— Башня Привидений? Ого! Что Бейсусликов, интересно, тут забыл? — удивленно спросила Гробыня.
Ей никто не ответил. Таня, Ягун и Ванька переглянулись, разом подумав, что именно в Башне Привидений они встретили Зербагана в последний раз. Еще с полсотни ступеней, и они увидели Недолеченную Даму, которая, заламывая руки, парила над небольшой площадкой.
К Недолеченной Даме ринулись с вопросами, но она, обычно словоохотливая, отшатнулась и исчезла с коротким возгласом. Ванька догадался направить луч перстня вниз. И сразу все увидели тело. Глеб лежал на плитах пола лицом вниз. Рядом, в полушаге, валялась бамбуковая трость. Ее конец выглядел оплавленным, точно Бейбарсов ворошил им угли.
Не задумываясь, Таня метнулась к Глебу, но кто-то твердо удержал ее за локоть. Она сердито рванулась, удвоив свой рывок заклинанием, способным согнуть фонарный столб, однако не сдвинулась и на сантиметр. Ее локоть точно вмуровали в стену. Уверенная, что только Гломов может обладать такой нечеловеческой силой, Таня крикнула: «Отпусти, Глом!» и была крайне удивлена, услышав гунино «Чё?» совсем с другой стороны.
Повернувшись, Таня увидела ласковое и спокойное лицо Жанны Аббатиковой.
— Не нао… не нао… Успоойся, Тая, не тогай ео!.. Нельзя тоать! — заговорила Жанна, глотая согласные. Она всегда говорила так, когда волновалась.
— Почему?
— На Гебе поклятье. Ели ы коешься Геба, поклятье пеекиется на тея и ты урешь.
— Не важно! Я должна помочь! — упрямо сказала Таня, продолжая напрасно вырывать локоть, который Аббатикова держала безо всякого внешнего усилия. Это было вполне в духе Тани. Жертвенность пересиливала в ней здравый смысл.
— Геб ив, поому что мы с Еной ывы. Поклятье не согло уить его и осталось. Посотри на каень! — успокаивающе повторила Аббатикова, показывая на ступени, по которым шла легкая рябь.
Творя на ходу защитную магию, к Глебу осторожно приблизилась Ленка Свеколт и, не касаясь, осторожно стала водить над его телом руками, точно снимала невидимую паутину. После двух-трех движений в одном направлении она сворачивала что-то пальцами — что-то липкое и неприятное — и отбрасывала. Луч Ванькиного перстня случайно упал на руки Ленки. Таня увидела, что ногти у Свеколт стали почти фиолетовыми, а на пальцах вздулись волдыри, точно от ожога.
«Это же чудовищно больно!» — подумала Таня, пораженная, как Свеколт терпит эту боль. Лицо Ленки почти не изменилось, лишь стало как будто бледнее. Движения, которыми она собирала проклятье, по-прежнему оставались неторопливыми и просчитанными.
— Почему она может, а я не могу? — почти шепотом, удивленная, что произнесла это вслух, произнесла Таня.
Ответа она не ожидала и была удивлена, услышав его от Аббатиковой.
— ОА НЕ Ы! — спокойно сказала Жанна.
«Она не я! Ёмко сказано», — подумала Таня.
Окончательно освободив Глеба от паутины проклятия, Свеколт опустилась на колени и с усилием перевернула его на спину. Под носом Бейбарсова Таня разглядела темное пятно крови и вспомнила, что кровь она видела и у Аббатиковой. Три некромага вместе были единое целое. Проклятие, которое с легкостью убило бы одного, не смогло уничтожить троих.
Свеколт что-то пробормотала, почти неразличимо, сосредоточилась и вдруг легко, точно это был невесомый манекен, оторвала Бейбарсова от ступеней. Хрупкая девушка, без усилия держащая на руках юношу, который был почти вдвое ее тяжелее… Это было сюрреалистично и… жутко.
— Теперь к Ягге! Ягун, беги вперед — предупреди! Проклятье я сняла, но больше ничего не могу, — сказала Ленка Ягуну.
Играющий комментатор кивнул и, раздвигая толпу, чтобы помочь Свеколт пронести Глеба, стал пробиваться к галерее. Вначале, правда, предстояло выбраться из Башни Привидений. Свеколт несла Глеба бережно, как ребенка. Она согнула его ноги в коленях и голова Бейбарсова оказалась у нее на плече.
— Учись, как надо! А ты когда меня поднимаешь, вечно пыхтишь и делаешь героическое лицо! — обращаясь к Бульонову, назидательно произнесла Пипа.
Глава (тьфу-тьфу!) тринадцатая.
ПЕПЕЛИС КРЕМАЦИО
Человек умирает, когда в нем заканчивается радость.
Бейбарсов метался на кровати, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы. Их невозможно было разжать даже ложкой. К мокрому лбу пристали волосы. Смуглое лицо рдело на скулах густыми несимметричными пятнами румянца.
Все бестолково сгрудились вокруг, загромождая магпункт. Только что разбуженной Ягге это совсем не понравилось.
— Брысь-брысь-брысь! — сказала Ягге, нетерпеливо сделав руками по воздуху легкое движение, которое точно порывом ветра вымело за дверь всех лишних. Особенно досталось всегда тормозящему Тузикову и стабильно любознательной Верке Попугаевой.
Это «брысь!», равно как и вырвавшийся из ладоней Ягге ураган, были настолько знакомы всем выпускникам, что самые мудрые, такие как Ритка Шито-Крыто или Катя Лоткова, изначально не стали соваться в магпункт.
Единственной личностью, ухитрившейся остаться внутри, был вездесущий Ягунчик, который, размахивая рукой, принялся орать: «Я порезал палец! Ай-ай, как больно!»
Ягге досадливо отмахнулась от тяжелораненного внука, который только этого и добивался. Он перестал стонать, уселся на стул и принялся наблюдать, как бабуся возится с Бейбарсовым. Озабоченно бормоча, Ягге обложила грудь Глеба светлыми морскими камнями. Когда камни потемнели, она, не касаясь, смела их березовым веником. Веник старушка опустила в воду, которая сделалась вдруг алой и маслянистой. Это она повторила дважды, пока в третий раз вода не осталась прозрачной.
Бейбарсов перестал метаться. Ягун заметил, что он дышит гораздо ровнее.
— Я думал, ты только травами лечишь! Типа: «Выпей, Вася, пустырничка! Авось поможет!» — неосторожно вякнул Ягун и тотчас пожалел об этом.
Ягге нетерпеливо мотнула головой, и невесть откуда взявшаяся летучая мышь вцепилась Ягуну в фиктивно раненый палец.
— А-а! На родного внука! Смотри: кровь! Йоду мне! — завопил Ягун, вскакивая.
— Выпей, Вася, пустырничка! Авось поможет! — посоветовала ему Ягге.
— Нетушки! Не дождешься!.. И не используй мои фразы, коварная родственница! Мне творчески обидно! — заявил Ягун, зализывая ранку.
Ягге укрыла Глеба покрывалом и задвинула кровать ширмой.
— Жить, по ходу дела, будет? — спросил у нее внук.
Ягге, помедлив, кивнула.
— Как-то ты не радостно киваешь, бабуся! — удивился Ягун.
— Я озадачена.
— Чем же?
— Представь себе человека, которого разодрала в клочья стая оборотней и который после этого встал, отряхнулся и отправился по своим делам, — сказала Ягге.
— Ты это о Глебе?
— Да. Эх, не люблю иметь дело с некромагами. Ты видел камни, видел воду. Сколько мы из него
