— Конечно… давай…
«А ведь я даже не знал их настоящих имён…»
— Они знаешь как работали, — уважительно сказал Лыш. — Лучше всех в отряде. Когда началась «шаровая атака»…
— Какая… атака?
— Ну… так называлась операция, когда заряжали шарами темпоральные стабилизаторы. Это спасатели из Крепости сказали, что нужен заряд как можно крепче, чтобы Дорога пустила на себя поисковые группы. Когда начали искать…
Я почувствовал себя отчаянно виноватым.
— Лыш, а что за стабилизаторы?
— Гретхен разве не говорила? Среди пустошей, далеко, есть такие конусы, вроде термитников. Надо в них опускать шары. Чем больше, тем лучше. Тогда улучшается всякая обстановка. Энергетическая…
— Да, она говорила… И теперь это было ради меня'?
— Ну да… Рассчитали, что надо не меньше сорока шаров. Все их искали, искали… А когда не хватило одного, Май опустил в конус свой шар. Тот, хрустальный…
— Жалко… — шёпотом сказал я. Было и правда жаль. Почти до слёз. Я же помнил, чем был для Мая этот шар.
— Да ничуть не жалко! — вскинулся Лыш. — Потому что шар вернулся! Мы пришли, а он снова на подсвечнике как ни в чём не бывало!
«Чудеса», — чуть не сказал я. Но не сказал, потому что это были не чудеса, а неведомый, но добрый закон Дороги.
— Стой! — вдруг отчаянно закричал Лыш. — Стой, паразит! Кому говорят!
Усыпивший наше внимание стул, оказывается, тихонько поднялся в воздух и теперь уже на высоте реял в сторону забора. Лыш помчался следом, стараясь ухватить верёвку. Но она взмыла над травой, он не допрыгнул.
— Дезертир чёртов, — сказал вслед беглецу Лыш. И пришёл назад, сел на колоду.
— Он вернётся, — утешил я его.
— Ага, жди… Ни один ещё не вернулся.
— Они где-то сбиваются в стаю. И потом прилетят все разом.
Лыш глянул с недоверием и надеждой.
— Правда? Я хочу приручить ещё такого, как Росик. Потому что нам с Гретхен мало одного…
— Вернутся, — повторил я. — Потому что все возвращаются. И всё возвращается. Даже шар к Маю вернулся…
Лыш сидел с опущенной головой. Теребил ремешок сандалии. Глянул на меня сбоку и сказал тихонько:
— Да… но Валерий-то не вернётся…
Вот так. Не бывает на свете полной радости. Не бывает войны без чьей-то гибели. Не бывает счастья без слёз.
…Когда «волосатые» отступали через железнодорожные пути, студенческая группа во главе с Валерием пошла наперерез. Нельзя было оставлять на свободе гадов, которые способны на что угодно. И один из этих гадов ударил из гранатомёта по цистерне. Теперь никто не знает, что в ней было. Но рванула она, говорят, как бомбовый склад. Несколько студентов обожгло и сильно поранило. А Валерия просто не нашли, он был к цистерне ближе всех.
Это и рассказал мне Лыш, отворачиваясь и вытирая мокрые ресницы.
Нельзя сказать, что я испытал такое уж большое горе, ощущение небывалой потери. Валерия знал я не очень хорошо, виделись всего несколько раз. Но он был друг Лыша. А Лыш был мой брат.
Я притянул его поближе, обнял за плечо.
Чем я мог утешить брата? Только сидеть вот так рядом и молчать…
ЭПИЛОГ
ТЕПЛОХОД «ШАР»
Лыш ошибался. И все ошибались. Валерий не погиб.
При взрыве тугая горячая волна унесла Валерия неизвестно куда, и он провалился в чёрное ничто. Через неизвестно какое время он открыл глаза, увидел над собой тёмно-синее звёздное небо, а на фоне этой звёздности — несколько силуэтов.
— Оклемался, студент? Вставай…
Валерий не мог встать. Не чувствовал ног, не чувствовал всего себя. Похоже, что его просто не было.
— Вставай, вставай, — снова сказал размытый силуэт. — Эк ведь занесло парня… в вакуумную щель между разнородными субстанциями мироздания. Так это называется, ребята?
— Не болтай, друже… — остановил его другой силуэт. — Давай-ка лучше…
Валерия подхватили под несуществующие локти.
— Идти можешь?
— Не знаю… А надо?
— Это тебе решать… Наверно, всё-таки надо. Снова провалиться в тартарары успеешь всегда…
Валерий ощутил, что руки и ноги всё-таки есть. И голова… В голове гудело, но состояние было ничего, сносное. Как после некоторого возлияния с Санычем и Вовой Кротовым в подвале лаборатории нестандартных фильтров, когда первая одурь уже прошла и появилось понимание, что жить ещё можно…
— Ну а теперь шагай, студент, — сказали ему. — Если хочешь существовать… Хочешь?
Валерий, кажется, хотел.
— А где я? Как добраться до города?
— До Инска? Забудь, друже… — услышал он мягкий ответ. — Нынче путь у тебя один. Топай по дороге, а наткнёшься на развилку, выбирай левую сторону. Левая колея всегда надёжнее…
— Не болтай, сам выберет, — остановили опять разговорчивого незнакомца. И вывели Валерия под руки на мощёный тракт. В отшлифованных булыжниках искрились отражения звёзд. Пахло остывшими травами…
— Это Дорога? — понял наконец Валерий. Он знал про Дорогу. Не раз говорили про неё в подвале лаборатории, когда приходило время «оттянуться» после насыщенного дня. И ведь именно на неё уволокла Грина сумасшедшая (или находчивая?) сестра Лыша.
«Бедняга Лыш. Я тебя никогда больше не увижу…»
Но главная мысль была о Юне:
«Как же это так? Значит, навсегда… Юнона?»
«Авось…» — будто усмехнулась она в ответ, словно давая капельку надежды. Правда, крохотную…
— Это Дорога? — повторил Валерий, поскольку спутники молчали.
— Она… — проговорил наконец один. — Иди, не спрашивай. Кто выходит на неё, не знает, что будет потом. У каждого своё. Многое зависит от человека. И от неё тоже…
— Понял, — сказал Валерий. Спутники сразу исчезли. И Валерий пошёл. Тело было теперь лёгким, голова ясной. Веяло навстречу запахом земляники.
Он шагал под звёздами, которые отражались в твёрдых булыжниках, и как было не вспомнить!
