Обшаривая усадьбу жадным взглядом, Хродмар ощутил тесноту в груди. Наконец-то он был возле главной своей цели, не дававшей ему покоя уже больше полугода. Это был дом Ингвильды, ее родной дом, где она впервые увидела свет и получила имя, где дисы, приходящие к новорожденным, дали ей судьбу. Она выросла в этой усадьбе, ее взор каждый день скользил по этим горам. Жаркое чувство тоски и нежности стиснуло сердце Хродмара; ему казалось, что сейчас, увидев наконец то, что было неотъемлемой частью ее жизни, он сам стал ближе к ней. Неужели она здесь? И наконец-то он увидит ее? Увидит, чтобы навсегда увезти отсюда.
— Что будем делать, ярл? — спросил у Хродмара Сигват, кормчий с «Кленового Дракона». — Не похоже, что в этой усадьбе много людей, но я вижу там целых три дружинных дома…
— Всех хирдманов Фрейвид забрал с собой! — сказал Снеколль. — Посмотри, в двух домах даже очаги не дымят. Они пусты.
— А третий? В нем поместится больше людей чем есть у нас.
— А это дом для семейных. Конечно, жены и дети здешних хирдманов остались дома.
— Но ведь кто-то остался их защищать? Не думается мне, что такой человек, как Фрейвид, ушел на войну и оставил свой дом беззащитным.
— А мне думается именно так! — сказал Хрод-мар. — Считается, что эту усадьбу защищает сам Медный Лес. Никто из соседей не посмеет напасть на дом Фрейвида, поэтому здесь не нужно много хирдманов. Свою дружину он забрал с собой. Но даже будь здесь целое войско, я все равно пойду туда. Кто-нибудь пойдет со мной?
Спустившись по склону горы, фьялли вышли к самой стене усадьбы. Она, казалось, спала, за воротами было тихо.
В лесу заранее вырубили несколько длинных крепких жердей, и преодолеть стену было нетрудно. Хродмар первым спрыгнул во двор, вслед за ним несколько человек побежали к воротам, чтобы открыть их и в случае надобности обеспечить отступление. Снеколль с товарищами кинулись к обитаемому дружинному дому и, не заглядывая внутрь, подперли дверь бревном. Даже если там целое войско, то оно там и останется на все время, которое понадобится фьяллям. Остальные во главе с Хрод-маром устремились к хозяйскому дому, но дверь сама раскрылась им навстречу: должно быть, внутри услышали шум.
Женщина в дверях истошно завизжала, на лице ее были ужас и изумление. Не этих гостей она ждала. Ее отшвырнули в сторону, десяток фьяллей мгновенно рассыпались по дому. Всюду им попадались перепуганные женщины, кое-кто из мужчин схватился за оружие, в разных концах дома мгновенно вспыхивали быстрые схватки и тут же затухали. Мужчин было мало.
Ворвавшись в гридницу, Хродмар сразу увидел несколько знакомых лиц, памятных ему по Прибрежному Дому. Возле очага застыла хозяйка, жена Фрейвида. Открыв рот и вытаращив глаза, она смотрела на Хродмара и не верила, что перед ней — не морок и не страшный сон. Фьялли в ее доме! В Кремнистом Склоне, который со дня основания не знал врагов и захватчиков!
— Где твоя дочь? — сразу спросил Хродмар, опустив конец меча. Он даже не задумался, почему глухой ночью тут никто не ложился спать.
Фру Альмвейг смотрела на оружие безумным взглядом и молчала, не в силах даже взять в толк, о чем ее спрашивают.
— Хродмар! — раздался вдруг в углу чей-то знакомый голос. Резко обернувшись, Хродмар узнал брата Ингвильды, Асольва. — Хродмар! — продолжал тот, глядя на нежданного гостя с изумлением, но без особого страха. — Это правда ты?
Такой вопрос удивил Хродмара.
— Конечно, я! — с недоумением воскликнул он. — Ты — Асольв, я не перепутал? Может, хоть ты скажешь мне, где твоя сестра?
— Ты пришел за ней? А мы думали, что вы — морок, который навела Хёрдис. Она это умеет! Недавно она заставила людей поверить, что дом вот-вот обрушится им на головы. Только мы думаем, что сейчас она должна быть уже у богов…
— К троллям и турсам вашу ведьму! — теряя последние остатки терпения, крикнул Хродмар. Гнев исказил его лицо, и сейчас он был так страшен, что женщины едва смели вдохнуть. — Где Ингвильда?
— Так тебе нужна Ингвильда? — почему-то удивился Асольв.
— А кто же еще? Она — моя невеста, и я получу ее, если только она жива! Ее привезли сюда, я знаю! Где она, ну!
— Сюда привезли Хёрдис! — перебивая его, воскликнул Асольв. У него тоже была в голове полная путаница из страхов и надежд, но он чуть ли не единственный на свете сейчас помнил, что у Фрейвида
— Хёрдис? — повторил Хродмар, не в силах сразу уразуметь значение этого имени. — А Ингвильды здесь нет? Так это я, выходит, гнался, как безумный великан, за Хёрдис?
Хродмар опустил меч, чувствуя, что у него задрожали колени. Такого с ним не случалось еще никогда, и он принял было это за признак какой-то внезапной болезни. Он знал, что «гнилая смерть» никогда не возвращается к тому, у кого побывала в гостях, но сейчас ему вспомнилось начало этой хвори. Огонь, горевший в его груди, погас, перед глазами стало темно и пусто. Однажды он пережил страшное разочарование з этой же самой надежде — в Страндхейме, полгода назад. Тогда Ингвильда ушла от него в Кремнистый Склон. И вот он сам здесь, в Кремнистом Склоне, в самом сердце Медного Леса, что само по себе — уже подвиг, достойный саги. Но все это дым и прах по сравнению с тем, что снова ее здесь нет!
Больше у Хродмара не было сил на гнев и даже на отчаяние. «Чтоб тебе пусто было!» — говорят, когда не могут подобрать подходящего проклятия. Теперь Хродмар испытал это на себе. Ему стало пусто. Он сел на край ближайшей скамьи и закрыл лицо ладонями. Ему хотелось исчезнуть, созсем исчезнуть, чтобы не существовать и не ощущать этой ужасающей, давящей пустоты.
В гриднице было тихо. Обитатели Кремнистого Склона и фьялли смотрели на Хродмара с одинаковым недоумением. А Хар, заметно выросший за последние полгода, тихо выскользнул из гридницы и метнулся к свиному хлеву. У ворот стояли фьялли, но в хлеву тоже был лаз за стену усадьбы. Хар обнаружил его уже после бегства Хёрдис и не раз успел воспользоваться им.
Огонь перед жертвенником постепенно набирал силу; увлекшись беседой с ведьмой, Горм забыл подкладывать топливо, но пламя разгоралось само собой. Языки его росли и ширились, как будто огненный дракон, проснувшись, поднимается, тянется, расправляет крылья и готовится закрыть ими полмира. Вот пламенный столб взметнулся так высоко, что скрыл за собой валуны на задней стороне площадки.
— Смотрите, смотрите! — закричал Альрик, внезапно заметив это.
— Огонь разрастается! Боги ждут жертву! — воскликнул Горм. — Ведите ее сюда.
— Подождите! — вдруг произнес незнакомый низкий голос.
Голос шел откуда-то сверху, и поначалу каждый подумал, что ему послышалось. Горм и Альрик вздрогнули от неожиданности, а Хёрдис быстро повернула голову. Ей этот голос был знаком.
И тут же она вскрикнула, к вместе с ней вскрикнули все, кто был на площадке.
Перед одним из стоячих камней возникла человекоподобная фигура, ростом точно как сам валун, то есть в три или четыре раза больше обычного человека. Его лицо и тело медленно выступали из плотной громады камня, как будто вытаивая из нее. Волосы и борода, кожа и одежда были такого лее цвета, как черноватый камень, но глаза смотрели прямо на людей, и взгляд их был пустым и глубоким, как подземелья Нифльхель. От всего облика великана веяло холодной нездешней силой, и сама эта сила сковала, обездвижила людей. Как темные альвы, застигнутые солнцем, они окаменели перед лицом ожившего камня, не в силах подать голос или двинуться. Они забыли даже, зачем пришли сюда. В свете полной луны они сами казались валунами, а великан сделал шаг к огню, и грохот его каменных ног разлетелся далеко по темным горам.
Взгляд великана остановился на Хёрдис.
— Хэкса! — сказал он, и его низкий голос дрогнул, в темных глазах мелькнуло какое-то живое чувство. Оно казалось неуместным, пугающим, как живые глаза, внезапно открывшиеся на каменном лице горы. А житель валунов продолжал с какой-то грустной мольбой в голосе: — Хэкса, зачем ты ушла от меня?
