уладим формальности. Герцог Придд, вы понимаете, что Тал иг находится в состоянии войны? Если вы примете сторону Олларов, вам придется стать офицером Северной армии.
- Да, монсеньор, - вильнул хвостом Валентин, - мы готовы.
- Очень хорошо, - похвалил предателя Алва. - Вы присягнули господину в белом?
Валентин еще больше выпрямился в седле. Ну почему он слишком близко, чтобы слышать разговор и слишком далеко, чтоб вмешаться?!
- Монсеньор, я присягал в Лаик. - Спрут говорил громко, громче, чем нужно. - После окончания службы у маршала Рокслея я должен был вновь присягнуть Фердинанду Второму, но Генри Рокслей не успел представить меня к офицерскому чину.
- Его величеству Альдо Первому присягал я! - выкрикнул Дик. - И я буду ему верен до конца!
- На здоровье, - пожал плечами Ворон, - от присяги оруженосца я вас освободил, делайте со своей верностью, что хотите.
- Герцог Алва! - Сейчас самое время решить все раз и навсегда. - Я зову вас на линию! Немедленно, здесь, сейчас! А потом вашего Спрута!
- Юноша, - поморщился Алва, - прекратите говорить пошлости, вы не в Высоком Суде. Герцог Придд, вы присягали господину в белом? Да или нет?
Опять! Святой Алан, опять! Оскорбления со скамьи подсудимых еще можно терпеть, узник только и может, что огрызаться, но сейчас Алва свободен. И оскорбляет государя перед его вассалами. Пленными!
- Не смейте оскорблять короля в моем присутствии! Вы будете драться, герцоги? Будете или нет?!
Придд спокойно положил руку на эфес шпаги:
- Монсеньор, я присягнул моему королевству и моему королю. Мое королевство - Талиг, имени своего короля в настоящее время я не знаю.
- Хорошо, - Алва смотрел только на Валентина, - как регент и Первый маршал Талига признаю принятую вами присягу правомочной. Полковник Придд, ваш полк, к которому также будут приписаны все, кто к вам присоединится во время марша, поступает в распоряжение маршала фок Варзов. Приказ о вашем производстве - у графа Гирке, вместе с другими бумагами.
- Да, монсеньор, - нет, это не человек, это какая-то бочка льда и грязи, - моя жизнь и моя честь принадлежат моему королю и моему королевству.
- Вы понимаете, что с этой минуты подчиняетесь всем моим распоряжениям, а также распоряжениям всех, кто старше вас по званию?
- Понимаю.
- С этим все. Монах Пьетро должен вернуться в Но-ху, а герцог Окделл прогуляется до Кольца Эрнани, где его заберут те, кто за ним явится. О времени и месте передачи следует договориться с герцогом Эпинэ.
- Вы полагаете, общество Окделла избавит нас от дорожных неприятностей? - уточнил Спрут.
- При определенных условиях, - усмехнулся Алва. - На чувства господина в белом я не рассчитываю, но Эпинэ предпочитают видеть друзей живыми. Брат Пьетро, вы передадите письмо?
- Если Создатель не оставит меня своей милостью и проведет сквозь Тьму, - промямлил монах, теребя жемчужины, - я с радостью передам послание.
- Брат Пьетро, вы, как я понял, уже спасались из бездны огненной и пасти львиной, спасетесь и сейчас, - заверил Ворон. - Впрочем, кто-нибудь вас проводит. Полковник Придд, пишите Эпинэ, и выступаем.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПАПЕССА[7]
Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!
Глава 1. НАДОР РЛКАИЛ (Б. ОППЛРИЯ)
1
Аглая Кредон томно улыбнулась, провела по щекам кроличьей лапкой, взяла с туалетного столика букетик анемонов и завыла, задрав стареющее личико к потолку, на котором красовалась прибитая гвоздями луна, а вокруг серебристым обручем кружила моль. Подчиняясь маменькиному вою, серые бабочки то приближались к приколоченному светилу, то отступали, а Аглая прижимала к окутанной взбитыми кружевами груди цветочки на бледных жирных стеблях и выла, выла, выла…
- Совсем выстарилась! - прошипела ошалевшая от маменькиной выходки Луиза и проснулась. Госпожа Кредон исчезла, луна и вой - нет. Острые злые лучи процарапали залепивший стекла снег и ворвались в замок, неся на себе собачьи рыданья. Казалось, все псы Надора оплакивают свою незадавшуюся жизнь и дураков-хозяев. Как же все-таки глупо выть, если можно укусить и сбежать…
Госпожа Арамона пожелала снявшим верхний ставень недотепам увидеть во сне Мирабеллу, зевнула и отвернулась от настырного светила. Сон тут же вернулся. Вместе с мужем. Покойный капитан ввалился в комнату по лунному лучу, ведя в поводу украшенную анемоновым венком толстую лошадь. Та топнула ногой, луч проломился, словно гнилая доска, и Луиза вновь проснулась в целомудренном одиночестве.
Сон сбежал окончательно, оставив муторный осадок и желание разбудить хотя бы Селину, но госпожа Арамона не собиралась тревожить и без того плохо спавшую Айрис. Дениза говорила, что, если второй сон хуже первого, нужно зажечь огонь, выпить воды и четырежды обойти комнату. А почему бы и нет? Луиза встала, накинула на плечи покрывало и занялась свечами. Псы выли пуще прежнего, а луна забавлялась со стеклянным шаром, на котором госпожа Арамона в порыве скаредности штопала чулки. Круглые блики, дразнясь, скакали по потолку, напоминая о чем-то паскудном. К чему снятся маменька и моль? К Мирабелле! А будет сниться Мирабелла, ищи Аглаю Кредон? Капитанша фыркнула, представив родительницу, созерцающую надорскую герцогиню, и физиономию великой вдовы при виде закутанной в шелка мещанки. Зрелище было волнующим, но, увы, недостижимым. Как конец зимы.
Капитанша замкнула четвертый круг, глотнула прямо из кувшина еще не ледяной воды и уселась
