– Да? – грустно спросил мастер. – А что я получаю с такой работы? Одни несправедливости да еще всякие болезни и нервные переживания. Мне говорят: ах, вы артист в своем деле, вы имеете в вашей работе радость творчества. А что мне с той радости, когда начальство топает на меня ногами и кричит, что лишит меня премии, потому что мастерская не выполняет план по выпуску аптечных пузырьков!
– Мы вам соберем целую тысячу пузырьков! – пообещала Ника. – Я всех знакомых ребят на это дело подниму, мы все свалки облазим.
– Ну, конечно! – воскликнул мастер. – Лазить по свалкам – это они могут! По помойкам, по пустырям, по лужам! Там не надо думать про уроки или чтобы помочь бедным родителям, которые из-за таких детей раньше срока начинают глотать сердечные капли!..
Тилька сидел среди склянок, на краю фаянсового блюдца. Он поманил мастера прозрачной ручкой. Но тот опять закричал:
– Не буду я тебя слушать, не подлизывайся!.. Детям нужна бутылка! Ха! А дети спросили, из какого стекла делаются такие бутылки? Они делаются из чистейшего хрусталя, который у меня кончился еще до летнего солнцестояния! А к тому же надо увеличивать не стеклянного шалопая, а корабль! Значит, в хрусталь необходимо добавить оптическое стекло от подзорных труб и биноклей, в которых отражались морские просторы и волны! Может быть, у вас есть такие бинокли? Может быть, у детей хранятся дома трубы капитанов Крузенштерна и Лаперуза? У меня – нет! У меня не хранятся!
Владик и Ника беспомощно переглянулись.
Мастер нервно стучал волосатыми пальцами по столу.
– А может быть… – начал Владик.
– Что? – сердито спросил мастер.
– У меня есть аппарат «Зенит», а в нем хороший объектив. Тоже оптическое стекло. В нем тоже отражались волны и просторы, потому что я делал альбом с морскими снимками.
– Ну… допустим, – недовольно сказал стекольный мастер. – А хрусталь?
– Мы подумаем… – сказал Владик.
– Мы поищем, – сказала Ника. – Владька, пошли.
– Я с вами! – крикнул Тилька.
– Имейте в виду, что стеклянное волшебство действует лишь в теплую половину года, – ворчливо предупредил мастер. – Этот срок заканчивается в день осеннего равноденствия, двадцать первого сентября. У вас осталась неделя.
На улице Ника сказала:
– А где возьмем хрусталь?
– Понятия не имею, – отозвался Владик. – У бабушки есть люстра с хрустальными подвесками, но бабушка в Калуге. И люстра тоже.
– За подвески тебе оторвали бы голову.
– Какая разница? Мне все равно оторвут ее за объектив.
Ника задумчиво проговорила:
– У детей ужасно несправедливая жизнь. Все время за что-нибудь попадает.
– А тебе-то за что? – поинтересовался Владик.
– Мало ли… Например, за рогатку.
– Ну… а зачем тебе рогатка… – неуверенно сказал Владик. – Ты все же девочка. Да и вообще это свинство – по птицам стрелять. Сейчас везде борьба за охрану природы.
– А кто стреляет по птицам?! – взвинтилась Ника. – Балда ты! Не знаешь, а говоришь!
– Опять ругаются… – подал голос Тилька. Он сидел на ухе у Ники и держался за прядку волос.
– А чего он зря болтает! – сказала Ника. – Мы не с птицами воюем, а с веревочницами. Рогатки – это чтобы веревки перешибать!
– Из рогатки веревку не перешибешь, – сказал Владик.
– Если камушком, то не перешибешь. А если специальным разрывным снарядом…
– А! Как у Костика? – вспомнил Владик. – Когда тетка на его штанах взорвалась?
– Ага… Только мы их еще не до конца изобрели, они не всегда срабатывают, – призналась Ника.
Владику захотелось узнать, какой в этих снарядах состав.
– Вообще-то это военная тайна, – сказала Ника. – Ну ладно, ты ведь тоже против веревочниц… Там сера от спичек, ржавчина от старинной пушки и семена белоцвета.
– А при чем здесь белоцвет?
– Разве ты не видел, как у него головки лопаются? В них очень сильная взрывчатая сила. Качается, качается такая головка, а потом – пух! – распушилась белыми семенами. И полетели они…
– Все равно… – с сомнением проговорил Владик. – Что камень, что снаряд, из рогатки им трудно попасть по веревке.
– Пфы! «Трудно»!.. На Боцманке любой первоклассник это может. Мы знаешь как тренируемся? Перегоревшие лампочки подбрасываем и на лету их – дзынь!
Тилька перебрался к Владику. Ника с ними попрощалась и отправилась домой. С Владиком договорилась, что они встретятся завтра, а сегодня будут думать, где добыть хрусталь.
Владик озабоченно сказал Тильке:
– Хрусталь хрусталем, а у меня еще одна задача. Надо искать дорогу в Синекаменную бухту.
– Ты же говорил: на автобусе номер восемь.
– Это оттуда на автобусе. А туда никакие автобусы не ходят. А через подземный ход нельзя, меня теперь к яхт-клубу и близко не пустят… Да и ход, наверно, замуровали.
– Одного не пойму, – сказал Тилька. – Зачем тебе эта бухта?
– А кто будет делать кораблик в бутылке? Я хотел попросить гнома Митю. Это же такая работа…
– Подумаешь, динь-работа! Вы с Никой сделайте отдельные детальки, а я залезу в бутылку и там их соберу!
– Ой, Тиль… А у тебя получится?
– Думаешь, если я стеклянный, значит, совсем неумелый?
– Нет, что ты! Ты умелый…
– Главное – достать хрусталь, – сказал Тилька.
– Будем думать, – сказал Владик.
Но за целые сутки он ничего не придумал. Может быть, Ника нашла выход?
После обеда Владик поспешил в Исторический парк – там они с Никой договорились встретиться. Но Ника не пришла. Владик подождал полчаса, оставил Тильку в фонтане, а сам побежал в Боцманскую слободку.
По площади бродили мальчишки. Они шарили в траве какими-то приспособлениями на палках – будто самодельными миноискателями.
– Костик! Матвейка!
Те бросили палки и подбежали.
– Что делаете? – спросил Владик.
– Тени от веревок убираем, – разъяснил Костик. – Тетки их тут наоставляли, все запинаются…
На прожженных штанах Костика пестрела громадная заплата из клетчатого ситца.
– А Нику дома засадили, – сказал Матвейка.
– За что? За рогатку? – с пониманием спросил Владик.
– Нет. Она стеклянное блюдо грохнула. Бабушкино. Из хрусталя. Ну вот…
– Понятно, – сказал Владик и обрадованно подумал, что Ника, несмотря на вредность, человек деловой и надежный. Потом спросил: – А скоро ее отпустят?
– Кто знает, – серьезно сказал Костик. – За само блюдо ей не очень попало, только от бабушки веником по шее. Потому что, если разбито, все равно не вернешь. Только Ника еще скандал устроила. Бабушка все осколки в мусорный бак выбросила, а бак машина увезла. Ника пришла из школы и давай
