– А потом сам сбежал – только его и видели!
– Не береди раны нашей многострадальной семьи! – сурово произнесла мать. – Надеюсь, сегодня ты не ночуешь дома?
– Нет.
– Это хорошо. Ко мне сегодня вечером должен заглянуть дядя Бодуэн, чтобы обсудить пристройку веранды.
– Вы обсуждаете это уже лет пять.
– Ах, Ург! Бедную женщину так просто обмануть, особенно когда речь идёт о веранде. А теперь марш! Прежде, чем ты снова смоешься, заскочи в лавку – стащи для меня что-нибудь поесть. Только осторожнее, чтобы торговец тебя не заметил, а то он пришлёт пару форточников почистить у нас гостиную.
– Разве ты не хотела, чтобы я завязал? – насмешливо спросил Ург.
– Хотела. Но этот торговец ужасный жулик. Не хватало ещё, чтобы мы давали ему деньги. А теперь марш отсюда! Ты меня вконец расстроил!
– Хорошо, мам. Я скоро…
Лестница вновь заскрипела. Ург спускался. Таня задумчиво посмотрела на Ягуни.
– Ты слышал? Они тут все такие странные… Никто никому не платит, никто ничему не удивляется… Занятное местечко, не находишь?
– Тыр, Тыр, Тыр… – повторил Ягуни. – Вслушайся в само звучание этого слова! Какая мелодика! Какая выразительность! Больше я ничего не скажу. Я нем, как дохлый водолаз!
Дверь открылась. Из дома выглянул Ург.
– Как вы? Не устали ждать? Я слегка пообщался с мамулей. Братьев, как всегда, нет дома. Сейчас загляну ненадолго в лавку, раздобуду чего-нибудь перекусить мамуле и в путь. Вы как, прошвырнётесь со мной? – спросил он бодро, бросая на них испытующий взгляд.
– Прошвырнёмся. Люблю осматривать новые места, – сказала Таня.
Ург с облегчением вздохнул. Таня поняла, что он догадывается, какую услугу оказали ему стены дома, и благодарен им за такт.
– Короткий инструктаж… – сказал он. – Если у нас в Тыре детишки будут к вам на руки проситься, не берите! А если целая толпа малышни окружит – сразу прорывайтесь, куда глаза глядят. Если собьёте кого с ног – ничего.
– А если они совсем маленькие? – поинтересовался Ягуни.
– У нас и карапузы работают. Я, короче, предупредил. И если маленькая девочка с ромашкой подойдёт и будет застенчиво лимонадом угощать – тоже не пейте. Это моя двоюродная сестра, она на клофелин лохов разводит, – проворчал Ург.
Он знал, о чём говорил. Едва они вышли на площадь, как к ним, откуда ни возьмись, точно вороби на корку хлеба, кинулись ребятишки и облепили их со всех сторон. Их было по меньшей мере несколько дюжин. Самому старшему на вид лет восемь. Младшие были примотаны платками к спинам девочек. Ург без всяких церемоний разогнал их, но после, сжалившись, всё же кинул им пару монет. Монеты растаяли, не долетев до земли. Когда детишки разбежались, Ург обнаружил, что у него исчезла серебряная пряжка с пояса. У Ягуни разрезали сумку, а Таня заметила, что в замке футляра от контрабаса торчит сломанная отмычка.
– Совершенствуется народ! Хорошая смена подрастает, не какие-нибудь там скотокрады! – с гордостью сказал Ург.
Хотя он не пояснил, что он имел в виду, Таня отлично его поняла. Ург продолжал давний спор с братьями. Вскоре они оказались у посёлковой лавки.
– Подождите! Я сейчас! – и Ург вместо того, чтобы войти в дверь лавки, быстро протиснулся в подвальное окошко.
Таня с Ягуни с интересом осмотрелись. С лавкой соседствовал каменный дом с колоннами, самый большой и красивый в посёлке. Над входом висела табличка: «АДМИНИСТРАЦИЯ ТЫРА».
– О, органы местного самоуправления! Обожаю читать всякую чушь! Посмотрим, какие услуги тут оказывает населению мудрое правительство! – сказал Ягуни, продолжая изучать табличку.
Скупка краденого –комната 3, 08.00 – 20.00, без выходных.
Воровской общак –комната 4, 08.00 – 20.00, кр. вторника и четверга.
Отмывание денег –комната 5, 08.00 – 20.00, кр. субботы и воскресенья. Мочалку и мыло приносить с собой. Окровавленные деньги принимаются при наличии справки из диспансера.
Приём у Большого Папочки каждую первую пятницу месяца с 12.00 до 17.00
ВНИМАНИЕ! ВЗЯТКИ ФАЛЬШИВЫМИ ДЕНЬГАМИ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ И ВОЗВРАЩАЮТСЯ ВЗЯТКОДАТЕЛЯМ С ПРАВЕДНЫМ НЕГОДОВАНИЕМ.
З.Ы. Вывеска заговорена от кражи.
– Блин, какая досада! – огорчился Ягуни. – Интересно, против того, чтобы я взял её на память, вывеска тоже заговорена?
– Само собой. Так что лучше и не пытайся, – заметил Ург, вылезая из подвала с приличного размера окороком. За ним по воздуху медленно плыл здоровенный мясницкий топор.
– Кто хочет хохму? – спросил Ург. – Этот торгаш совсем обнаглел. Наложил запук на топор, чтобы он зарубил того, кто сунется. Ишь жук! Типа оставь голову под залог и забирай, что хочешь. Но мой ключик оказался хитрее… Я смотрю, он нагрелся и ласка посвистывать начала, как при большой опасности, ну и на всякий случай проверил насчёт магии… Так и есть, вижу, у топорика в колоде ручка от нетерпения дрожит. Я захватил его с собой на память. Это ничего, как думаете?
– Утешься, друг мой. Клептомания – болезнь чувствительных и артистичных натур. Уж я-то зна, – авторитетно заявил Ягуни.
– Клеп… чего? Слышь, брат, давай без вуду. У нас народ в Тыре этого не любит. У нас тут всё по- простому, по-домашнему. Ежели же кто сильно выпендривается, то таких в речке остужают, – сказал Ург.
– Ладно, – произнёс Ягуни. – Ты меня убедил. Твой последний довод был просто очарователен.
Ург поспешно наложил на окорок и на топор заклинание невидимости.
– А то свистнут ещё по дороге. Тут такие спецы есть, что мама моя роднуся, – заметил он.
– Как ты сказал? «Мама моя роднуся»? – оживился вдруг Ягуни. – Напоминает мне это что-то, хоть убей! Просто папочка мой дедуся!
– Заскочим ко мне на чуток, перекусим, я кое-какие вещи возьму и сразу в Арапс. Путь неблизкий, – велел Ург, ныряя в переулок.
– А мне кажется, что здесь будет короче. Вон по той улице, – сказала Таня, которой показалось вдруг, что по дороге на площадь они слишком уж петляли по задворкам. В конце концов, Тыр едва ли можно было назвать большим посёлком. Заблудиться тут было ещё сложнее, чем в трёх соснах.
– Прямой путь не всегда самый короткий, – заметил Ург, однако Таня уже пошла вперёд.
