соревнования. В несколько заездов. Авке не очень-то везло, а Гуська занял второе место. Потому что самый легонький из всех. Он бы, возможно, и первое занял, но мешали его широченные брюки - путались и парусили на встречном ветру.
Чтобы стать чемпионом в новых состязаниях, Гуська сбегал домой и вернулся в зеленых трусиках с клетчатыми карманами на заду. Но победить не успел. Авке пришло время встречать с пастбища Матильду, и Гуська сказал, что пойдет с ним.
Да, Гуська - настоящий друг! Мог бы ведь гонять на своих колесах до сумерек, но не оставил Авку. Потому что вдвоем веселее.
Гуська левой рукой тащил через траву самокат, а правой вынул из клетчатого кармана стеклянного зайчонка - Звенкин подарок. Вертел в пальцах. Зайчонок был зеленый и прозрачный, как орденский камешек. Только уж зайчонка-то Гуська никому не отдаст, ни на что не променяет, это Авка понимал. Он достал из нагрудного кармашка желтую ласточку. Они с Гуськой посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Когда Авка и Звенка встретятся и будут видеться часто-часто, Гуська тоже будет с ними. Как братишка.
Так думал Авка по дороге к пастбищу, и все тревоги уходили от него. Было хорошо среди ласковой травы, под теплым вечерним небом. И скоро будет еще лучше, потому что два материка в Мировом океане постепенно сдвигаются и страна Никалукия делается все ближе.
В том, что киты двигают материк, Авка был уверен. Об этом говорила Мукка-Вукка.
В первый же вечер после возвращения из Глубинного мира Авка рассказал Мукке-Вукке про все свои приключения. Та понимающе кивала обеими головами. Тогда Авка спросил:
- А как ты думаешь, движется наша земля с китами?
Черепаха прислушалась. Покивала опять:
- Движется.
- А почему ничего не заметно?
- Еще долго не будет заметно. Это уж потом, ближе к концу путешествия, начнется тарарам…
- Ка… кой тарарам? - обмяк от страха Авка.
- Знать бы, какой… Поживем - увидим. А ты что думал? Изменишь всю карту мира - и никаких последствий?
- А… какие последствия?
- Непредвиденные, - суховато отозвалось умное двухголовое создание.
- Но вы же сами посоветовали! Чтобы я к китам…
- Я посоветовала, а ты сделал…
- Но вы же не сказали, что будет что-то плохое!
- А я и сейчас не говорю. Но готовым надо быть ко всякому…
Авка опять ощутил в себе 'двойственность натуры'. Одна его половина очень встревожилась. Прямо хоть спускайся опять к Уко Двуполовинусу и тормози китов! Но вторая тут же затосковала: 'А как же Звенка?' И сказала первой: 'Чего уж теперь-то! Все равно их не остановить'. А Мукка-Вукка успокоила их обеих:
- Не надо поддаваться панике. В конце концов, для тебя главное что? Увидеться с девочкой? Увидишься. Уж это-то я тебе обещаю…
И Авкина тревога улеглась. До ночи.
А ночью Авка вдруг проснулся. Будто воткнулась в него булавка ордена. Мукка-Вукка сказала: 'Уж это-то я тебе обещаю'. Но каким тоном сказала! Словно хотела продолжить: 'А что будет дальше, я не знаю…' Да, а что дальше? Может, Звенка его уже и не помнит! Или помнит лишь еле-еле… Ну, встретились на берегу, поболтали… Ну, помог достать керосин для обратного пути. А она… ну да, чмокнула его в щеку. А может, у них в Никалукии просто такой обычай… Ласточку подарила на память? Ну и что? Наверно, это просто из вежливости. Гуське вон зайчонка подарила…
Может быть, увидит Авку, поздоровается, скажет несколько слов и убежит по своим делам. Играть с никалукскими мальчишками…
Потом Авке так и приснилось: она бегает в догонялки с незнакомыми пацанами, а он стоит в сторонке и не смеет попроситься в игру. От такого горя Авка проснулся. Помигал. Звенкино лицо, зеленоглазое и скуластое, привычно повисло перед ним в сумраке комнаты. Звенка смотрела хитровато.
- Ты чего это… - хмуро сказал ей Авка.
Звенка прищурилась и показала язык. Но… тут же засмеялась. Тогда Авка тоже показал ей язык. И тоже засмеялся. И уснул уже спокойно…
Когда они с Матильдой вернулись к дому, Гуськина мама окликнула сына из-за забора:
- Иди ужинать! Носишься целый день, совсем как спичка с глазами стал!
Гуська затолкал самокат за поленницу и убежал. Авка же вспомнил про орден и пошел за хлев. Надо вынуть из тайника, а то мало ли что.
Он оглянулся, отодвинул под кучей мусора кирпич… Ордена не было.
НЕ БЫ-ЛО!
Авка от ужаса сделался жидким, как тыквенная мякоть.
Ну, кто, КТО мог разнюхать и украсть?
Значит, кто-то знал про орден с самого начала? И следил? Но к т о? Ну, не Гуська же, в самом деле!
Авка сел и привалился к стенке хлева. Как пришибленный. Как приговоренный. Потеря ордена грозила всякими бедами. Какими именно, Авка не знал, но чувствовал - громадными. А еще хуже предчувствия бед была непонятность. Неизвестность.
Раньше Авка с такого перепуга завелся бы икать без остановки. Но икота осталась у БЧП, и теперь Авка только часто переглатывал.
Что было делать? Только одно - бежать к Гуське и вместе с ним с головой нырнуть в жуткие догадки. Две головы лучше, чем одна…
Кажется, Авка это не просто подумал, а пробормотал.
- Наконец-то ты это понял, - послышался мяукающий голосок.
- Мукка-Вукка!
- А кто еще? Его величество Валериус Третий? - она выбралась из-под сухой тыквенной ботвы. - Что, кавалер? Перепугался?
- Мукка-Вукка, вы что-то знаете? - качнулся к ней Авка с проснувшейся надеждой.
- Кое-что… - хмыкнула правая голова. А левая сообщила: - Это я прибрала твой сувенирчик. А то ты, бедняжка, маешься с ним, не знаешь, куда девать.
- Уф… - Авка шумно задышал. С великим облегчением. - Мукка-Вукка, а где он?
- У меня под панцирем.
- Ой… а разве ваш панцирь поднимается?
- Как крышка чемодана. Только я это никому не показываю, неудобно раздеваться при посторонних.
- Но звезда же колючая, всю спину вам исцарапает.
- Я уложила ее булавкой вверх. К тому же спина у меня под панцирем жесткая…
- Спасибо вам, Мукка-Вукка…
- На здоровье… Когда понадобится, скажешь, я вытряхну.
- Ладно. Только, наверно, никогда не понадобится…
- Как знать… Захочешь вспомнить приключения в Глубинном мире, достанешь награду, поглядишь…
- Я эти приключения и без награды помню!
- Не очень-то помнишь, - ворчливо отозвалась правая голова. - Там по тебе скучает твой друг Лучезар Окрыленный, а ты…
- А я… Что я? Я про него тоже все время вспоминаю! - И это была почти правда. Ну, не все время, однако очень часто Авка думал: 'Как там Лучик-то? Что с ним?'
