всего выкачали! Силы проклятья хватило бы, чтобы отправить к праотцам две дюжины циклопов. А он проспит сутки и — всё.
Ягге хмыкнула, пожалуй, даже с осуждением.
— Жуть, — сказал Ягун.
Бабуся внимательно посмотрела на него.
— Рассказывай! Только не вздумай мне врать, а то сглажу как чужого! — предупредила она.
Ягун рассказал о Зербагане. Новость не поразила Ягге. Без всякого восторга она посмотрела на внука.
— Сарданапал знает? Вы ему говорили? — спросила она.
— Э-э… ну мы… собиралась, — замялся Ягун.
Ягге порывисто встала и, укоризненно пошевелив сухими губами, стала накидывать шаль.
— К Сарданапалу? А Глеб тут один?! Лучше давай отправим Ваньку! — торопливо предложил Ягун.
— А почему ты сам не сходишь?
— Я не умею сообщать дурные новости. Из моих уст они несерьезно звучат. Горячий кавказский парень Ванька Валялкин справится лучше, — отказался Ягун.
Приоткрыв дверь, он подозвал Ваньку и что-то шепнул ему. Ванька сразу умчался. Ягуну стало грустно. Он просчитал, что вместе с Сарданапалом явятся и Поклеп с Медузией. И, учитывая, что с Бейбарсова сейчас взятки гладки, все моральные пинки достанутся ему, Ягунчику. Это его будут морально топтать, сверлить глазками и засовывать головой вперед в мясорубку.
— Ой, мамочка моя бабуся! Забыл чайник выключить! — крикнул Ягун и, схватившись за голову, бросился к двери.
Ягге моргнула, и дверь захлопнулась перед его носом.
— Рассказывай, внучек! Чем больше ты успеешь рассказать, пока Сарданапал идет, тем меньше тебе достанется, — спокойно сказала она.
Поняв, что ему не отвертеться, Ягун уселся на стул, сложил руки на коленях и прикинулся пай- мальчиком.
— Ну… мы отправили Глеба следить за Зербаганом. Лучше него никто бы не справился. Слушай, ба, а можно выяснить видел ли что-нибудь Бейбарсов до того, как Зербаган его накрыл? И как всё было? — спросил он.
Ягге усмехнулась.
— Вопрос, конечно, интересный. Мы могли бы, конечно, найти где-нибудь телепата, да только где ж его найдешь среди ночи?
Ее внук облизал губы. Видно, мысль, что можно подзеркалить спящего, пришла ему в голову впервые. И это теперь! На шут знает каком году жизни! Вот позорище! Сколько бесценных минут прожито зря! Но все же Ягун не был бы Ягуном, если бы не устроил клоунады.
— Теле-кого?.. Так давай искать! Тут нет и тут нет! Куда же они все подевались? — сказал Ягун, заглядывая под стул.
— Время! До кабинета Сарданапала отсюда две минуты бегом, — кратко сказала Ягге.
Сообразив, что скоро академик будет здесь, Ягун подскочил к ширме и, отодвинув ее, стал смотреть на лоб Бейбарсова.
— Блин! — воскликнул вдруг он. — Блин! Блин! Блин!
Ягун был так удивлен, что не скрыл собственных чувств, находясь в чужом сознании. Вещь непростительная для телепата. В результате Бейбарсов, даже спящий, даже сражающийся с остатками сильнейшего из проклятий, сумел вытолкнуть его из сознания. Причем вытолкнуть бесцеремонно. Ягун выскочил из его видений стремительно, как мокрое мыло.
— Ну что? Видел он что-нибудь перед тем, как..? — спросила Ягге.
Ягун подозрительно уставился на бабусю. У него были все основания полагать, что старая богиня не так уж проста. В конце концов, от кого он тогда вообще унаследовал свой дар? Однако Ягге смотрела на него с непроницаемым лицом.
— Я ничего не понял… — невинно сказал Ягун.
Бабуся посмотрела на него и одобрительно кивнула.
— Жаль. Но ничего не поделаешь. Бывает, — сказала она.
Дверь открылась. В кабинет влетел запыхавшийся Поклеп. Недоверчивый и злой как оса.
— Что? Где? Почему я обо всем узнаю последним? А??? — закричал он, переводя подозрительный взгляд с Ягуна на Ягге и обратно, точно застиг их на месте преступления.
Сырой рыбой от Поклепа не пахло, и Ягун догадался, что с Милюлей он по-прежнему в ссоре. «Может, потому он и злой как оса», — неосторожно подумал играющий комментатор, и тотчас виски его взорвались болью. Уж кто-кто, а Поклеп буравил его глазками не напрасно.
— Что ты сказал? — прохрипел Поклеп.
— Я молчал, — заявил Ягун, торопливо прячась за спину бабуси.
Возможно, это был и не героический поступок, зато здравый. С Ягге завуч связываться не стал и оставил Ягунчика в покое. Спустя минуту в магпункт спокойно вошли Медузия и Сарданапал. Все трое остановились у кровати, на которой лежал Бейбарсов. И хотя основное проклятие было уже снято Ягге, даже остатков его было достаточно, чтобы Сарданапал понял, с чем они столкнулись и какого уровня был наложивший его маг.
—
Горгонова утвердительно кивнула.
— Дорогой Ягун! Будет замечательно, если ты расскажешь нам быстро и четко все, что знаешь, — сказала она, поворачиваясь к играющему комментатору.
— Совсем всё, что знаю? — не выдержал Ягун.
— И отложишь на время свои увертки! — добавила Медузия.
Зрачки ее чарующих глаз потемнели и стали медленно проворачиваться. Играющий комментатор ощутил, что находится полностью под властью взгляда Медузии. Сознание доцента Горгоновой было глубоким и непроницаемым, как бездонная океанская впадина. В сравнении с ним сознание Ягунчика было мелким, заросшим камышом прудиком, в котором косматые нигилисты в свободное от отрицания время ловили с барышнями карасей.
«Бедные древние греки! Неудивительно, что с ней можно было сражаться только глядя в щит», — подумал Ягун.
— Не надо оставлять меня без чувства юмора! Вообразите, что будет если у меня отнимут юмор и останется одна болтливость? Я же вас в буквальном смысле задолбаю, — поспешно сказал Ягунчик.
Академик улыбнулся.
— И, правда. Не трогай его, Медузия. Без юмора его комментарии матчей станут утомительны… Рассказывай, Ягун!
И Ягун рассказал. Быстро, ясно и лаконично. В духе «краткость — враг гонорара», но «четкость — сестра военного». Единственное, о чем он по понятным причинам не упомянул, это о разговоре, подслушанном на Лестнице Атлантов. Во время рассказа Ягун трижды ощущал легкую щекотку, словно кто- то краем соломинки касался его головы под волосами. Не решаясь выставлять активный блок против подзеркаливания, который и Меди, и академик, и даже Поклеп при необходимости с легкостью бы сломали, опытный Ягун все три раза прикидывался радостным простачком и вызывал в памяти образ Кати Лотковой. Под конец на него, видно, плюнули и оставили в покое.
«Надо не забыть сказать Лотковой, что ее лицо распугивает преподов!» — мысленно хихикнув, напомнил себе Ягун.
Услышав о пелопонесском малом драконе, Сарданапал сразу послал за Ванькой.
— Открой-ка рюкзак! — попросил он, и долго смотрел на Тангро. Дракончик спал. Дышал он глубоко и редко, трижды в минуту выдыхая клуб пахнущего серой дыма.
— Да, Соловей что-то говорил мне о нем… Последний уцелевший дракон вида. И зачем он Зербагану? — негромко спросил академик.
