Таня Гроттер и ботинки кентавра

кто четвер­тый и пятый. Шурасино и И-Ван. У них тоже разноцветные ауры, если верить подзеркаливающей лошадке, которая обижается, когда ей говоришь правду в глаза. А вот кто шестой?

– Шестое и самое главное звено цепи – она, – сказала Хозяйка, кивнув на Таню. – Недостающее же звено – при­сваивай ему любой номер, какой захочешь, хоть первый хоть пятый, – рядовой Гуннио.

– ЧТО? Тот парень, что назначил мне свидание? – изу­милась Склеппи.

– Все не случайно в этом мире. Думаю, теперь тебе придется на него сходить. Тем более что когда- то, сдается мне, это уже происходило, – усмехнулась Хозяйка Медной Горы.

– Я встречалась с Гуннио? – возмутилась Склеппи. – Ну уж нет! Мои амбиции начинаются от принца включи­тельно. В крайнем случае они могли упасть до хорошо сохранившегося шестнадцати- семнадцатилетнего пажа из знатной семьи.

– А что за цена, которая нужна ему? Моя кровь? – тихо спросила Таня.

– Да. Вся до последней капли. Стихиарий будет требо­вать выполнения всех условий, я убеждена в этом.

– И это стоит сделать? Ему не помешать?

– Тебе нужен честный ответ? Честный, простой и твердый, как мрамор?

– Да, – сказала Таня.

– Чем скорее Стихиарий покинет этот мир – тем лучше для нас всех. А он покинет его только в двух случа­ях. Первый вариант – если произойдет чудо и вы изгоните его. И второй – если он, сам ли или используя тех, кто носит браслеты повиновения, наполнит свою чашу твоей кровью. Тогда пространственные руны этой чаши обретут силу для перемещения, – сказала Хозяйка.

– И какой из этих вариантов более вероятный? – спро­сила Таня.

– Второй, – помолчав, произнесла Хозяйка. – Он го­раздо вероятнее. И еще: бойся браслетов повиновения и тех, кто носит их! Браслетоносцы не имеют власти над своей волей!

– Это еще как? – возмутилась Склеппи. – Это я-то не имею власти над своей волей?

– Здесь, под землей, в медном экране моей горы, твой браслет не имеет силы, но стоит вам подняться – он обре­тет ее. Бойся себя и своего страха, потому что ничто так не уничтожает человека, как страх. Страх боли. Сильнее страха боли может быть лишь страх уничтожения. Всего этих браслетов четыре. Один…

– У меня! – быстро сказала Гробулия. – Другой я виде­ла у Шурасино, магистра Борея. Он сейчас в пикирующей крепости.

– Третий у того парня, Гуннио, который прижал меня в воротах. Видимо, у него и четвертый, потому что ему очень хотелось надеть мне что-то на запястье, – сказал Ягуни.

– Опять Гуннио! Видно, придется изъять беднягу из армии Арапса. К компашке из беглой фрейлины и беглого мага добавится еще и дезертир! – сказала Склеппи.

Хозяйка Медной Горы взглянула на приунывшую Таню.

– Но у меня для тебя есть и хорошая новость. Возмож­но, не все так безнадежно. У тебя есть защитник. Провиде­ние, которое руководит этим миром, не чуждо справедли­вости. Браслетов четыре. Стихий тоже четыре. Но вас здесь ПЯТЕРО, не считая тебя и самого Стихиария. Значит, пятый – твой защитник. Знает он это или нет, но именно ему это поручено провидением. Так было и так будет всегда.

Глава 11 СОВЕТ ДЛЯ БЕДНЫХ, КАК УБИТЬ СМЕРТЬ И ОБМАНУТЬ ЛОЖЬ

Для того, чтобы уговорить рядового Гуннио дезертировать из рядов доблестной армии Арапса, Склеппи потребовалось сорок две секунды. Из них двадцать четыре секунды длился поцелуй, который и послужил главным аргументом. К разочарованию бедняги Гуннио этот поцелуй был как первым, так и последним, поскольку Склеппи любила говорить про себя: «Я клад, который нельзя найти дважды!»

Но Гуннио ещё не был знаком с этим изречением. Он просто подошёл к Псойко Рыжему и сунул ему в руку свою секиру.

– Ты чего? – растерялся Псойко.

– Я тут подумал, что мне надоел Арапс. Я ухожу с ними, – заявил Гуннио.

– Ты спятил. Знаешь, что полагается за дезертирство? Что я скажу магтенанту, когда он придёт сменять караул? – простонал Псойко.

– Скажешь ему, что… – тут Гуннио наклонился к самому его уху и что-то прошептал.

Псойко Рыжий смущённо кашлянул.

– Знаешь, что он со мной сделает, если я ему такое скажу?

– Скажи, что я упал в ров при исполнении! Пока хватятся, пока воду перебаламутят – я буду уже далеко! – посоветовал Гуннио и со Склеппи под ручку выплыл из Арапса.

На Ягуни он старался не смотреть, чтобы не вспоминать о браслете, который по-прежнему лежал у него в кармане. Примерно за полчаса до того, как Склеппи, вернувшись от Хозяйки Медной Горы, вновь подошла к нему, браслет Гуннио вновь накалился.

«СКОРО!» – услышал он жуткий голос.

К рассвету, предусмотрительно избегая дорог, они были уже в десятки километров от Арапса. Здесь Ург остановился у старого пня и раскрутил на нём свой ключ. Голова ласки указала сначала на северо- запад, вспыхнув красным, а затем на юг, слабо осветившись зелёным.

– Что-то я не поняла, куда нам идти? Что нам, разорваться? Давай крути свой ключик ещё раз! – потребовала Склеппи.

Но Ург отказался.

– Нельзя. Второй раз на одно не загадывают. Артефакты этого не любят. Мне и так всё понятно. Сторожка с ботинками кентавра находится на северо-западе, где-то у Стикса, на Диких Землях. Но сейчас ключ советует нам идти на юг. Зачем – непонятно, но он утверждает, что там безопасно. Во всяком случае, пока.

– Хорошо, пошли. Только, может, вздремнём для начала? – спросила Таня.

Голова ласки издала тонкий свист.

– Ключ считает, что это плохая идея. Мы должны идти на юг, – сказал Ург.

– Что ж, на юг так на юг, – согласилась Таня.

Она вспомнила последние слова Хозяйки Медной Горы о ПЯТОМ, который станет её защитником. Интересно, кто это? И не на юге ли он теперь?

Так, в пути, в редколесье, они и встретили новый день. Ург и Ягуни, привычные к долгим пешим переходам, шли легко. Таня и Гробулия порядком выдохлись. Замыкал же шествие рядовой Гуннио, которому казённые сапоги не тёрли ноги.

– Гроттерша, а Гроттерша! Я вот что подумала… Ты такая дурочка, что разве что тряпку не сосёшь! – ни с того ни с сего с чувством произнесла Гробулия.

Никакого повода для такого заявления не было, но Склеппи ощутила непреодолимое желание поругаться хоть с кем-нибудь. Для неё день без дюжины хороших будоражащих словесных пикировок был хуже, чем день без куска мяса или хлеба.

Таня быстро повернулась к ней.

– Что ты сказала? – спросила она, спотыкаясь о контрабас.

– Ты такая дурочка, что… – нетерпеливо начала повторять Склеппи.

– Ты сказала что-то ещё. Ты как-то меня назвала? Как-то очень знакомо!

– Гроттерша? – задумчиво повторила Склеппи. – Сама не знаю, почему, просто с языка как-то само слетело. А ведь ничего получилось, правда?

– Ничего, – задумчиво признала Таня.

– Ibi bene, ubi patria! [17] – с пафосом произнёс медальон Феофила Гроттера.