продолжал мой не совсем уже трезвый собеседник. – Подумал сначала, что дед проснулся и выполз наружу, пока я глаза закрывал. Но как? Я их закрыл на долю секунды, не больше. За это время не то что вылезти – с боку на бок не перевернуться. А главное – вход в палатку оставался закрытым! Палатка у нас была старая, вход не на замке-«молнии», а на завязках. Я сунулся было наружу, а выйти не могу, потому что все завязки того… завязаны. Тут гроза вроде как отдалилась, и дождь утихать стал. Я немного осмелел, узлы развязал, фонарик прихватить не забыл и вылез в ночь. Дождь уже почти кончился, но темно было, как… очень темно, в общем. Но фонарик у нас был хороший, мощный. Я его включил и стал деда искать. Молча искал, не звал. Сам не знаю почему – наверное, боялся, что вернется шаровая молния на мой крик, и тогда мне совсем несдобровать… – Вадим Алексеевич умолк и снова протянул руку к бутылке. Там уже почти ничего не осталось, и я ждал, что он сейчас предложит мне взять еще одну. Но он не предложил. Разлил остатки, выпил, уставился снова в окно, за которым продолжалась гроза.
– А дальше? – прервал я молчание, чтобы не показаться совсем уж невежливым – все-таки он не попросил взять вторую бутылку…
– А дальше – нашел я деда. По храпу нашел. Метрах, наверное, в тридцати от палатки под кустом боярышника. Он даже не проснулся – так и продолжал себе храпеть на мокрой траве, завернувшись в одеяло.
– И? Разбудили вы его?
– Да, конечно. Но правду не сказал. Он бы все равно мне не поверил. Сказал только, что проснулся, а его нет. Пошел искать и тут, под кустом, его увидел. Дед почесал в затылке, стал припоминать, не было ли у нас в роду лунатиков, не припомнил, махнул рукой и пошел обратно в палатку.
– А вы?
– А что я… Запомнил это на всю жизнь, теперь вот вам рассказал. Но вы, я вижу, не особенно мне поверили.
– Почему же? – я пожал плечами. – Верю. Но думаю, что с вами и вашим дедом случилось что-то, что вы не поняли. Не считаете же вы в самом деле, что шаровая молния перенесла вашего деда по воздуху? Тем более, мне показалось, вы упоминали, что вы физик…
– Бывший, – кривовато усмехнулся он.
– Какая разница! Прикиньте энергию переноса. Я-то физику и в школе плохо знал, а сейчас и вовсе забыл, но все равно соображаю, что перенести семьдесят-восемьдесят килограммов на тридцать метров…
– Это был не перенос, – перебил он меня. – В том-то и дело. Подумаешь, перенос… Я бы ради такого пустяка и рассказывать вам ничего не стал. Это было мгновенное перемещение. Или почти мгновенное. Палатка-то не пострадала, как вы не понимаете! Как бы он прошел сквозь палатку? Материальное тело все-таки! Э, да что там говорить… Я всю жизнь над этим голову ломаю и все равно даже близко не подошел к объяснению. А вы говорите – перенос.
– Да не говорю я ничего, – разозлился я. – Хотите объяснение? Извольте. Вы уснули, и молния вам приснилась. И все остальное тоже. А пока вы спали, дед ваш вылез из палатки вместе с одеялом, завязал за собой вход и пошел на речку. Покурить, например. Или нужду справить. А потом завалился под куст и уснул. Вы хотите сказать, что мое объяснение более невероятно, чем ваша история? Что быть такого не могло? Ха-ха! Физик, тоже мне…
Я и в самом деле неожиданно разозлился. Сидит, понимаешь, тут передо мной полуспившийся физик-недоучка и сказки рассказывает. И главное, зачем? Как благодарность за водку, что ли? Так не нуждаюсь я в его благодарности. Ну, пусть бы рассказал он эту историю, ладно. Но что, нельзя было самому предположить, что дед просто вышел, а ему все приснилось? Нет, обязательно надо тумана напустить, собеседника за дурака посчитать, а потом, возможно, и посмеяться над ним. Самому или с товарищами. Вот, мол, рассказал байку лоху, а он и уши развесил, водку выставил…
– Извините, если что не так, – прервал мои злые размышления Вадим Алексеевич. – Пойду я. Гроза кончается, да и домой мне пора. До свидания. Спасибо за угощение и еще раз извините.
Он поспешно поднялся, неловко загасил в пепельнице сигарету и поспешил к выходу из кафе.
Гроза на самом деле еще продолжалась, и мне отчего-то стало неловко. Только что злился на человека и вот уже чувствую себя виноватым.
Черт, обиделся, кажется. И что я на него накинулся? Сидели, разговаривали… Ну придумал человек интересную историю, и что с того? Он тебя, дурака, развлечь хотел, а ты… Эх, вот и всегда так со мной последнее время – то себя извожу почем зря, то на людей кидаюсь ни с того ни с сего.
Настроение было испорчено окончательно. Попил, блин, пивка… М-да, надо, пожалуй, тоже домой идти. Тем более что дождь, кажется, действительно утих, пива и водки я больше не хочу, а поговорить все равно не с кем.
Я подозвал официантку, расплатился и вышел на улицу.
Гроза уходила. Только ветер еще шумел в деревьях да редкие крупные капли дождя напоминали о близкой непогоде.
Чтобы попасть домой, мне нужно было пересечь аллею, нырнуть в проход между двумя соседними панельными двенадцатиэтажками и пройти по короткой темной улочке, образованной железными коробками гаражей. Тут следовало смотреть под ноги, потому что на улочке этой из-за отсутствия асфальта после хорошего дождя возникали широкие и глубокие лужи. При этом почему-то всегда в разных местах.
Что заставило меня поднять голову, не знаю. Вероятно, сработала так называемая интуиция. Шестое чувство, блин. Хотя откуда ей было взяться? Никогда не срабатывала, а тут – на тебе.
Как бы то ни было, а я их заметил. Трое перегородили мне дорогу, а когда я оглянулся, то увидел еще двоих, отрезавших путь назад. Было темно, и лиц их я не видел, но то, что этим пятерым нужен именно я, понял отчего-то сразу. И тут же в ногах разлилась противная трусливая слабость, обмерло сердце, и в голове вспыхнула одна, но очень яркая мысль: «Доигрался в журналистское расследование, мудак. Тут-то тебе и…»
Бежать было некуда. Справа гараж, слева гараж, трое впереди и двое сзади.
Кричать?
Бесполезно. Даже если услышат, то на помощь никто не придет – дураков нет. В самом лучшем случае – вызовут милицию. Но пока те приедут, если, конечно, вообще приедут…
Драться? Пожалуй, это единственный выход. Попробовать кого-то свалить, вырваться и убежать. Боец, правда, из меня хреновый, даже в детстве я редко дрался, предпочитая решать конфликты миром, но если прижмет… Опять же, физически слабым назвать меня трудно – еще каких-то десять лет назад я почти дотянул до кандидата в мастера спорта по прыжкам в воду и полностью формы пока не утратил.
– Ты головой не верти, – отчетливо сказал один из троицы. – Стой на месте и не дергайся. Слышал о том, что за базар отвечать надо? То-то. Вот и ответишь сейчас.
Они разом шагнули мне навстречу, и я приготовился кинуться вперед на прорыв, как тут над нами что-то затрещало фейерверочным треском и посыпались искры. Машинально все подняли головы. Искрила проводка на столбе, видимо, поврежденная ветром, и я увидел, как из того места, откуда фонтанировали искры, вдруг полез, наливаясь объемом и пронзительным зеленым светом, круглый шар-пузырь.
Полез, надулся до размеров небольшого арбуза, оторвался от провода, завис, покачиваясь, в воздухе и неожиданно скользнул бесшумно и быстро вниз, прямо между опасной троицей и мной. Пахнуло озоном, и в кожу рук и лица словно воткнулись тысячи мельчайших иголочек.
– …ть! – попятившись, визгливо удивился тот, кто перед этим советовал мне не дергаться и стоять на месте. – Это еще что за хрень?
Пора, решил я. Другого времени не будет. Пока они растерялись… И кинулся вперед и вправо, огибая зависший на моем пути удивительный шар.
Дальнейшее произошло в какую-то долю секунды. Шар, словно испуганный кот, заметался из стороны в сторону, я, стараясь от него увернуться, поскользнулся на мокрой глине, взмахнул правой рукой, удерживая равновесие… и всей кистью погрузился в яркое круглое и зеленое свечение.
Позже гораздо, когда я уже смог хоть как-то анализировать происшедшее, мне припомнилось многое. И морозный холод, вмиг разошедшийся от руки по всему телу, и сама рука, засветившаяся тем же ярким и зеленым светом (мне даже показалось, что сквозь ткань рубашки, кожу и мышцы я вижу
