец Торбранд и убрал прутик за пазуху. — Она у себя дома или у Бьяртмара?
— Она у себя. Ингимунд хёвдинг наотрез отказался брать ее в этот поход.
— Чем же она провинилась? — удивился Торбранд, знавший, что его сестра с самого детства гораздо больше любила ходить в походы с отцом, чем сидеть дома с матерью.
— Ровно ни в чем. — Гродгард невозмутимо качнул головой. — Напротив. Фригг наградила ее — она ждет ребенка.
Торбранд охнул.
— И это ты держал напоследок?!
Ярлы заулыбались, даже Хродмар усмехнулся. Таким обрадованным они не видели Торбранда конунга уже много месяцев. Гродгард спокойно переждал поток упреков себе и поздравлений конунгу с будущим племянником, а потом снова заговорил:
— Нет, напоследок я приберег собственно то, с чем меня прислали.
Лицо Торбранда стало серьезным, и все затихли, слушая.
— Во-первых, йомфру Ульврунн приказала передать тебе, что конунг квиттов Стюрмир уплыл с осеннего тинга к слэттам и хочет просить о помощи Хильмира конунга. Он старался не слишком привлекать к себе внимание, но люди Бьяртмара конунга узнали его, когда он ночевал на берегу перед Островным проливом.
— И кто остался править вместо него? — перебил Гродгарда Кольбейн ярл.
— Этого наш конунг точно не знает. Одни говорят — Гримкель ярл, другие — молодой Вильмунд ярл,
