– Гоголандский путешествует с солидной охраной.
– Ничего, как-нибудь справимся.
То ли внимание, оказываемое суранцем смазливой девице, не понравилось киммаркам, то ли выпитое вино ударило в голову, однако все трое неожиданно набросились на удивленного Рагнвальда. Надо отдать должное внуку Бьерна Брандомского, если он и удивился, то отнюдь не растерялся. Ударом ноги в челюсть он отбросил далеко в сторону одного из нападавших, а другого угостил кулаком в переносицу. Девчонка взвизгнула от страха и восхищения, а оба киммарка с удобствами расположились на полу. Третий киммарк, потрясенный столь быстрым поражением собутыльников, обнажил меч и ринулся на противника, выкрикивая на ходу гуярские ругательства. Однако горячность его подвела. Тяжелый меч гуяра вдруг взвился в воздух и плашмя упал на стойку, а сам он внезапно встретился лицом с чужим коленом и рухнул под ноги вскочившим в ужасе суранским возницам. Благородный Рагнвальд Брандомский, он же Зуб, аккуратно положил гуярский меч на поверженное тело и, как ни в чем не бывало, вернулся к прерванному разговору с испуганной красавицей.
– Чистая работа, – похвалил брата Оттар.
Трактир пустел с невероятной быстротой, у большому огорчению хозяина, который укоризненно поглядывал на слишком расторопного гостя, но сделать ему замечание не решился.
– Вряд ли киммаркам понравится такое обращение, – обеспокоено заметил Гунар.
– За нас есть кому заступиться, – усмехнулся Бьерн. – Благородная Ингерна не позволит обидеть своих живописцев.
И все трое громко засмеялись к неудовольствию поверженных киммарков, которые уже начали потихоньку приходить в себя.
– Пожалуй, нам пора, – Гунару очень не хотелось, чтобы эта история имела продолжение.
– Едем, – согласился Бьерн. – Нас будут ждать у ручья с наступлением темноты.
Бьерн прекрасно ориентировался на местности, а Гунар давно уже потерял направление в ночном, слабо освещенном лунным светом лесу. Как и обещал Бьерн, у ручья их ждали. Около десятка всадников смутно угадывались в темноте. Бьерн зажег факел и помахал им над головой. С противоположного берега послышался свист, и веселые наездники, поднимая тучи брызг, переправились через ручей, освещаемые десятком факелов. Рукояти мечей, как рога сказочного зверя, торчали над их плечами. Прозвище «двурогие» как нельзя более подходило этим вынырнувшим из ночи призракам.
– Золото. – Бьерн взял из рук ближайшего меченого мешок и небрежно бросил его на холку гнедого коня Гунара. Конь всхрапнул от неожиданного груза и замотал головой. Гунар подтянул мешок поближе к колену.
– Ну, как гуярские девочки?
– Не хуже суранских.
На вопрос ответил владетель Брандомский, а может быть, ярл Хаарский – Гунар и на свету с трудом различал братьев. Пожалуй ярл Хаарский будет посерьезнее своего брата, но на этом различия заканчивались То, что добрый десяток меченых скрывается в часе пути от Хальцбурга, Гунара не удивило – Ожский бор мог укрыть целую армию. Удивила беспечность молодых людей. Ездить по ночному лесу с зажженными факелами, значит, наверняка привлечь к себе внимание.
– Смерды принимают нас за призраков, восставших из гроба, чтобы отомстить гуярам за поруганный Лэнд, – объяснил Гунару меченый, которого Бьерн представил как Тора Ингуальдского.
– Это плохо, что крестьяне от вас шарахаются, – сказал Бьерн. – Надо бы поговорить с ними.
– Как же я с ними поговорю? – удивился Тор. – Днем на в селах появляться нельзя, а ночью я сам себя боюсь. Пан с Хвощом вчера прихватили на болоте мужика, так он едва Богу душу не отдал от страха.
– А при чем здесь Пан, – послышался из темноты ломкий мальчишеский голос. – Я назвался Грольфом Агмундским, так у этого несчастного глаза на лоб полезли. А Хвощ в это время стоял в стороне и зубы скалил. Тоже мне, владетель Заадамский. Крестьянин был с его земель.
– Не признал, значит владетеля? – удивился Рагнвальд Брандомский. – Рассеянные мужики ныне живут в Лэнде.
Дружный смех потревожил галок, разместившихся на свою беду на ближайшем дереве, отдохнуть от дневных забот.
– Шутки в сторону, – оборвал смех Бьерн. – Связь с крестьянами установите через Магнуса. Времени у нас в обрез, через год мы должны иметь в Приграничье армию в шесть-семь тысяч хорошо обученных людей.
– Лагерь мы уже оборудовали, – пояснил Тор. – Магнус пообещал, что первые две сотни крестьян прибудут для обучения в ближайшие дни.
– Одного лагеря мало, нам нужны по меньшей мере три в разных концах Приграничья.
– Нас всего двадцать, – напомнил Тор. – А здешние молодые мужчины никогда не держали в руках меча.
– У Магнуса под рукой не менее двух сотен приграничных дружинников. Немало их обосновалось и в окрестных селах. Всех, кто готов служить правому делу, надо привлечь, даже тех, кто сам неспособен идти в бой – пусть учат молодых.
– Кто из вас владетель Свен Холстейн? – спросил Гунар.
– Я, – из темноты выдвинулся всадник, широкие его печи чуть сутулились, темная полоска усов топорщилась над верхней губой, серые глаза серьезно смотрели на вестлэндца.
– Я привез привет от твоих людей, благородный Свен.
Меченый долго молчал, Гунару уже показалось, что он так ничего и не скажет.
– Передай им, – голос меченого прозвучал неожиданно твердо и уверенно, – я вернусь в свой замок очень скоро. Моя мать, Рея Холстейн, шлет добрые пожелания Тейту сыну Сивенда и всем его людям. Их преданность нашему древнему роду никогда не будет забыта.
– Я передам. – Гунар отвесил поклон благородному Свену.
– Умри, а лучше Дрозда не скажешь, – слегка подпортил торжественность момента Брандомский.
– Небольшое дело для вас, – заметил Бьерн. – На днях по северной дороге в Хальцбург проедут два человека: один из них Арвид Гоголандский, другой – Хольдрик из Октов. Надо сделать все, чтобы Гоголандский не доехал.
– А этот… Хольдрик? – спросил Тор.
– Хольдрик нам еще понадобится. Едут они с большой свитой, так что будьте осторожны.
– А как мы узнаем, который из них Гоголандский? – спросил Пан, он же ярл Агмундский.
– Ты спроси, – посоветовал Рагнвальд Брандомский. – А то как же убивать без спросу, на тебя благородных гуяров не напасешься.
Веселые они были ребята, эти двурогие из Ожского бора. У Гунара защемило сердце: четыре сотни таких же молодых и не менее веселых его друзей уже двадцать пять лет лежат в сырой земле. А этих только двадцать, способных сесть в седла, как сказал Бьерн. Гуяры здесь в Лэнде без труда могли бы выставить пятьдесят тысяч. Ибо каждый гуяр воин, а лэндцы уже четверть века не держали в руках мечей. И все-таки им предстояло начать и не проиграть. Если эти мальчики потерпят поражение, то Лэнду уже никогда не обрести свободу. «Никогда» – слово страшное, ибо за ним бездна и безнадежность. Надо победить. Надо!
Глава 4
Расплата
Благородный Арвид Гоголандский был преисполнен больших надежд. Король Киммаркии Леир весьма благосклонно отнесся к намекам владетеля на родственный союз. Во всяком случае, его ответное послание было любезным. А благородная Ингерна пригласила Арвида с внучкой Даллой на день своего двадцатилетия. Вполне приличный предлог, чтобы король мог познакомиться с будущей избранницей. Конечно, Далла еще молода, шестнадцать лет, это не тот возраст, когда следует торопиться с замужеством, но ведь и Леир не из тех женихов, что валяются на дороге. Шутка сказать – король Киммаркии. С помощью его сильных рук можно взлететь очень высоко, тем более что трон под Гольфданом Хилурдским уже зашатался. Недаром же Гольфдан так хлопочет о дочке Хельге, даже аквилонцев на свою сторону сумел привлечь. Отдал негодяю Крулу лучшие земли Вестлэнда. Уму непостижимо! Такого дурака, как Хилурдский еще поискать надо. Эти аквилонские негодяи потянули грязные ручонки и к землям благородного Арвида, но Гоголандский не так прост, как многим кажется. И не настолько глуп, чтобы поверить в клан двурогих и воскресшего короля Кеннета. Знаем мы, кто прячется за этими двурогими, не вчера родились. Следует пожаловаться королю Леиру на аквилонцев, тем более что его обозы, как говорят, тоже потрепали в Суранской степи.
Только однажды Гоголандский дал маху за эти четверть века – не на того поставил. И эта ошибка стоила ему вестлэндского трона и едва не стоила головы. Уж на что казался несокрушимым Конан из Арверагов, но нашлась и на него управа. На всю жизнь Гоголандскому наука: не все золото, что блестит. Хитроумный Рикульф обвел самоуверенного Конана вокруг пальца, ну и Седрик, конечно, своего шанса не упустил – извел почти на нет арверагов и прибрал к рукам их земли. Благородному Арвиду, чтобы хоть как-то отмыться в глазах октов, пришлось немало потрудиться. Говорят, что Гвенолин, последний из уцелевших арверагских вождей, обещал снять с него кожу. С этого, пожалуй, станется. Разбойник из разбойников. По слухам, он орудует как раз в этих местах. Поэтому Арвид с радостью откликнулся на предложение Хольдрика из Октов, проделать многотрудный путь в Хальцбург бок о бок.
Благородный Хольдрик был на редкость любезным человеком, что не так часто встречается среди гуяров, а уж тем более среди октов, не при них будет сказано. О планах сына Кольгрима благородный Арвид мог только догадываться, хотя для него не были секретом поползновения Хольдрика на октский престол. Шансов у брата Великого Родрика, по мнению Гоголандского, не было никаких. Разве что Леир ему поможет, но это вряд ли – слишком уж осторожен киммаркский король. Впрочем, Хольдрик был из знатной гуярской семьи, богат, и его сватовство к Ингерне могло закончиться вполне успешно. Для благородного Леира в этом случае открывалось широчайшее поле интриг внутри октского клана, и скорее всего лучший из киммарков своего не упустит. Да и прекрасная Ингерна, надо признать, засиделась в девках.
Путешествие протекало без приключений, до которых Арвид в силу возраста не был большим охотником. Хольдрик любезничал с Даллой, чему Гоголандский не препятствовал. Очень может быть, что поездка в киммаркскую столицу для обоих закончится неудачей, и тогда лучшего жениха для внучки, чем этот самоуверенный молодой окт сыскать будет трудно.
До Хальцбурга было уже рукой подать, но Гоголандский решил не торопиться. Большой беды не будет, если они переночуют на постоялом дворе близ Мьесенского замка. В былые времена Гоголандского встретили бы в этом замке с распростертыми объятиями, но те времена давно прошли и лучше о них не вспоминать. Последний ярл Мьесенский отдал Богу душу в Хальцбурге, не без помощи благородного Арвида. Впрочем Грольф был сам виноват. Верность хорошее качество, но не тогда, когда она переходит в глупость. По слухам, сейчас в замке благородного Грольфа сидит какой-то Квелин из Киммарков. Да и черт с ним, пусть сидит.
При виде Мьесена, Гоголандский расстроился даже больше, чем ожидал. Старость, что ли, сделала его сентиментальным? Хотя владетель пока твердо держал повод коня и рассчитывал проскрипеть на этом свете еще лет десять-пятнадцать. На здоровье благородному Арвиду жаловаться грех. Неблизкое путешествие он переносил даже легче, чем Хольдрик из Октов, даром что гуяр вдвое моложе.
