кричать: «Что вы наделали! С ума сошли, что ли?!» Вот за это ее… Мы ей скоро передачу понесем. От тебя что передать?
– Горячий привет, – печально сказал Владик. А что еще было говорить? Последняя надежда лопнула.
Владик брел к дому и думал: что еще можно сделать? Накопить денег и купить хрустальную вазу в магазине? Сколько времени пройдет, пока накопишь! Продать фотоаппарат? Но кто его купит у мальчишки? И к тому же без объектива… Рассказать все маме и папе? Но мама в сказки не верит, а папа на репетициях. Да и все равно денег дома совсем мало, а зарплата у родителей не скоро…
Владик шел, повесив голову, и наткнулся на прохожего. Не глядя сказал «простите» и хотел обойти. Но тот взял его за плечо. Оказалось – дядя Миша.
– Опять встретились, – задумчиво сказал дядя Миша. – Почему ты такой угрюмый, Владик Арешкин?
Владик шевельнул плечом и промолчал. Зашагал дальше. Дядя Миша пошел рядом.
– Ты все еще сердишься, что тебя не пустили в клуб? Я тут ни при чем, это распорядился главный начальник… Да, в конце концов, ты же сам виноват.
– Я про клуб и не думаю, – отозвался Владик.
– А! Не думаешь, – слегка обиделся дядя Миша. – И совесть тебя не мучает. Она у тебя чистая, прозрачная, хрустальная…
Владик сердито сказал:
– Если бы она была хрустальная, я бы ее вынул и отдал на переплавку.
– Даже так?
– Потому что выхода нет, – сумрачно ответил Владик.
– А что опять случилось?
– Это не опять. Это все та же история про Гошу, – вздохнул Владик.
– Ну-ка объясни.
Владик нехотя объяснил про бутылку. Он ни на что не надеялся, просто неловко было отмалчиваться.
– Ну-ка пойдем, – сказал дядя Миша.
– Куда?
– Ко мне.
Дядя Миша жил недалеко, почти напротив библиотеки с Гошиной башенкой. Владик оказался в комнате, где на полках стояли модели яхт и разноцветные кубки, а на стенах, на ярких сигнальных флагах, блестели спортивные медали.
Дядя Миша вынул из шкафа граненый сверкающий кубок, от которого сразу разлетелись радужные зайчики. На кубке была крышка с прозрачным корабликом.
– Я выиграл его в гонках одиночек по Южному заливу, – сказал дядя Миша. – Штормовое было дело… Хрусталь чистейший. Возьми.
Владик, еще не веря в такое чудо, принял в ладони холодный кубок. Он был очень тяжелый. Владик поднял на дядю Мишу глаза.
– Ну-ну… – проворчал дядя Миша. – Отказываться не смей, это не для тебя, а для Гоши. Моряки должны помогать друг другу. И благодарить много не надо. Хватит, если один раз скажешь «спасибо».
– Спасибо, – прошептал Владик. – Знаете что… Вы крышку с корабликом оставьте себе. Все-таки память…
7
Бутылка была готова вечером в пятницу. Пузатая, с широким горлышком, очень прозрачная, из тонкого звенящего стекла. Когда мастер хмуро вручил ее Владику, она была еще теплая.
– Имей в виду: разбивать надо в полдень, – предупредил стекольный мастер. – Если опоздаешь хотя бы на минуту, никакого толку не будет, а будут неприятности.
– А если на полминуты? – осторожно спросил Владик.
– Можно. Только не больше… И еще имейте в виду: я тут совершенно ни при чем. О том, где взяли бутылку, никому ни слова! У меня и так два выговора за внеплановое волшебство.
– Честное железное-якорное слово! – поклялся Владик. – Никому!.. Большущее вам спасибо.
– Не смей говорить мне «спасибо»! Узнает начальство – меня лишат премии!.. И не забудь, что послезавтра последний срок. Двадцать первое сентября, день осеннего равноденствия.
– Мы успеем! Спа… До свидания.
Дома Владика ждала Ника: ее наконец выпустили из заточения.
– Привет, узница, – сказал Владик и гордо поставил перед ней бутылку.
Ника вздохнула:
– Зря я только блюдо грохнула. Такое было красивое…
– Все равно ты молодец, – утешил Владик.
Ника не оценила этой похвалы. Она сварливо заметила:
– Теперь-то я «молодец». А пока меня дома держали три дня, даже носу не казал.
– Откуда я знал, где ты там сидишь? Может, в темном чулане. Твоя бабушка даже Костика с передачей прогнала. Мне бы тоже влетело…
– Тебе-то за что? Это мне веником влетело…
– Веник – он мягкий, – примирительно сказал Владик.
– Балда! Рукояткой же! По шее… Тебе бы так…
– У меня все впереди, – печально сообщил Владик. – Вот узнают мама с папой про объектив…
– А ты уже заранее от страха синеешь, – буркнула Ника.
– Вы ругаться собрались или дело делать? – строго спросил Тилька. – Что за люди…
Стали делать дело. За те дни, пока мастер колдовал над бутылкой, Владик позаботился о деталях для сборки. Вырезал из табакерки корпус кораблика – остроносый и узкий, – чтобы влез в горлышко. Выстрогал лучинки-мачты, приготовил тоненькие реи и нитки для снастей. К реям заранее привязал свернутые паруса из мягкого батиста (выпросил для них у мамы платочек). Посоветовался с Тилькой.
– Ничего, что парусина не настоящая?
– Ничего, – сказал Тилька. – Главное, что корпус из корабельного дерева. Программа задана. Остальное получится само собой.
Теперь Тилька залез в бутылку и там начал собирать маленький клипер.
Корпус кораблика он прикрепил к стеклу пластилином. Работа была нелегкая. Тилька – крошечный, корпус для него – тяжелый. Это все равно что настоящему мальчишке ворочать в одиночку грузную лодку. Когда наконец «Кречет» – еще без мачт и снастей – прочно стал на место, за окнами стемнело.
– Остальное завтра доделаем, – решил Тилька. – А то я уже не длинь и не дзынь… – И он уснул прямо в бутылке.
В субботу после школы Владик, Ника и Тилька опять взялись за работу. Собственно говоря, работать мог только Тилька. Он устанавливал мачты, прицеплял к ним реи, натягивал ванты и штаги. Владику и Нике оставалось просовывать в бутылку деталь за деталью. Дело было нехитрое, поэтому им хватало времени для споров.
Владик сказал:
– Без чертежа делаем. Вдруг что-нибудь не так?
Ника фыркнула:
– Тебе же объяснили: главное, чтобы хоть немного было похоже. Задать программу, что это кораблик. Остальное само собой…
– Все равно страшно немного…
