— Хорошо.
20/08/2000, 15:31
Боб садится в такси и уезжает в аэропорт, а я иду в авиакассу подтвердить вылет на завтра. Опрашивать никого не собираюсь, если он не забудет — сочиню все сам.
В авиакассе — ни одного человека. Вылет на завтра подтверждают: места есть, большинство журналюг улетели сегодня.
20/08/2000, 22:12
Сижу в баре, пью третий стакан пива. Завтра часов в одиннадцать буду в Москве. Надоел уже этот сраный Мурманск.
21/08/2000, 04:11
Просыпаюсь на полу в своем номере еще толком не протрезвевший. Рука — в трусах, ладонь вымазана засохшей спермой.
Снова засыпать нельзя — просплю рейс.
Брестская крепость
За окном автобуса мелькают поля, деревянные домики, коровники и силосные башни.
Классная берет микрофон, стучит по нему, дует.
— Слышите меня, ребята?
— Да!
— Хочу еще раз напомнить наш план на сегодня. Едем, пока не станет темно, останавливаемся в лесу на ночлег, ставим палатки, ужинаем и ложимся. А завтра с утра выезжаем, чтобы часам к двенадцати прибыть в Брест.
— А картошку печь будем? — спрашивает Синицына.
— Да, конечно, и картошку печь, и сало жарить… А вот вы помните, ребята, сколько лет назад была оборона Брестской крепости?
— В сорок первом, значит сорок шесть лет назад! — кричит выскочка Кутепова.
Онищенко говорит мне:
— Пацаны взяли «смагу». Будешь пить?
— Не, я не пью.
— Что, не куришь и не пьешь? Здоровеньким помрешь, да? А поебаться хочешь? Мы не курим и не пьем, только девок мы…
Нестеренко поворачивается к нам.
— Онищенко — ты такой уже пустомеля…
— Чего это я пустомеля?
— Сам знаешь.
— А хочешь, докажу, что не пустомеля? — Он улыбается. — Хочешь попробовать?
Нестеренко фыркает, отворачивается.
Онищенко наклоняется мне к уху, шепчет:
— Знаешь, с кем можно из наших баб поебаться? С Колтаковой. Она уже не целка. Ее летом в деревне пацаны отработали.
— Откуда ты знаешь?
— Она сама рассказала. Что, поверил? Один ноль в мою пользу. Нет, конечно, — пацаны говорили. Короче, один пацан, типа она с ним ходила, завел к себе домой, а потом еще и друзья евоные пришли — накончали ей на пузо, на платье. А она — заяву ментам.
— И что?
— Сели пацаны. По пятнадцать лет — прикидываешь? За то, что групповая. Слушай анекдот. Судят мужика. За групповое изнасилование крупного рогатого скота… Поднимается он. У него спрашивают: а где остальные, где — группа? Я был один.
Онищенко хохочет, я улыбаюсь. Он спрашивает:
— Что понял?
Я киваю.
Стоим на поляне — я, Онищенко, Курилович, Малеев и Усаченок. Все курят, кроме меня.
Малеев говорит:
— А я там знаете, что видел? Затычки. Бабы наши меняли затычки, и старые выбросили.
— Пиздишь, — говорит Усаченок.
— Пошли — покажу, если не веришь.
Онищенко спрашивает:
— А где, в какой стороне?
— В той. — Малеев показывает в сторону леса. Онищенко поворачивается ко мне.
— Пошли посмотрим, Вова.
— Ай, неохота.
— Пошли, что ты ломаешься, как целка? — Пацаны хохочут. — Мы сейчас придем, без нас не начинайте.
— Еще сначала принести надо. — Курилович идет к палаткам.
Выходим с Онищенко на поляну. Курилович держит в руке зеленую бутылку из-под водки.
— Ну что, нашли?
— Не-а. Дай-ка шахнуть, — говорит Онищенко.
— Значит, плохо искали. Держи.
Онищенко отпивает, смотрит на меня.
— Что, может ебнешь, Вова? А то…
Я беру бутылку, подношу ко рту. В ней — мутная самогонка. Горлышко мокрое, в слюнях. Я делаю глоток, протягиваю бутылку Куриловичу. Онищенко перехватывает, делает большой глоток.
— Малый, ты что — охуел? — орет Малеев. — Хочешь один все выжрать?
— Ты говорил — еще есть вторая…
— Ну и что, что есть? А на завтра?
— Завтра возьмем пива.
— Где ты его возьмешь?
— В Бресте. Я тебе отвечаю. Иди за второй, пока Классуха не засекла, что нас нет.
Идем к костру. Онищенко дебильно улыбается, шатается, цепляется за деревья. По остальным ничего не заметно. Курилович хватает Онищенко за плечи.
— Малый, кончай выебываться. Классная засечет — всем пиздюлей ввалит, не только тебе.
— Классная… С пиздой красной…
— Сейчас договоришься… Будет тебе и с красной, и с голубой.
Бабы и Классная сидят у костра, жарят на прутиках сало. Классная говорит:
— А вот и наши мальчики… Где это вы ходите? Мы уже заскучали…
Малеев говорит:
— Мы спать пойдем… Завтра вставать рано…
— Как хотите. А то посидели бы с нами…
Нестеренко смотрит на Санину, ехидно улыбается. Она — самая красивая в классе, лучше всех
