Таня Гроттер и ботинки кентавра

– Тогда это была точно я. Покричать я люблю. Это у меня наследственное, – удовлетворенно кивнула Склеппи.

– Возможно. Но ты не Гробулия Склеппи! Твою энер­гию я пробую впервые, – убежденно сказала старуха.

– Чушь! – нервно сказала Гробулия. – И кто же я такая, по твоему мнению?

– Я надеялась, ты сама скажешь, – захихикала Оза. – Ты кто–то, кто заменил ее. Кто–то подобный ей, очень по­хожий… Настолько похожий, что можешь обмануть боль­шинство магов. Но ты не она!

– Тогда я оборотень? – спросила Склеппи, пытаясь, чтобы это прозвучало с насмешкой.

Ведьма зорко прищурилась.

– Нет, не оборотень. Ты человек, – сказала она со зна­нием дела. – Остальное, я надеюсь, ты расскажешь сама. Ночь длинна, и едва ли тебе хочется спать. Ну, кто же ты?

– Я – это я. Гробулия Склеппи, фрейлина. За дополни­тельной информацией обратитесь в платную справоч­ную, – заявила Склеппи и в поисках ободрения погладила в кармане варежки.

Лунная ведьма алчно уставилась на нее.

– «Платная справочная»? С такой опасной магией я прежде не сталкивалась… Старая бедная женщина должна узнать истину, иначе она умрет от любопытства. Что–то здесь не то, чует мое сердце, не то, – заныла она.

– И как ты узнаешь? – насмешливо поинтересовалась Гробулия.

– Узнаю, милая, все узнаю, – голос колдуньи стал зло­радным. – Есть один способ, но тебе он не понравится. Цитидус фламе ! – быстро произнесла она.

На ее собранной лодочкой ладони возникло серебрис­тое бездымное пламя. Оза полюбовалась им и подула.

Пламя оторвалось, быстро поплыло по воздуху и косну­лось головы Гробулии.

Слишком поздно Склеппи осознала, что Цитидус фламе – заклинание испепеляющего огня. Смертельное за­клинание ее стихии. Блокировать его невозможно.

Склеппи ощутила обжигающую боль. Ее мысли, созна­ние – все было даже не в огне, а сплошной огонь. Она по­качнулась и упала, но не на холодные камни, а на раскален­ные угли. Попыталась подняться, но не смогла. Весь мир был соткан из пламени. Ничего другого в нем просто не ос­тавалось. Раскаленные языки жадно тянулись к ней. Тре­скалась кожа, дымились волосы, едкий дым проникал в легкие. Гробулия поняла, что это смерть. Не пройдет и ми­нуты, как от нее останется лишь пепел.

– Неееет! Не хочу! Пошла прочь, мерзкая старуха!

Она рванулась, закричала. Она хотела жить и собира­лась сражаться за жизнь… Признаться, Склеппи сама не ожидала от себя такого энергетического буйства. Если седь­мая лунная колдунья продолжала вампирить и теперь, ее должно было в скором времени разнести от переедания.

Гробулии почудилось, что сознание ее расширилось до размеров Вселенной, мгновенно заполнившейся огнем, а затем, инстинктивно спасаясь от великого в малом, сжа­лось до размеров голубиного яйца. Одураченное пламя по­пыталось настичь ее и в яйце, но не сумело пробиться сквозь тончайшую скорлупу, полыхающую тремя цветами, которых, казалось, и быть не могло в этом сплошь огнен­ном мире.

Атака, атака, еще атака! Океан огня – и единственное, крошечное, жалкое яйцо… Склеппи была уверена, что сей­час эта защита, воздвигнутая ею интуитивно, исчезнет, но, на удивление, яйцо достойно отражало огненную стихию. Гробулия вновь смогла дышать. А пламя все полыхало и, не находя другой пищи, сжигало уже свою собственную ярость. Съежившаяся внутри астрального яйца Гробулия сама не верила в свою удачу. Бушующий огонь гневно за­шипел, побледнел, выцветая, и отступил, собравшись в звезды и пушистым желтоглазым котенком свернувшись в колодцах черных дыр. Он устал и нуждался в отдыхе.

Он подарил ей жизнь или она сама ее отвоевала? Яйцо треснуло, выпустив Склеппи…

Гробулия с трудом поднялась на ноги. Голова все еще ныла, но боль уже прошла. Она поняла, что по–прежнему находится все там же, в темнице, в подвале дворца Бэра. Вселенская битва происходила не снаружи, а внутри ее, в ее сознании. На нее задумчиво смотрела старая ведьма.

Склеппи шагнула к ней, пылая жаждой мщения. Порыв ее ненависти отбросил лунную колдунью на стену, как грязную тряпку.

– Ты хотела убить меня, перечница, и высосать мою энергию! Ты! Ты! Ты!

Каждый ее крик был как пощечина. Оза поспешно пол­зла вдоль стены, втягивая голову.

– У меня не получилось… Ты пережила Цитидус фламе , ключевое заклинание стихии. Понимаешь, что это зна­чит? Ключевое заклинание! Будь ты настоящей Гробулией, ты была бы уже мертва, – сказала она.

Склеппи почудилось, что старуха её и боится, и одно­временно просчитывает что–то в уме, торопливо ища выгод для себя.

– Так я не Гробулия?

– Ты что, не понимаешь? – зашипела Оза. – Я хотела понять, кто ты, и напустила на тебя огонь. Если бы ты под­чинялась только огню, как все здесь, то была бы уже мерт­ва. Но остальные три стихии, что живут в тебе, помогли тебе. Ты очень сильна, юная колдунья. Ты сама не ведаешь своих сил. Огонь, вода, воздух, земля – все подчиняется тебе!

В душе у Склеппи шевельнулось сомнение. Что случи­лось триста сорок четыре дня назад? А ведь что–то случилось – я точно это знаю! Но тотчас другая часть сознания, стремящаяся к стабильности и ненавидящая со­мнения, взяла верх и изгнала всё прочие мысли.

– Бред сивой кобылы! – убежденно фыркнула Гробу­лия. – Заруби себе на носу, я честная фрейлина принцес­сы Царства Огня. Моя стихия огонь – и ничего, кроме огня. Над водой, воздухом и землей у меня нет никакой власти.

– Возможно, – пожала плечами колдунья. – Тогда до­кажи это!

– Как?

В руке у Озы появилась короткая смолистая палочка, чуть длиннее спички.

– Зажги! – приказала она.

Гробулия пожала плечами. Вызвать пламя было вполне во власти ее стихии. С этим справился бы и восьмилетний сын дворцового садовника.

– Энтрос! – буркнула она.

Палочка вспыхнула, но тотчас большая капля воды, со­рвавшись с потолка, затушила ее.

– И это все? Похоже, тебе действительно помогла слу­чайность. Я была о тебе лучшего мнения, – поморщилась колдунья.

– Энтрос! – раздраженно повторила Гробулия. Огонек затеплился, заплясал на смоле, но новая капля с потолка уничтожила его. Лунная колдунья ехидно под­жала губы. Склеппи окончательно убедилась, что она на­меренно держала палочку там, где постоянно капало.

– Снова неудача! И ты утверждаешь, что повелеваешь огнем? – сказала Оза.

– Передвинь руку в другое место. Ты нарочно его га­сишь, – заявила Склеппи.

– Сильной колдунье такая ерунда не помешала бы. Но если ты просишь… – снисходительно сказала ведьма.

Она убрала руку, но едва Гробулия произнесла Энтрос и огонь вспыхнул, вновь коварно подставила сучок под течь с потолка. Склеппи увидела тяжелую каплю слишком поздно, когда та была уже в полете.

«Не–ет!» – мысленно крикнула она и, протянув руку, за­щитила огонь. Капля ударила ее по тыльной стороне ладо­ни и разлетелась мелкими брызгами. Огонь зашипел, но не погас. Через мгновение он уже, потрескивая, с удовольст­вием пожирал сучок.

– Ну как, теперь видела? Ты заставила воду повино­ваться! – сказала Оза.

– Ничего подобного. Я отбила ее ладонью. Никакой магии.

– Ладонью. Ты уверена, что это была ладонь? – вкрад­чиво спросила ведьма.

Склеппи уставилась на руку, куда только что ударила капля. Рука была сухой. Внезапно она поняла, что все это время стояла от колдуньи в четырех–пяти шагах. И, разуме­ется, на таком расстоянии никак не могла поймать каплю даже вытянутой рукой.