ворона? А она звала так уверенно, как будто обращалась к хорошему знакомому и твердо рассчитывала на ответ. И Даг молчал, осознав, что у его маленькой сестры завелись важные тайны, которыми она не может поделиться даже с ним. Это потрясло его, но не удивило, как ни странно. Ведь корабельщик Эгиль говорил, что ей достался дух светлого альва.
На гряду валунов над обрывом опустился крупный черный ворон, вылетевший из-за леса.
А Хельга шагнула к камням, радостно протягивая руки: она видела стоящего там высокого человека в широком черном плаще.
— Хравн! — воскликнула она, и сердце ее горячо билось от счастья, что призыв не остался без ответа. Эта первая победа уже казалась ей залогом будущего: теперь она не одна, и ей хотелось обнять его в благодарность за то, что он ее услышал.
И Хравн улыбнулся ей — странно, неловко, неестественно, но не лживо. Он как будто не умел улыбаться, но хотел научиться. И он был очень рад ее видеть. Его черные глаза изливали живой теплый свет и щурились от счастья ласкать взглядом маленькую фигурку девушки.
— Хравн! — Хельга подбежала к нему и схватила за руку, но тут же отпустила, испугавшись своей смелости. Однако, ничего страшного не случилось. — Почему ты не пришел в прошлый раз, ведь я же тебя ждала! — упрекнула она его.
— Ты не звала меня, — ответил Хравн, и даже голос его показался не таким резким, как в прошлый раз, он стал мягче, и в нем яснее слышалась приветливость. — Чтобы я пришел, ты должна позвать. Это обязательно. А ты сама не знала, хочешь ли ты меня видеть. Ты боялась. А к тем, кто боится, я никогда не прихожу. Ведь сейчас ты уже не боишься?
— Я не боюсь… Чего тут бояться? — От радости Хельга не сразу находила подходящие слова — так много ей хотелось ему сказать. Сейчас, когда Хравн появился, она осознала, с какой силой хотела видеть его все эти долгие дни, как тосковала по нему. Он казался ей роднее всех на свете, ближе, чем Даг, о котором она в эти мгновения совсем забыла. И сейчас она не задавала вопросов, кто он: довольно и того, что он слышит и понимает ее.
А Даг видел, что на камнях сидит ворон и смотрит на Хельгу, неподвижно застывшую в двух шагах перед ним. Она склонила голову, точно так же, по-птичьи, и Даг готов был поклясться, что они разговаривают. Но он не слышал ни звука. Ему хотелось уйти подальше, чтобы не лезть не в свое дело, но странное оцепенение не давало двинуться.
— Я хотел… хотел прийти к тебе. — Мягко продолжал Хравн, взяв руку Хельги и слегка поглаживая ее пальцы. И теперь она совсем не боялась, потому что сам Хравн стал другим. Его лицо оживилось, глаза блестели живее, и он стал очень похож на обычного человека, только слишком смуглого. — Я хотел быть с тобой. С тобой так хорошо. Ты — теплая, ты греешь меня.
Хельга смотрела ему в глаза и чувствовала себя такой счастливой, как никогда в жизни. Она даже забыла, ради чего звала его, но где-то в глубине души бился прохладный тревожный родничок.
— Я… Я позвала тебя, чтобы ты… — начала она, не в силах собраться с мыслями. — Помоги мне! — взмолилась Хельга наконец. — У нас тут все стало вверх дном. Все перессорились, и я не знаю, как им помириться. Гудмод сердится, потому что отец заступается за Вальгарда. Вальгард убил Ауднира, потому что тому было жаль лошади. А лошадь понадобилась потому, что Вальгард и Атла остались без всего. А это потому, что на Севере война. А почему война — я не знаю. А тут еще духи разбушевались, потому что их разбудила старая Трюмпа. Что со всем этим делать? Ведь если ничего не делать, то все развалится. Ты можешь мне помочь?
— ТЕБЕ помочь трудно — ты не умеешь жить спокойно, когда рядом кому-то плохо, — ответил Хравн, с ласковым сочувствием глядя на нее. — А это теперь надолго. Прекратить войну на Квиттинге я не могу. У нее слишком длинные и глубокие корни. Многие люди на западном побережье думают, будто знают, как началась эта война[21]. Но никто не знает всей правды. Война начинается не тогда, когда этого хочет конунг или даже его дружина. Если этого не хочет страна, не в меру отважного конунга просто сменят на другого, и все.
— Но разве может этого хотеть вся страна? — Несмотря на доверие к Хравну, Хельга не могла поверить в такое. — Разве люди хотят умирать или убивать других? Этого никто не хочет!
— Иной раз люди думают, что в этом их долг! Когда в душе каждого поселяется маленький тролль, который нашептывает воинственные песни. Вроде тех, что вселились в ваши горшки! — Хравн усмехнулся, и Хельга даже не стала спрашивать, откуда он это знает. — Обычно этот тролль появляется от голода. Или от боязни его. В души сытых и довольных людей он никак не может проползти. Вся беда в том, что сытых и довольных в земном мире очень мало. Если у фьяллей мало хорошей земли и нет железных копей, нечего спрашивать, почему они такие воинственные.
Хельга растерянно помолчала. И без вопросов было ясно, что дать племени фьяллей другую землю и тем умерить их отвагу не под силу ни ей, ни даже Хравну. И руки опускались: что такое наши беды в просторах Морского Пути? У каждого племени, как и у каждого человека, своя правда, свои желания. Призывы к миру ничего не изменят, пока кому-то не хватает земли или железа.
Но тут же Хельга тряхнула головой. Фьялленланд далеко. А здесь, а Хравнефьорде, пока все проще. Здесь не требуется какой-то другой земли. Семена раздора пока что занесены чужим ветром, и их еще не поздно собрать, не дать им прорасти.
— Но наших троллей разбудили не фьялли и даже не Вальгард, — сказала Хельга и посмотрела в лицо Хравну. — Это сделали Ауднир и Трюмпа. Ауднир уже поплатился, да и Трюмпа тоже. Наверное, этих духов можно как-то успокоить. Они — наши, и это в наших руках. Ты знаешь, как это сделать? Ведь ты же знаешь!
Прежде чем ответить, Хравн внимательно и ласково посмотрел ей в лицо, точно искал взглядом что-то скрытое и любовался тем, что увидел. И Хельга ощущала, как тревога тает, как взамен ее душу наполняет уверенность, покой, готовность немедленно что-то сделать. Могучий, но мягкий поток ветра с моря обливал ее, она вдыхала ветер и чувствовала себя огромной, как гора. Такой же могучей, ровно дышащей, вечной…
— Пойдем. — Хравн шагнул в сторону от тропы и потянул за собой Хельгу.
Хельга сделала шаг от тропы. Даг с тревогой смотрел, как она зачарованно следует за вороном, который неспешно перелетает с места на место в трех шагах перед ней и ведет ее за собой куда-то вверх по лесистому склону горы. Даг протянул руку, желая удержать ее, но не посмел. Ее нельзя было удерживать, какая-то высшая сила властно и уверенно мешала ему. Сестрой завладели духи… Но какие-то другие, не те, что вселялись в миски и даже в деревья на Седловой горе. Даг смутно, только через сестру, ощущал рядом присутствие исполинских сил, посланцем которых был этот ворон. Но страха в душе не было.
Его не звали. Но Хельга сделала еще шаг, и он двинулся за ней. Кто бы здесь ни был — он не должен оставить ее одну и не оставит.
Хравн уверенно шагал через негустой лес, и Хельга едва поспевала за ним. Он вроде бы не торопился, но каждый его шаг невидимо покрывал такое расстояние, какого Хельга не могла одолеть и за десять. Она боялась отстать, но Хравн сам заботился, чтобы этого не случилось, подавал ей руку, помогая перебраться через овраги, камни, бурелом, и Хельге было так легко, точно ее нес невидимый великан.
Земля сама бежала под ноги, и Хельга не заметила, как оказалась в самой вершине фьорда, на склоне горы.
— Посмотри! — Слегка придерживая ее за плечо, Хравн острием копья показал ей куда-то вперед. Хельга и не заметила, откуда у него взялось это копье — длинное, с черным древком и блестящим, беловатым, почти как серебро, наконечником. — Вот что не дает покоя всем здешним духам!
Хельга глянула в ту сторону и вздрогнула: на самой вершине торчал воткнутый меж камней шест, а на нем болтался длинный лошадиный череп. Ветер трепал и поворачивал его, пустые глазницы глядели то туда, то сюда… В испуге Хельга вцепилась в руку Хравна, и страх мгновенно исчез. Ей даже стало стыдно бояться. От Хравна исходило ощущение огромной силы, и оно не просто ощущалось — оно передавалось Хельге, грело ее, как греет тепло близкого огня.
— Даг, погляди! — Обернувшись, она кивнула брату на череп. — Откуда это здесь?
— Это, должно быть, тот самый, что Ауднир отнес старой Трюмпе, — хмуро бросил Даг. — Помнишь, его видели?
— Там на шесте — заклинания, чтобы духи не знали покоя и гнали пришельцев прочь, — сказал
