– Тебе все время страшно.
– Почему это все время?
– Потому что всегда канючишь и жалуешься…
– Я?! – возмутился Владик. – У тебя не язык, а швабра!
– А ты нытик.
– А ты язва.
Тилька высунулся наружу.
– Опять ругаетесь? Если не перестанете, не буду работать! Лезьте в бутылку сами.
– Она и так все время лезет в бутылку, – сказал Владик. – В переносном смысле.
– Я что сказ-зал! – сердито зазвенел Тилька. Он был сейчас командир.
– Не будем, не будем, – поспешно пообещала Ника. И украдкой показала Владику маленький исцарапанный кулак.
Владик показал ей язык.
Ника двинула Владика ногой.
Владик шепотом сказал:
– Навязалась ты на нашу голову.
– Я? Навязалась? А кто меня позвал?
– А кто охал: «Я так люблю сказки»?
– Если бы в этой сказке не было нытиков…
– Если бы не было таких ядовитых медуз…
– Вот как тресну по загривку. И уйду.
– Ну и без тебя справимся, – сказал Владик, хотя в душе забеспокоился.
– Интересно, как это ты справишься? – язвительно спросила Ника. – Может быть, ты умеешь стрелять из рогатки?
– На кой шут мне рогатка?
– А как ты разобьешь бутылку? Да еще точно в полдень!
– Очень просто. О камни…
– Бедный ребенок повредился в уме, – печально сказала Ника. – Ты хочешь, чтобы клипер засел на камнях?
– Ой… – прошептал Владик.
Он до сих пор об этом не думал.
– А кроме того, – продолжала Ника, – ты вообще-то представляешь, как это будет? Бутылка – трах! А на ее месте громадный кораблище. Мачты по пятьдесят метров. Тебя же пришибет или придавит, как глупую лягушку, если будешь рядом.
– Ой… – опять сказал Владик. – А как быть?
– Наконец-то головушка твоя заработала! «Как быть»… Бутылку придется забросить подальше на глубину, чтобы «Кречет» не сел на мель. А потом по ней трахнуть с берега из рогатки.
– А если промажешь? Бутылка будет на волнах прыгать…
– Не твоя забота. Я за полминуты успею пятнадцать раз выстрелить. И все разрывными… Они теперь безотказные…
– Это ты хорошо придумала, – признался Владик.
– Еще бы! Так что придется тебе, Владичек, меня терпеть. Пока не сделаешь корабль и пока не вернется Гоша… А уж потом…
– Что?
– Потом сказке конец, и ты от меня избавишься.
– Да не хочу я избавляться, – пробормотал Владик. – Просто хочу, чтобы ты не вредничала.
– А я хочу, чтобы ты не хныкал.
– А я хочу, чтобы ты…
– Опять?! – грозно спросил из бутылки Тилька.
– Нет, что ты! – хором сказали Владик и Ника.
Мама иногда заглядывала в комнату и улыбалась. Она была очень довольна, что Владик познакомился с такой славной девочкой и что они так дружно мастерят кораблик. Мама была уверена, что Владик и Ника готовят экспонат для осенней Выставки детского творчества.
Тильку мама не замечала: стеклянный барабанщик сливался со стеклом бутылочных стенок.
– Это такие динь-законы преломления света, – важно разъяснил он.
До вечера Владик и Ника успели поругаться еще несколько раз. Тилька наконец разозлился всерьез и зазвенел в бутылке, как сто сердитых колокольчиков. О том, что зря он связался с такими скан- динь-далистами и без-динь-дельниками. У него и так нет времени, скоро дождики – предвестники равноденственных бурь, все стеклянные музыканты готовятся к большим концертам, и только он торчит в этой бутылке, как горошина в глупой погремушке. Если завтра начнется дождик, пусть Владик и Ника на него, на Тильку, больше не рассчитывают!
8
Утром погода была ясная. Летняя. Никаких намеков на дождик и тем более на равноденственные бури.
Ника прибежала к Владику очень рано. Она была в школьной форме с белым фартуком. Владик удивился:
– Ты чего это как на праздник?
Ника объяснила, что, во-первых, и так праздник: не каждый день спускают на воду клипер. А во- вторых, под фартуком удобно прятать рогатку.
Они разбудили Тильку. Тот, сердито звякая, начал завязывать на снастях клипера последние узелки. Потом сказал из бутылки:
– Все динь-дон. Готово.
– Ой… – сказал Владик.
– Опять «ой»… Что? – поморщилась Ника.
– А название?
– Зачем? И так ясно, что это «Кречет».
– Все равно надо. На всякий случай, – настаивал Владик.
– Почему же заранее не написал?
– А почему ты не напомнила?
– А почему…
– Опять? – подал голос Тилька. – До чего несносные люди! Давайте я напишу!
– А ты умеешь? – удивилась Ника.
– Думаешь, если в школу не ходил, значит, совсем безграмотный?
Конечно, орудовать карандашом Тилька не мог. Это все равно что Владик взялся бы писать телеграфным столбом. Ника расщепила химический карандаш, отломила от грифеля кусочек и просунула в бутылку. Тилька начал выводить на коричневом дереве лиловые буквы.
– Кы… Ры… Че…
– Твердый знак не забудь, – сказал Владик.
– Чего ты лезешь к нему под руку, – сказала Ника.
– Это ты лезешь в разговор, когда не просят!
– Ну-ка прекратите! – велел Тилька. И протянул грифель: – Послюнявьте его как следует.
– Дай я, – предложил Владик. – У нее слюна ядовитая.
– А у тебя слюны вообще нет. Только слезы горючие.
– Скорпион с сережками, – вздохнул Владик.
