катером человек в белой фуражке повернул к ним круглое, багровое лицо.
— Мамай?! Это ты, что ли? Разве у тебя есть права на вождение катера? — забеспокоился правильный Евгеша Мошкин.
Ната фыркнула. Вопрос был фирменно мошкинский — бессмысленный в высшем градусе.
— Спроси лучше, выдавали ли монголотатарам права на вождение лошади, — ответила она и первой запрыгнула в катер.
— Ну и кого тут шлепнули? Все какое-то подозрительно новенькое. Где дырки от пуль? Э-э?
Мамай ухмыльнулся.
— Обижаешь! Смотри туда, а! — сказал он, кивая на люк в трех шагах от ноги Наты.
Ната заверила его, что в трюм она заглядывать не собирается.
Эдя тоже хотел запрыгнуть на катер, но Аня удержала его.
— Не надо. Нас с тобой
— Там — это где?
— Не знаю. Но мы там не нужны. Это я знаю. Бывший хан Золотой Орды махнул им рукой на прощанье. Мотор взревел, выбросил фонтан воды, и мощный катер стая быстро удаляться от причала.
Глава 14
ЗАГОРОДНАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ МРАКА
Условие мудрости — нравственная чистота. Последствие ее — душевный мир.
Плыли они не меньше часа. Белый нос катера буравил воду. Мамай был молчалив. Ната легла на живот и зачерпывала ладонью воду. В этот момент в ее лице не было ничего демонического. Его нельзя было даже назвать красивым. Секрет привлекательности состоял разве только в непредсказуемой подвижности. Даже теперь, когда Ната была задумчива и любовалась водой, лицо продолжало жить собственной жизнью.
Мошкин незаметно, но пристально наблюдал за Натой. В его глазах можно было прочитать, что он любит ее «не за то, что…», а «несмотря на…». Огромная разница, если вдуматься. «За то, что…» любить просто и скучно. Любить же «несмотря на…» куда сложнее и увлекательнее. Правда, от такой любви чаще бывают одни неприятности.
Чимоданов нет-нет да поглядывал на свой красный чемодан. Мошкину даже показалось, что Петруччо хочет будто нечаянно столкнуть его в воду. Он поставил его на край и, посвистывая, повернулся. Евгеша понял, что чемодан сейчас толкнут пяткой.
— Осторожно! — воскликнул Мошкин невольно.
Петруччо опомнился и, сделав вид, что не понимает, о чем речь, уселся на чемодан. Когда город остался позади и река начала петлять, Мамай решительно направил катер к берегу.
— Прыгайте! Через две минуты рванет, взглянув на часы, равнодушно сказал он.
— Что взорвется? — удивился Мошкин. Мамай ткнул пластилиновым пальцем под ноги.
— Катер.
— Кто его заминировал? Ты?
Услышав вопрос такой степени нелепости, хан презрительно плюнул в воду. Мошкин проследил за его плевком. И тут пластилин.
— Нет.
— А кто?
Лицо комиссионера осталось неподвижным.
— Не мрак творит главное зло в этом мире. Он лишь использует то зло, которое уже творится, к своей выгоде. Так говорит Арей, — сквозь зубы ответил хан.
Мошкин, помнится, удивился тому, что акцент у Мамая то появляется, то исчезает. С другой стороны, Мамай был комиссионером, а раз так, то и судить его по людским законам нельзя. Зло, породившее его, диктовало и правила игры.
Ната первой спрыгнула на берег и стала подниматься по тропинке, которая вела на холм. Когда ей говорили: «Беги! Сейчас рванет!», она обычно не задавала лишних вопросов. Чимоданов со своим одноименным другом чемоданом и Мошкин, на ноге которого повис запаниковавший Зудука, потому что хозяину было не до него, помчались за ней.
Они были уже метрах в ста от берега, когда река взметнула столб воды. Вдогонку прокатилось эхо взрыва. Когда Мошкин обернулся, река почти зализала рану. Течение неторопливо уносило обломки катера. Мошкин забеспокоился, не пострадал ли Мамай, но ему пришло в голову, что с комиссионером ничего стрястись не может. Вероятнее всего, он сгинул еще до взрыва.
Евгеша остановился, огляделся. Вдоль берега тянулись деревянные мостки, мысом выходящие в реку. Несколько лодок сохли на берегу, а одна из них, совсем дряхлая, лежала затопленной у берега. Виден был только ее нос и белая полоска скамьи. Справа от мостков стоял домик речной станции — дощатый, облезший, но с торчавшей из крыши красной кирпичной трубой, придавшей станции вполне уверенный дееспособный вид. Недостающие стекла веранды были заколочены фанерой с написанными на ней правилами поведения на воде.
— Эй, ты идешь? — нетерпеливо крикнула Ната.
— Иду, да? — удивился Евгеша и пошел.
Песчаная сухая почва подъезжала и крошилась под ногами. Из земли причудливо торчали корни, похожие на ревматические суставы великанов. Внизу склона у реки виднелась изломанная линия камыша.
Вскоре они оказались у вросшего в землю строения. У входа полыхала фиолетовая завеса. После вежливой попытки пропустить девушку вперед, на которую умная Ната не клюнула, Чимоданов стал орать в надежде, что к ним кто-нибудь выйдет. Его крики были услышаны неожиданно быстро. На этот раз по лестнице поднялся сам Арей.
— Ступайте за мной след в след! — приказал он, сухо кивнув Чимоданову.
Заметив, что Петруччо не придал особого значения его словам, Арей нетерпеливо щелкнул пальцами и, выхватив из воздуха неизвестного тощего комиссионера с полыхающим носом, пинком послал его вниз по лестнице. Комиссионер пролетел несколько ступеней, а затем вдруг вспыхнул и растаял, наткнувшись на незримую преграду.
— Подумать только: и это светлая магия, наложенная хранителем! В резиденции мрака! Вот к чему приводит совмещение противоположностей! — недовольно произнес Арей.
Он еще раз взглянул на Чимоданова, коротко повторил: «Точно за мной!» — и стал спускаться. После его ног на ступеньках оставались слабые мерцающие следы — подсказка, куда ступать. Внизу Эссиорх, только-только закончивший накладывать охранные путы на нижнюю часть лестницы, беседовал с валькирией-одиночкой. Улита, вскрыв кинжалом банку с паштетом, поедала его, зачерпывая тем же кинжалом.
— Когда я психую — я ем. Но когда я ем — я психую, что ем много. Замкнутый круг. Дурная бесконечность, — произнесла она с набитым ртом.
Ната хотела съехидничать по этому поводу, но благоразумно передумала.
Арей открыл сундук и достал большой стеклянный шар, внутри которого клубился туман. Туман был насыщенно-красным, пульсирующим и
оставался светлым лишь в центре. Ната вгляделась. Ей почудилось, что внутри тумана скользят тени. Каждая тень имела лицо. Ага! Да это же несложный артефакт для наружного наблюдения.
— Мы в осаде! — сказал Арей, кивнув на шар. — То, что вы сумели к нам пробиться, чудо. Некоторый контроль мы сохранили только над рекой. К квартире Эссиорха мы бы уже не пробились. Стражи из Нижнего Тартара наготове.
