- Что?
- Медаль. Ведь мне ее дали за то, что я тебя приветствовал! - И Лучик прижал серебряный кругляк к курточке. Не хотелось ему отдавать.
- Тебе дали за талант!
- Не просто за талант, а за стихи про тебя!
Авка нерешительно посопел. Обижать Лучика было никак нельзя. Вон сколько раз уже он выручал Авку! С дружеским бесстрашием! Ну и, кроме того, Лучик… он, наверно, немножко прав. Потому что солнышко-то вон оно, светит в точности, как в тыквогонском небе…
- Ладно… Только я его все-таки сниму. - Авка отцепил и затолкал колючий орден в карман. - Его надо на парадном камзоле носить, а я - как чучело на тыквенных грядках…
- Если хочешь, зайдем ко мне, у меня найдутся костюм и башмаки. Конечно, брюки и курточка тебе широковаты, но мама ушьет…
- Бедная мама! Вот обрадуется, когда увидит такого оборванца!
- Мама будет счастлива!… Только мы живем за Северным мостом, на другом краю города.
- Это снова через всякие горки-чайники? Я помру на полпути…
- Тогда пошли так! Все равно ты герой!
- Подожди…
Рядом булькал струями маленький фонтан. Авка поболтал в мраморном бассейне ногами, смыл остатки болотной грязи. Прохлада вернула силы. Не все, правда, а частичку. Авка вытянул из волос несколько соломин.
- Лучик, у тебя есть гребешок?
- Разумеется!
Авка расчесал кудлатую голову. Поддернул штаны, раскрутил лямку, заправил рубашку. Лучик наблюдал с одобрением. Потом спросил:
- А помнишь, что сказал его превосходительство?
- Что? Он много там говорил…
- Про фамилию…
- А! Полупомпилий Квадратус!… По-моему, лучше бы ему называться 'Круглус'.
- Нет, про мою фамилию! Про поэтическую. Он ошибся и сказал не 'Крылатый', а 'Окрыленный'. По-моему, это звучит лучше. Как ты думаешь?
- Думаю - да… Идем!
Его высокоученость
Представьте себе великанские, размером с цирковую арену, тарелки. Представьте, что они сложены вверх дном в стопки разной (но очень большой!) высоты. И что десятка полтора этих кособоких ребристых башен кое-как сдвинуты друг с другом. Представили? Тогда знайте, что именно так выглядел дом самого ученого человека в Глубинном мире - академика Уко Двуполовинуса.
В одной из 'тарельчатых' башен была прорезана дверь. Вернее, прямоугольный проход. Лучик за руку втащил оробевшего Авку в темный коридор, где пахло почему-то листьями орешника. Сперва шли почти на ощупь. Но шагов через десять замерли и зажмурились от разгоревшегося света.
- Кто такие? - спросил неприятный голос. В нем была странная смесь кошачьего мяуканья и жестяного скрежета.
Коридор перегораживала кирпичная стена. В ней блестела тяжелая, с начищенными медными узорами дверь. У двери в кресле сидел… сидела?… сидело?… существо. Ни на кого не похожее. С туловищем из клепаного железного ящика, с торчащими, как у гигантского кузнечика, суставами длинных, по-всякому согнутых лап. С головой, напоминающей шароглота, но маленького - размером с тыкву-неваляшку.
- Кто такие? - повторило существо. Без всякого дружелюбия.
- Мы… это… - промямлил Авка. - Мы хотели…
- Выражайтесь короче и конкретнее.
Тогда Лучик поправил медаль и задрал пухлый подбородок.
- Вы видите перед собой Августа Головку, которой зажег солнце. А я - его полномочный представитель в Глубинном мире, Лучезар Окрыленнный, лауреат Большой серебряной медали 'Поэтический глас народа'!
- Поэт, значит… - сказало существо. Круглые, как пуговицы, глаза его сощурились, а толстые красные губы сложились в ироническую улыбку.
- Поэт! - с вызовом отозвался Лучик.
- Ну и что? - сказало существо.
- Что 'ну и что'? - возмутился Лучик.
- Сюда-то вы зачем явились?
- У нас крайне важное дело к его высокоучености.
- Какое?
- А вы, собственно говоря, кто такой? - опять рассердился Лучик. - Почему вы нас допрашиваете?
- Я привратник академика! Господин Двуполовинус изготовил меня специально, чтобы я не пускал всяких… кто с дурацкими изобретениями и глупыми просьбами.
У Авки противно застонало внутри. Ясно, что е г о просьба покажется академику сверхглупой.
Но Лучик задрал подбородок выше прежнего.
- У нас вовсе не то! Наше дело такое важное, что мы можем говорить о нем только лично с его высокоученостью. А если вы нас не пропустите, последствия могут быть не-об-ра-ти-мые.
Привратник мигнул. Прошелся выпуклыми синими глазами по обоим.
- Ладно. Поэт пусть проходит. А босому нельзя. Неприлично.
- Но ведь именно Ав… господин Головка должен изложить дело!
- Я сказал - нельзя.
- А вот мы посмотрим! - Лучик ухватил Авку за руку и шагнул к двери. Но механическое создание выбросило поперек пути несколько многочленистых ног. А одну угрожающе согнуло:
- Щас вделаю по лбу!
Лучик отскочил.
- Вы не имеете права! Мы пожалуемся господину Полупомпилию Квадратусу!
- Хоть генеральному судье, - с удовольствием сказал привратник.
- Сразу видно, что в голове у вас ржавые стружки, - мстительно заявил Лучик.
- Разумеется! - ничуть не обиделся привратник. - Железная окись лучше всего годится для магнитной памяти. У этой технологии великое будущее…
- Зато у вас… - опять начал Лучик, но Авка дернул его сзади за куртку.
С точки зрения Авки, Лучик вел себя глупо. Совершенно по-дурацки! Ну, обругают они эту упрямую железяку, а дальше что? Возвращаться с носом?
- Господин привратник, извините нас, мы погорячились. Потому что очень устали… Вы, конечно, правы, босиком неудобно. А можно мне взять у… господина Окрыленного его башмаки и пойти в них? А господин Окрыленный подождет меня здесь… - и Авка опять дернул Лучика: не спорь!
Привратник прикрыл жестяным веком один глаз. В голове у него тихонько поскрежетало.
- Пожалуй, это наиболее адекватный вариант. Обувайся и ступай. А поэт пусть посидит со мной. Он придумает про меня стихи.
- Еще чего!
- Он придумает! Поэты, они все такие: сперва упрямятся, а потом сочиняют! - И Авка ткнул приятеля в поясницу. Лучик надулся, но больше не спорил.
Белые атласные туфли оказались тесноваты, но ничего, терпеть можно. Привратник вытянул ногу-
