Коснулась его. Отдернула руку. Ее лоб покрылся испариной.
— Это здесь! — сказала она уверенно.
Ната и Мошкин переглянулись, а Чимоданов смутился.
— Нн-но! Подчеркиваю! — произнес он громко, но что именно ему хотелось подчеркнуть, так и осталось неизвестным.
— Что здесь? — спросил Эдя.
Аня молча отщелкнула замки. Чимоданов. опомнившись, попытался удержать ее руку, но неожиданно отступил назад. Аня подняла крышку.
Любопытная Ната раньше Ани заглянула в чемодан и хихикнула. На дне лежали несколько глиняных черепков и мужской ботинок с обгоревшим носком. Эдя взял ботинок за шнурок и вытя-нул его из чемодана. Ботинок как ботинок Дорогой, из хорошей кожи.
— Миленько! Может, это ботинок-бумеранг, который, если кинуть его в кого-то, возвращается к хозяину? — тоном профессиональной язвочки поинтересовалась Ната.
— Боюсь, что к хозяину он уже не вернется, — сказал Эдя, принюхиваясь.
Из ботинка тянуло тленом. Хаврон уронил ботинок в чемодан и захлопнул крышку. Петруччо поспешил защелкнуть замки. Его пепельное лицо мало-помалу оживало, перебирая цвета: сиреневый, фиолетовый, пока, наконец, не стало розовым.
— Мы пришли сюда из-за ботинка? — спросил Эдя у Ани.
Аня медленно покачала головой.
— Из-за ботинка? Нет… не знаю…
— И что мы искали, ты тоже не знала? — Нет.
— Это радует! — утешил ее Хаврон. — Когда не знаешь, что ищешь, всегда просто убедить себя: то, что ты нашел, и есть то, что ты искал. Если через какое-то время это перестанет тебя устраивать, просто говоришь себе: «Ребят, я разобрался! Я ведь искал совсем не то!» — и отправляешься искать дальше. Работает безотказно.
Аня отрешенно посмотрела на него сквозь стекла очков. Хаврон пожалел, что открыл рот.
Вот уж стеклышки! Аня видит теперь не слова, а то, что за ними.
— Нам надо идти! — сказала она.
— Нам — это вам? Тогда всего хорошего! Не забудьте прислать эсэмэску, как добрались! — с вызовом проговорила Ната.
— Нам — это всем вместе. Причем лучше поспешить, — сказала Аня.
Сказала так спокойно, что Чимоданов и Мош-кин немедленно засобирались. Ната не пожелала остаться одна. Компанию она нагнала уже на лестнице. Петруччо уныло тащил чемодан, колотивший его по коленям.
— Чимоданов, почему ты его не выбросишь? И охота тебе таскать эти кости и черепки? — поинтересовалась Ната.
Петруччо озлобленно взглянул на нее, но ничего не ответил.
Оказавшись на улице, Аня пошла между домами. Она двигалась уверенно, как человек, хорошо знающий места. Выбирала лазейки между гаражами, не задумываясь перелезла через сетчатый забор детского сада и внезапно оказалась на широком проспекте там, где он сливался с жалкой маленькой улочкой, которая сама вскоре переходила в оживленную магистраль. И здесь Аня проявила такую же осведомленность. Дождавшись, пока дальний светофор поймает поток встречных машин, она уверенно пересекла четыре полосы проспекта. Не успел Эдя подумать, что они все равно не смогут пройти из-за потока встречных машин, как те тоже были остановлены невидимым светофором.
— Откуда ты так хорошо знаешь этот район? — спросил Эдя, когда в огромном, тянувшемся почти на квартал доме оказался подвальный магазинчик, позволивший им сразу выскочить на ту сторону.
— Я знаю? Я здесь вообще впервые, — сказала Аня, поправляя на переносице очки.
— А-а-а… — протянул Эдя, хотя на самом деле оценивал ситуацию скорее как «у-у-у-у».
Ната красноречиво посмотрела на Чимоданова, Чимоданов — на Мошкина. Мошкин не нашел на кого посмотреть и ограничился вздохом.
— Слушай… я понимаю, что тебя ведут стеклышки… но если ты знаешь конечный пункт, где мы должны оказаться, почему бы нам не взять такси? — спросила Ната.
То, что с водилой придется расплачиваться, Нату не волновало. Она просто на него посмотрит, и тот моментально осознает, что всю жизнь мечтал отвезти хоть кого-нибудь даром.
Аня покачала головой.
— Нельзя.
— Почему?
— Просто нельзя и все. Если мы хотим добраться живыми, то должны идти именно так. Другого пути не существует, — сказала Аня.
Больше вопросов не возникало. Более того, мнительный Чимоданов моментально достал из кармана маркер и принялся оставлять повсюду руны. Дворы странным образом пустели. Мамаши с колясками, пенсионеры и случайные прохожие спешно эвакуировались в подъезды, испытывая тревогу необъяснимого свойства.
Мошкин остановился, вгляделся в очередную руну Петруччо и спросил:
— Чимоданов, что ты делаешь?
— А что, не видно? Маскировочные руны! — назидательно отвечал Чимоданов.
Зудука, сидевший у него за плечами, молча гордился хозяином. Как оказалось, небезосновательно.
— Чимоданов, ты просто шедевральный идиот! С каких это пор у маскировочных рун извилистое завершение? Это руны ужаса. От таких опустели Содом и Гоморра. Опустели же, да?
Чимоданов вгляделся в руну и хлопнул себя по лбу.
— Да, я идиот! Прошу расстрелять меня через повешение! — буркнул он, закрывая маркер.
Спустя полчаса, четырнадцать дворов, восемь улочек и шесть заборов, они вышли к Москве-реке. Река почему-то вызвала в памяти Эди мост вблизи Библиотеки иностранной литературы, и он с тревогой покосился на Аню. Однако теперь та явно не собиралась закрывать файл своей жизни.
Вместо этого она спустилась с каменной набережной к воде и стала чего-то ждать. Река терлась влажными боками о набережную, покачивала привязанные к причалу шины.
— И чего мы ждем? Речного трамвайчика? — вкрадчиво поинтересовалась Ната.
Аня пожала плечами.
— Ты что, не знаешь? Куда дальше, а?
Аня посмотрела на нее долгим задумчивым взглядом, от которого Нате стало неожиданно не по себе. И это ей, которой достаточно было один раз зацепить глаза мелькнувшего в кабине машиниста, чтобы тот бросился экстренно останавливать электричку.
— Никуда, — спокойно ответила Аня.
— Никуда?
— Мы пришли. Сюда я и должна была вас привести. Все началось водой и закончилось водой. Что дальше, я не знаю.
Аня сняла очки и бросила их в воду. На прощанье стекла еще раз сверкнули на солнце.
— Все, от очков я свободна. Их миссия завершена. Больше они не вернутся, я чувствую, — сказала Аня.
— И что нам делать дальше? — спросил Мошкин.
— Не знаю. Всякий проводник доводит лишь до определенной точки. Когда она достигнута, нужен новый проводник, — ответила Аня.
Без очков ее глаза вновь стали близорукими и беззащитными. На Нату она больше не смотрела и опиралась на руку Эди Хаврона.
Мошкин повернулся, посмотрел на воду и вдруг издал горлом неясный звук. На реке появился белый катер. Двигаясь против течения, он приблизился к причалу и замер в полуметре от него. Управлявший
