Оказавшись на улице, вдали от опасного подвала, Улита жизнерадостно чмокнула Эссиорха в губы. Тот вздохнул и виновато возвел глаза к небу, явно прося у него прощения.
— Но-но! Не слишком разбрасывайся! Счастье — скоропортящийся продукт И В магазины не возвращается, — сказала Улита.
— Не знаю, о каком счастье ты говоришь. Счастье — это гармония и внутренний мир среди житейских бурь! — серьезно заметил Эссиорх.
Улита хихикнула.
— Я сама житейская буря. Так что, с гармонией или без гармошки — а ты никуда от меня не денешься! А ты, хитрюга, — предупредила она Нату, — только попробуй повиснуть у него на шее здесь и сеЙчас. И вообще держись со своей контактной магией от него подальше! А то первый же людоед получит хорошее дополнение к рациону!
— Очень мне нужен твой Эссиорх! Он старый! — фыркнула Ната.
— И правильно! 'В детском садике можно и посвежее найти, ' — как сказал один вампир, заглядывая в ясельную группу, — согласилась Улита.
Чимоданов, наклонившийся было, чтобы без особых церемоний взять Зудуку за ногу и забросить его себе на плечо, внезапно издал короткий вопль и отскочил.
В мягких, гнущихся во все стороны руках Зудуки он внезапно обнаружил маленький двуствольный пистолет — один из тех дорожных пистолетов, что некогда возили в сумочках благонравные Красные Кепочки, смутно опасавшиеся встретить в дороге оборотня.
Зудука захихикал, размахивая пистолетом.
— Где ты его взял? — спросил Чимоданов, терзаемый нехорошим предчувствием.
— Разве непонятно? Твой идиот украл его из лавки проклятых вещей! — мрачно сказала Ната.
— Это правда? — сурово поинтересовался Петруччо.
Зудука заерзал и виновато опустил глазки, однако, когда Чимоданов, вооружившись палкой, попытался подцепить пистолет и закинуть его куда подальше, Зудука отпрыгнул и угрожающе прицелился в хозяина. Петруччо испуганно отступил, к великому торжеству развоевавшегося монстрика.
— Не отдаст! Ни за что не отдаст! Я этого паразита знаю! Я сам такой! — сказал Чимоданов.
— Исчерпывающая характеристика. Можешь не продолжать. И что же делать? Отобрать во сне?
— Он не спит. Никогда, — сказал Чимоданов.
— Весело! Теперь мы все во власти тиранствующей мелочи! — сказал Мошкин.
— Но почему же тогда с Зудукой ничего не случилось? Он же вынес пистолет с наложенным проклятием из лавки, — подозрительно спросила Ната.
— Значит, проклятие опасно только для лопухоидов И магов. Ну там кровь превращается в стекло. Или дыхание замерзает. А у Зудуки нет, ни крови, ни легких, — резонно заметила Улита.
— Выходит, ему бояться нечего? — уточнил Чимоданов.
— Угу. И нам тоже, поскольку хозяин этого предмета Зудука. Но вот если он в кого шарахнет — тогда не позавидуешь. Пуля — часть пистолета, и на нее проклятие может распространиться, — согласилась Улита и, закрыв тему, пошла рядом с Эссиорхом.
За ними, боясь отстать, тащились Ната, Чимоданов и Мошкин. Последним ковылял вооруженный Зудука и томился от желания в кого-нибудь пальнуть из своей карманной артиллерии.
Улица за улицей они продолжали обходить Лысую Гору, пытаясь хоть что-то разузнать о Литуле. Нельзя сказать, чтобы лысегорцы очень хотели общаться. К концу третьего часа у Улиты на шпаге появилось четыре новых зазубрины, водолазка Эссиорха была забрызгана зеленой слизью, а Зудука обогатил свою коллекцию подпрыгивающей челюстью. Достаточно было раскрутить ее на шнурке и запустить в кого-нибудь, как челюсть немедленно начинала щелкать и вцепляться во все выступающие части оппонента, особенную нежность питая к носу и ушам.
По лицу Наты то и дело прокатывались мимические волны, круша неосторожные сердца. Мошкин буксировал за собой по небу небольшое облако, которое при необходимости превращал то в ледяное копье-сосульку, то в струю раскаленного пара. Петруччо же, чье мастерство с каждым днем становилось все более отточенным, соорудил из глины, грязи и частей бесхозных заборов внушительное чудовище, которое таскалось за ними на ногах-бревнах для создания массовости. При попытке влезть в очередную драку, оно неосторожно взмахнуло колодезной цепью и едва не проломило голову Улите.
Это и послужило той последней щепоткой урана, которая превратила мирную помойку в радиоактивный могильник. Взбешенная Улита наорала на Чимоданова, походу дела устроила головомойку Нате и Мошкину и, почти насильно дотащив их до гостиницы, отдала на попечение Тугарину- Змеевичу.
Тугарин уже не сидел за стойкой портье, а меланхолично возился в палисаднике, заряжая картечью небольшую медную пушку.
— Ты смотри, чтобы они не того… Не пропали!
Совсем еще зеленые! — сказал Змеевичу Эссиорх.
— Куда они денутся — вон уже смеркается! — отвечал Змеевич, кивая на солнце, которое, краснея и томясь зевотой, заваливалось за горизонт.
Ната, Чимоданов и Мошкин были отправлены в комнату и усажены играть в подкидного дурака с ведьмой-отравительницей. Отравительница, дряхлая старушонка чуток помладше Мамзелькиной, была настроена миролюбиво и угощала всех конфетками. Причем конфетки — просто для спокойствия — пробовала первой.
— Только не таскайте карт из отбоя… Она этого не любит! — шепотом предупредил игроков Змеевич.
— Хорошо. Мы будем все время проигрывать! — испуганно предложил Евгеша.
— Ни-ни! Этого она тоже не любит. Проигрываешь — значит, поддаешься, поддаешься — значит, не уважаешь! — сказал Тугарин, поселяя в робкой душе Мошкина еще большее смятение. Избавившись от лишних попутчиков, Эссиорх и Улита покинули гостиницу.
— Имейте в виду! Ровно в одиннадцать я запираю двери, и до утра! Будете назойливо стучать пальну или бомбу пороховую брошу. Мало ли тут оборотней шляется, — предупредил Тугарин, провожая их до дверей.
— Спасибо, добрый человек на сердечном слове! — поблагодарил его Эссиорх.
На улице, ведущей к «Незваному гостю», они с Улитой встретились с Дафной и Мефодием. Тем нечем было похвастать. О горбуне Лигуле никто ничего не помнил. А если и помнил — благоразумно помалкивал в тряпочку. Депресняк был весь покрыт копотью. Пытаясь разворошить воронье гнездо, он провалился в трубу, скатился в камин, был атакован тремя фуриями, которые кормили пиявками зеленые огоньки.
— Зависать в городе не имеет смысла! — сказал Эссиорх, провожая глазами солнце. — Через полчаса здесь будет полно мертвяков и нежити.. Конечно, можно и до утра с ними провоевать, да только про горбуна Лигула мы все равно ничего не узнаем.
— Так что же делать? — спросил Меф.
— Порыскать по окрестностям. Там внизу у реки, по слухам, живут циклопы. Кто знает, может, они чего помнят… Кладбищ там поблизости нет — и мертвяки не особенно шастают! — предложила Улита.
Мефодий, никогда не видевший живых циклопов, крайне воодушевился.
— Угyм! Можно рискнуть остатками здоровья и наведаться к ним, — заявил он бодро.
Дафне не очень хотелось тащиться к циклопам на ночь глядя, но за компанию она позволила себя уговорить.
Вскоре совсем стемнело. Серп луны покачивался в небе, точно ладья. Золотые гвоздики созвездий банально дырявили небосвод. Городок, в котором они провели весь день, остался позади. Сейчас со склона горы они смотрели на него снизу вверх. В двух местах заметно было зеленоватое свечение, поднимавшееся от земли рассеянными столбами. По словам Улиты, там находились древние магические кладбища. Ухали совы.
— Круто было бы записать этот звук на мобильник! — оценил Мефодий.
Даф грустно посмотрела на него.
