плеча и направил ствол на двери, приготовившись к их открытию.
В этот момент снова запищал передатчик.
– Парни, ну сейчас точно неподходящее время! – ответил я одними губами.
Лифт плавно остановился. Двери беззвучно раскрылись в небольшом холле, где мне встретились двое безликих трудяг. Я не стал разбираться в их намерениях и точными выстрелами разложил обоих по разным углам. Кажется, парни были без оружия, но, повторяю, мне некогда было разбираться.
Из холла вели два коридора: один прямо, другой – налево. Внутренний голос сориентировал: нужно двигаться прямо. Искомая комната находилась как раз над посадочной платформой, а от нее меня вели по прямой. Через десять шагов из ниши на меня вывалился красноглазый, но тут же отправился обратно с простреленной грудью. Окончательно я успокоил его испытанным приемом – пропихнув конец ствола в пасть и нажав на спуск.
Дверь в конце коридора привела меня в просторное помещение, уставленное пультами и экранами. Его дальнюю стену занимало большое, выгнутое наружу окно, из которого открывался отличный вид на Тамаринскую стрелку и раскинувшийся дальше ковер тайги. Я очутился именно в той комнате, которую искал. В креслах перед пультами сидели две твари, которые мне не встречались: с тремя глазами и четырьмя руками. При моем появлении обе вскочили на ноги. Я аккуратно уложил их из бластера на пол, стараясь не задеть ни аппаратуру, ни панорамное окно.
На экранах сквозь непривычную для человеческого глаза серую дымку демонстрировались окрестности башни: елки, склоны, четыре «щупальца» и море светящейся жижи между ними. За то время пока я добирался сюда из ангара, уровень «желтой плесени» значительно вырос. Еще несколько минут, и она вырвется из распадка в тайгу…
Прозрачный рычаг, напоминающий плексигласовую розу, выделялся среди пультов и экранов. Я положил на него пальцы и пошевелил в разные стороны. Рычаг имел несколько степеней свободы, но легче всего было опустить его вниз, что я и сделал… «Роза» на конце рычага окуталась фиолетово-голубым сиянием. В ту же секунду небо за окном затянула такого же цвета пленка. Силовое поле накрыло распадок, в том числе и «таежные ворота». Когда к ним подберется люминесцирующий поток, его встретит незримая преграда.
Я проверил по экранам, со всех ли сторон «плесень» огорожена полем. Все в порядке, за пределами не осталось ни лужицы. Попутно нашелся вертолет, даже два. Они висели над тайгой, один на севере, другой на юге. Я затруднялся сказать, в котором из них находился мой брат. Собственно, мне это по барабану.
Приставив бластер к стене, я выволок мертвые тела из комнаты. Последние минуты жизни хотелось провести наедине с собой, а не с трупами. Пусть остаются за дверью. Нажата клавиша – и в сталь косяка вонзились три тяжелые задвижки. Вот так. Теперь никто сюда не войдет.
Только после этого я позволил себе опуститься в кресло и закинуть уставшие ноги на пульт. В толще стен вновь заскрипели и застонали опорные конструкции, в этот раз с каким-то сатанинским хохотом. Будет здорово, если они продержатся еще минут двадцать. О большем и не прошу.
Я вытащил из заднего кармана «Акведук» и нашел частоту, на которой разговаривал Сережа.
– Вызывает капитан Стремнин! Вызывает капитан Стремнин!
Меньше чем через секунду мне ответил чей-то властный голос:
– Это центр. Сергей Павлович, что у тебя со связью?
– Это не Сергей Павлович, – корректно поправил я. – Это Валерий Павлович, его младший брат.
Голос на секунду замолчал.
– Говорит генерал Веселов. Где полковник Стремнин? Передайте ему связь.
– Это невозможно, товарищ генерал. Нас разделяет несколько километров и озеро инопланетной гадости. Давайте обойдемся без скучных вопросов, откуда у меня рация, как я здесь оказался и что мне известно. Сейчас для вас главное, что я нахожусь в комнате управления охраной корабля пришельцев.
На другом конце линии повисла заинтересованная тишина.
– Я заблокировал распространение «желтой плесени» силовым полем. Думаю, на какое-то время оно удержит заразу и не позволит ей выплеснуться в тайгу прежде, чем вы нанесете по распадку термоядерный удар. Однако долго удерживать не получится – «плесень» уже ломает корабль и наверняка доберется до генераторов, так что не стоит оттягивать с запуском крылатой ракеты. Вы слышите меня? Прием?
– Коды подтверждения от первых лиц получены, – скупо произнес Веселов. – Стратегический ракетоносец готов произвести запуск «пятьсот пятьдесят пятой».
– Отлично. – Мне стало зябко. Если разобраться, ничего отличного для меня в этом не было. Но перед генералом следует держаться бодрячком. – Отдавайте приказ. Когда ракета будет на подлете, сообщите за пятнадцать секунд, чтобы я успел отключить поле. На случай, если моя рация вдруг заглохнет, продублируйте информацию запуском сигнальной ракеты на востоке, мне отсюда видно небо в той стороне.
Снова пауза.
– А как же ты? – спросил Веселов.
– Ну, – я обвел взглядом чужеродные стены, – мне отсюда не улетучиться. Так что буду ожидать прибытия ракеты.
Генерал подавленно замолчал, понимая, что это значит.
– Ты готов пожертвовать собой ради миллионов, – негромко заключил он, – твой подвиг сейчас даже невозможно оценить…
– Слушайте, давайте без патетики! – взвыл я. – Я пока не бронзовый памятник!
– Хорошо. Оставайся на связи, капитан Стремнин. Мне нужно отдать приказ.
– Слушаюсь.
Рация замолчала.
Я несколько раз сжал и разжал пальцы ног, потом перевел взгляд на небо за стеклом. Оно было чистым, без единого облачка. Замечательное утро, чтобы взорвать в тайге термоядерную бомбу.
С жителями поселка Научный все будет нормально. Получат оповещение и укроются в бункере. Расстояние до них приличное, ударной волной не достанет, разве только радиоактивным облаком слегка накроет, не больше. А кроме них, здесь на сотни километров нет поселений. Ускут еще был, но в нем теперь пусто…
Из рации прорезался голос Веселова.
– Крылатая ракета в пути, – сообщил он. Суровый голос потеплел: – Сынок, у тебя есть какие-нибудь просьбы, пожелания?
Когда-то, несколько дней назад, у меня была большая просьба к такому влиятельному человеку, как генерал Веселов. Но теперь в ней нет никакого смысла.
– Передайте моей жене и дочери, что я их очень люблю… – Голос сел на последнем слове. – Передайте, что в последнюю минуту я буду думать о них.
– Сделано. Больше ничего?
– Нет.
– Брату ничего не хочешь передать?
– Пошел он в жопу!
– Дословно?
– Если можно.
Он хмыкнул.
– Как у тебя заряд в рации?
Я глянул на индикатор.
– На полчаса хватит.
– Тогда не выключай. Мы будем вести отсчет…
За стенами прокатился длинный скрежещущий звук. Корабль вздрогнул и покачнулся. На экранах было видно, что уровень «плесени» поднялся еще выше. На севере ее край уже упирался в силовое поле и нависал над выходом из распадка. Под напором жижи энергетический барьер дрожал, но держался. Если бы не он, «плесень» уже полилась бы в тайгу.
– Что это был за звук? – спросил генерал.
– Он означает, что вам следует поторопиться.
– Ракета будет у тебя через семь минут.
Отчего-то стало трудно шевелить губами, но я постарался ответить внятно и бодро:
– Жду с нетерпением.
Я отпустил кнопку и поставил рацию на краешек пульта напротив себя. Теперь остается ждать. В моем случае – ждать смерти, приближающейся с другого конца временного отрезка. Она придет в любом случае: либо от «плесени», либо от термоядерного взрыва. Варианты исключены.
Спасения нет.
Больше всего мне хотелось сейчас выкурить сигарету. Отравить организм никотином напоследок, доставить себе такое удовольствие. Сигарета заняла бы руки и отвлекла от мыслей о предстоящем. Но эти семь минут придется провести без курева: взять его здесь неоткуда, да и заменить нечем. Мне оставалось лишь играть пальцами ног, глядеть на светлеющее небо и вспоминать.
Мне вспомнилось, как под Ачхой-Мартаном мой взвод три дня прорывался через вражескую территорию. Непрерывно лил дождь. В «зеленке» прятались боевики. Радиостанция была уничтожена – ни о себе сообщить, ни вертолет вызвать. В роте давно решили, что нас нет в живых, и начали готовить похоронки для родственников, а я вывел салажат всех до одного – измотанных, истощенных, раненых, но живых.
Или еще был случай, Юлька о нем не знает, я не рассказывал, чтобы не травмировать. Во время операции против отряда известного полевого командира мы угодили в окружение. Бой был сумасшедшим. Взвод полег полностью, а мне шальной осколок разворотил бедро. До плена оставалось рукой подать, терять было нечего, и я вызвал на себя огонь минометных взводов. Что творилось на позициях – не описать словами. Мины рвались как при пожаре на складе боеприпасов. Боевиков полегло не меньше двух десятков, а я остался жив. Каким образом? Ума не приложу.
Хотя сейчас я думаю – тогда меня оставили в живых, чтобы я вызвал огонь на себя сегодня.
Снова запели конструкции корабля. То пронзительно, то басисто. Завибрировал пол. Я снял ноги с пульта, выпрямился в кресле, прислушиваясь к звукам. «Плесень» пробралась внутрь корабля. Возможно, уже поднималась сюда. Более точно не определишь: объективы камер наблюдения за окрестностями затянули молочного цвета испарения. И на экранах, и за окном стоял сплошной туман. Казалось, что мир уже перестал существовать и от него осталась лишь эта
