«Рассердится»?! Так Александр… его не…
— Сандер жив, — твердо сказал Рафаэль, — хоть мы не знаем, где он теперь. Его… его оглушило в бою, но Садан вынес всадника из схватки на опушку Гразского леса. Его подобрала и выходила какая-то колдунья. Зиму Александр провел у нее на болотах, я там был и видел следы подков Садана. Потом они вдвоем куда-то ушли.
— Куда?!
— Где бы он ни был, он делает то, что нужно.
— А нам следует брать с него пример, — вмешалась Клотильда. — Я понимаю, Люсьен, что на вашу голову свалилось слишком много тайн, но они, как ни странно, радостные. Давайте уж я расскажу вам все.
— Все?! Моя сигнора…
— С вашего позволения, Клотильда аре Тагэре аре Фарни. Я — та самая женщина, на которой в юности женился Филипп Тагэре.
Люсьен Крэсси стойко перенес и этот удар, хотя Рито на мгновение показалось, что бедняга вот-вот хлопнется в обморок.
— Тильда! — не выдержал Шарло. — Значит, ты нам не чужая? Как хорошо!
— И правда хорошо. Я очень люблю вашего отца, хотя по-настоящему говорила с ним всего лишь раз. У него лучшее сердце в Арции!
— Это точно… Ваше Величество, — пробормотал Крэсси, — а Филипп, не тем будь помянут, дураком оказался. Редким.
— Не надо об этом. Я сказала о себе правду по одной-единственной причине. Я — живое опровержение навороченной Тартю и его покровителями лжи. У меня сохранились ВСЕ доказательства. Я молчала, когда на троне сидел мой, скажем так, супруг, так как ни к чему хорошему мое появление не привело б. Я молчала, когда корона перешла к Александру — у меня была дочь, а не сын, и лучшего короля, чем младший из Тагэре, нельзя было и пожелать. Но я не позволю ублюдку и детоубийце корчить из себя государя! Отныне я — Клотильда Тагэре из дома Лагаров, вдовствующая королева Арции, и я не успокоюсь, пока в Мунт не вернется настоящий король.
— Святой Эрасти, — пробормотал Крэсси, — в один день и в один час я… Я узнал, что мой король жив, нашел законного регента Арции, вдовствующую королеву и сына короля.
— Катрин тоже здесь, — улыбнулась Клотильда, — а также наши друзья. Брат калифа Наджеда, принц Яфе и инок обители Святого Эрасти Гидалского, посланного отцом настоятелем на помощь Александру. Барон, мне кажется, вам следует выпить!
ТАЯНА. ВЫСОКИЙ ЗАМОК
Клэр въехал в Арсенальный двор Высокого Замка в то мгновение, когда Последний из Королей снял со спины коня высокую женщину с роскошными светлыми косами. Эльфу показалось, что он бредит, но все было именно так, как было. Колдунья из Гразы, спасшая Александра Тагэре и ставшая его возлюбленной, была Герика Годойа, Эстель Оскора. Теперь многое становилось ясным — и чудесное спасение короля, и потерянный след, и дорога через Тахену, но как Геро могла предать Рене ради кого бы то ни было! Александр достоин любви, как никто другой, и все равно это предательство.
Влюбленные почувствовали на себе чужой взгляд и обернулись. Да, они любили друг друга, в этом не было никаких сомнений! Темная Звезда не лгала Последнему из Королей и не жалела его, она ему принадлежала, а он — ей. Клэр мысленно поблагодарил Звездного Лебедя за то, что возвращается в Варху. Если б его дорога по-прежнему сплеталась с дорогой Рене, она была бы полна сомнений.
Эльф спрыгнул с коня и пошел навстречу улыбающемуся Александру. Он ничего не знал, иначе никогда не коснулся бы чужой подруги. Вся вина лежит на Геро, которую придется называть Ликией и с которой придется говорить, как с чужой. Женщина стояла у крыльца, не пытаясь ни скрыться, ни подойти. Она всегда была смелой и всегда давала другим право выбора. Если б не Рене! Клэр Утренний Ветер обнял Александра Тагэре.
— Да пребудет с тобой Звездный Свет, эмико, — Эмзар шлет тебе привет и правду об Арции.
— Спасибо тебе, — просиял глазами Сандер, — я думаю о доме меньше, чем должен, но я слишком счастлив.
— Твое счастье вряд ли помешает твоему долгу. Твою подругу, я слышал, зовут Ликия?
— Да, она будет рада встрече.
Они с Герикой заговорили, как чужие. Эльф старался скрыть свои чувства, но Геро все поняла. Ради Александра лгали оба, и это у них выходило отлично. В Убежище Клэр славился своей правдивостью, но жизнь разведчика учит лжи. Пришли Гардани — Анджей, Ежи и Стефан, а Герика-Ликия попрощалась, не желая мешать мужскому разговору. Утренний Ветер проводил ее взглядом. Мы не властны ни в нашей памяти, ни в нашем сердце. Рыцарь Осени не вправе судить Темную Звезду, но должен ли он рассказать ей о Рене? И как теперь смотреть в глаза Рене, если их тропы вновь сойдутся?
Скиталец исчез, как и собирался, но разведчиком Клэр быть не перестал, он поклялся, что, как бы ему ни хотелось рисовать, не бросит меч, коня и дорогу…
Рыцарь Осени медленно и спокойно рассказывал новости. Тодор Фронтерский с позором выставил посланцев Тартю, пытавшихся стравить его с Гварой и Наботом.
В Тагэре, Мальвани и Эстре зреет бунт, но остальная часть Арции покорилась. Люди боятся, страна наводнена «краснопалатниками» и циалианскими прихвостнями, без которых Пьер Тартю не может жить. Узурпатор больше не пытается мягко стелить и дерет шкуры со всех — от крестьян до нобилей. Исключение составляют лишь клирики, чиновники и новые гвардейцы.
Предстоятель Илларион проповедует о скором пришествии Антипода и не желает благословлять короля. Говорят, антонианец безумен, но Кантиска пока молчит. По всей Арции продолжают ловить маркиза Гаэтано, мириец же, словно в отместку, открыто разгуливает по столице, его видят то тут, то там. За голову смутьяна назначена награда, но ее вряд ли кто-нибудь получит. Клэр тоже пытался разыскать мирийца, но не смог…
Разошлись глубокой ночью, но Клэр, несмотря на усталость, не ложился. Разговор с Герикой был важнее всего, хотя видеть ее не хотелось. Женщина пришла сама. Это случилось перед самым рассветом, и Утренний Ветер прекрасно понял, что или, вернее, кто ее задержал.
— Сначала объяснимся, — Эстель Оскора прямо взглянула в глаза Рыцарю Осени. Внешне она изменилась не столь уж и сильно, разве что отросли отрезанные Лупе волосы.
— Изволь, — кивнул Клэр, — признаться, я был удивлен, увидев тебя здесь…
— …с другим, — закончила за него Герика. — Героиня песни должна любить лишь раз, не правда ли? Но я недостойна песни, Клэр, и знаю это. Наши чувства от нас не зависят, я могла отказаться от Александра, но это не вернуло бы меня в прежнюю любовь. Я слишком долго шла домой, эмико, слишком…
— Не мне тебя судить.
— Но ты судишь, — Эстель Оскора кривовато улыбнулась. — Твое сердце осталось прежним и принадлежит Осени и Тине. У Лебедя может быть только одна любовь, но во мне слишком мало вашей крови. Я не умею быть верной и никогда не умела. Я забыла Стефана, почти полюбила Астена, затем встретила Рене, и он стал для меня всем. Для вас наша любовь и наша жертва были песней, но конец ее оказался неправильным. Но разве наша жизнь правильна?
— Ты сказала все, мне нечего добавить. Теперь скажи, как ты из башни Адены попала в Гразу?
