наглости, мерзавец уже улетел! Пришлось мне уничтожать драконов одного за другим. Эти мерзавцы все похожи, поди их отличи. Часто я делал это руками Зербагана, так как сам бывал занят… Дела, знаете ли, друзья мои. Дела!
В тоне карлика появилось что-то небрежное, высокомерное, занятое. Он говорил с преподавателями как с детьми, которым бесполезно объяснять многие вещи. Все равно не поймут, да и стоит ли?
Ощутив это, Сарданапал пристально всмотрелся в карлика.
— Кто ты такой? Клянусь светом, Бобес не твое настоящее имя. У меня такое чувство, что я слышал о тебе когда-то. Но где, когда? Как жаль, что я не знаю твоего истинного имени!
— Ты его и не узнаешь, жалкий старый дурак! Скоро я прикончу последнего дракона, доберусь до жемчужины и тогда — фьють! — нету меня! — заверил его карлик, скаля пильчатые зубы.
— Ты не сможешь коснуться сумки! Тебе отсюда не выбраться! — сказал Сарданапал.
— Ой ли! — сказал карлик с насмешкой. — Я не дотянусь до сумки? Ну и пусть. Ты не учел, Сарданапал, что Древнир устраивал этот магический круг не для живых существ. Он, видно, планировал разместить там некий артефакт, на который позарилась бы Чума.
— Безумец! Ты в ловушке! Навеки!.. Даже захоти я спасти тебя, я не смог бы. Эти стены сильнее меня! — воскликнул академик.
Карлик равнодушно передернул плечами.
— Ошибочное суждение, светленький ты мой! Ошибочное!.. Стены меня не удержат. Они сотканы из заурядной магии, которая лишь вам, неучам, кажется сильной. А вот в круг я не войду, это верно. Древнир чертил его с мыслями о Том, Кто сильнее меня.
— Я говорил! Ты не доберешься до дракона!
Псевдосекретарь досадливо потер выступающие ушки.
— Я — нет. Но ничего не помешает самому дракону покинуть его, когда он проснется. Древнир едва ли мог предвидеть, что артефакт, который он положит туда для приманки, окажется живым. Не так ли? А когда я получу жемчужину, посмотрим, что останется от вашей милой школы. Обожаю — хи-хи! — эксперименты с новыми игрушечками.
Усы Сарданапала беспокойно задвигались. Похоже, карлик не блефовал. Да и Древнир едва ли защитил круг изнутри, это верно…
— Жаль, круг звуконепроницаем, и криком дракона не разбудить. Ну ничего… потерплю немного, так и быть… — продолжал вслух рассуждать мелкий человечек.
Сарданапал решился.
— Тем хуже для тебя… Во имя Тибидохса и во благо его учеников мы, преподаватели школы, бросаем тебе вызов, кто бы ты ни был, неведомый маг! — сказал он торжественно.
Карлик затрясся.
— Вы? Мне? Ах, сударь мой! Все поджилочки трясутся! Что же со мной, бедным будем?.. Уф, надоело! Знаешь, почему я всегда издевался над светлыми магами? У них слишком много глупого пафоса!
Он повернул табурет к двери и устроился на нем поудобнее, забросив ногу на ногу. Дальше началось то, чего никто после не мог внятно описать. Карлик сидел на табурете и ехидно скалился. Великая Зуби и Медузия поочередно атаковали его сильнейшими заклинаниями, однако для карлика они были безвреднее комариных укусов.
Поклеп, не помещавшийся в узком проходе, бегал за спиной дам, размахивая руками.
—
— Бесполезно! На него не действует никакая магия! Он только впитывает наши силы! — хмуро отвечала Великая Зуби.
— Не верю! Не существует лопухоида или мага, на которого бы они не действовали!
— Мага и лопухоида — да, — таинственно отвечала Медузия.
Поклеп не понял намека, хотя он был очень прозрачен.
— Ерунда! Это древнирово подземелье ослабляет атакующую магию! Тут надо что-нибудь попроще… Что-нибудь сильное и совсем элементарное, как правый прямой. Я вам это докажу! — заявил Поклеп.
Отодвинув Великую Зуби локтем, Поклеп пустил в карлика
— Ничего, кость крепкая… жить будет… — сказала она, смазывая чем-то ожог.
В этот момент с заветной тетрадочкой проклятий под мышкой появился джинн Абдулла. Размяв пальцы с нетерпением скрипача, он торопливо пролистал тетрадь.
— Ну-с… Дрожи, несчастный! — пробормотал он.
Карлик послушно застучал зубами.
— Так? Или еще громче? Ты давай командуй! — спросил он.
Абдулла вскинул прозрачные руки, смахнул с подбородка сползший глаз, и начал читать что-то бесконечно длинное, в томных стихах. Карлик умильно слушал, положив подбородок на руки.
— Это ж надо сделать из скромного романса на стихи Тютчева такое уродство! Прямо душа радуется! Обокрали великого пиита, можно сказать, на корню! — с радостным удивлением внезапно сказал он, обращаясь к преподавателям.
Услышав такое, Абдулла от злости подпрыгнул, сбился и… вынужден был читать заклинание заново.
— Ну уж нет, увольте! Второй раз я слушать не буду! Мы так не договаривались! — отказался маленький человечек и махнул рукой, на которой поблескивал перстень Зербагана.
Тетрадь Абдуллы вспыхнула и в одно мгновение прогорела дотла, опалив пальцы. Джинн горестно застонал. Академик отвернулся. Он отозвал Медузию и негромко сказал ей что-то. Она ответила. Оба говорили озабоченно и, как показалось Тане, безнадежно.
— Ничего, — разобрала Таня.
— Но если так, то…
— Я не знаю, как ему помешать. Разве только вызвать … но у нас слишком мало времени…
Внезапно карлик издал торжествующий возглас. Сумка, лежащая в круге, шевельнулась. Тангро просыпался. Еще минута — и он вылезет. Преподаватели засуетились. Ощутив, что кто-то коснулся рукой его плеча, академик обернулся и увидел Ваньку Валялкина.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Я знаю, что нужно сделать!
Академик с досадой отмахнулся.
— Да, что тут сделаешь? Послушай, не мог бы ты…
Ванька не стал дослушивать. Оставив Сарданапала, он подошел к порогу комнаты, глубоко вдохнул и сделал шаг. Он ощутил, как властная преграда вначале отстранила его, а затем неохотно пропустила.
— Что ты делаешь? Не смей! — крикнула Ягге, однако было уже поздно.
Ванька шагнул в комнату, и сразу же все посторонние голоса исчезли для него. Остались лишь они двое — он и странный карлик, нетерпеливо поглядывавший то на Ваньку, то на рюкзак с Тангро, последним пелопонесским драконом.
Ванька смотрел на карлика. Коротконогого, пожилого, с красными, горевшими в полутьме глазами. Пильчатые зубы неприветливо скалились. Седая шерсть на ушах кучерявилась, отличаясь по цвету от остальной шевелюры. Ванька смотрел на него и почему-то то, что он видел, казалось ему не истинной сущностью, а маской, натянутой поверх… поверх чего-то иного.
Ощутив настойчивый интерес к своей персоне, карлик, кривляясь, вскочил с табурета. Он протянул руку с длинными желтыми ногтями и небрежно царапнул воздух. И, хотя он не коснулся Ваньки, тот ощутил, что бесцеремонные пальцы раздирают ему грудь, точно пытаясь извлечь что-то.
— Кто у нас тут? О, мальчик-маг, хранитель дракона! Решил заглянуть в гости? Чем порадуешь?
