получишь плямбу в затылок. Или «перо· под лопатку. Или гранату в штаны…
- Не страшно, Птичка, - вздохнул Артем. Хотя стало страшно.
- Врешь, - довольно сказал Птичка. - Ты боишься.
- А ты? Думаешь, я буду «искореняться·, как послушная овечка?
- А что ты можешь? Опять с балалайкой против танка?
- Ты, значит, танк?
- Я - из тех, кто в танке…
- Ну и как там? По-моему, сильно воняет.
- Случается. Зато безопасно.
- Не обольщайся, Птичка… - Артем постарался говорить очень a/.*.)-. и очень увесисто. - Ты не в танке, а я не с балалайкой. Там, на Бейсболке. Ты убедился…
- Ха! Тогда у тебя была просто истерика!
- Отнюдь! Это была осознанная необходимость. Я ведь спасал не только пацанов, но и себя, - сообразил он лишь сейчас, задним числом. - Вы ведь не оставили бы меня живого. Свидетеля…
- А ты умен. Недаром незаконченное высшее…
- Да. А ты, видать, плохо учился. Иначе бы понял: когда кого-то пугаешь, надо бояться и самому.
- Ха, птичка! Мне-то чего бояться? Я уже умер. Там, на Бейсболке. Ты разве это не понял?
Артем шагов десять шел молча. А потом:
- Птичка… это ты ничего не понял. Я ведь тоже умер. Там же. Сразу, как дал очередь. Так что мы с тобой на равных, Птичка.
- Во как… - выговорил Птичка после некоторого молчания. И хмыкнул. - Тогда что ж… Может, пивка по случаю встречи? Вон там…
На краю рынка блестела стеклянная забегаловка с высокими столиками.
Плохо было Артему. Нет не страшно уже, а как-то пусто на душе и тошнотворно. И в то же время - облегчение: то, чего он тайно боялся и ждал, случилось. По крайней мере, нет неизвестности. И с этим облегчением Артем сказал:
- А чего ж! Давай…
Они взяли по кружке. Пиво было холодное и вкусное. Артем тянул его сквозь прижатые к стеклу зубы.
- Постой… - Птичка приподнял кружку. В желтых глазах его (как пиво!) опять было спокойное удовольствие. - Давай, Студент, за трех наших боевых товарищей, которые там, на Бейсболке… В общем, вечная им память…
- Я лучше за тех двух мальчишек. Пусть живут.
- Что ж, каждому свое… как написали умные люди на воротах лагеря, куда сгоняли неполноценные нации… Ха, птичка! Я знаю, о чем ты думаешь! Плеснуть мне в рожу свою кружку!
Артем удивился. Об этом он не думал.
- Буду я еще тратить пиво…
- Правильно. Пей… И помни, о чем я говорил. Хотя мы и неживые, а ходи с оглядкой. Усёк?
- И ты… - вздохнул Артем.
А думал он вот о чем: хорошо бы разжиться пистолетом. На Пустырях, наверно, можно отыскать оружейные склады. С одной стороны, конечно, криминал, а с другой… жить-то надо, если даже ты и умер однажды на горной тропе Саи-дага…
Про этот разговор Артем рассказывать Нитке не стал. Постарался стать беззаботным.
- Вот такая, значит, встреча. Поговорили, вспомнили, что было. Даже по кружке пива выпили. Ничего…
- Тём… если «ничего·, почему ты так боишься?
- Я?! Боюсь?! Господи, кого? Этого громилу? А что он может?… Да он ничего ко мне и не имеет…
- Тем, я же тебя знаю. Ты сейчас, будто… выпотрошенный весь…
- Ну… да. Если честно, Нитка, то я боюсь. Конечно. Боюсь воспоминаний. Думал, что все это там, за чертой. А теперь - опять. Три жизни на совести, никуда от этого не уйдешь.
- Тём, но ты же и спас троих! Тех ребят и себя… Они же не оставили бы тебя в живых!
Смотри-ка! Тоже догадалась!
- Тём!
- Что?
- Я теперь тебя одного никуда не отпущу!
- Глупенькая. Будешь как нитка за иголкой?
- Да!
- Успокойся. «Все будет хорошо·, как любят говорить в американских фильмах… Слушай, Володька не заходил? Он обещал показать свое новое творение, называется «Перст судьбы·.
- Еще не легче! В самую точку…
- Нет, в точку было бы название, которое он придумал сначала. Но оно неприличное.
- Хулиган!
- Он или я?
- Оба!
Артем притянул Нитку, стал обнимать и смеяться. Сперва не очень натурально, а потом по правде. В конце концов, сюда, на Пустыри, никакой Птичка проникнуть все равно не сможет.
- Прекрати, дурень! Ты мне прическу испортил!
- У тебя не прическа, а «вихри враждебные веют над нами·…
- Темка, прекрати сейчас же!… Ну, перестань… Кей может прийти…
- Не придет, у него своя любовь.
- Что ты мелешь! Девочка болеет, а ты…
- Поправится… А я запру дверь… Разве ты не хочешь вернуть мне душевное равновесие?
Кей пришел через два часа. Сказал, что Лёльке стало лучше и она заснула. Но глаза у него были темные и тревожные. Он быстро перекусил на кухне и заявил, что пойдет к Лёльке снова. Потому что «бабка не просыхает и толку от нее мало·.
- У нас есть аспирин?
- Есть! - засуетилась Нитка. - Вот… Подожди, мы пойдем с тобой, поможем…
- Лучше вечером. А сейчас чего помогать, если спит…
Он был сдержан и деловит. И Артем подумал, что ему, Кею, можно, пожалуй, рассказать всё. И даже закинуть удочку насчет пистолета. Но не сейчас, конечно. Сейчас у Кея на уме только его ненаглядная больная Лёлька.
Ладно, подождем, когда поправится…
Но Лёлька не поправилась. Кей вернулся в сумерках и со звонкой слезинкой в горле сказал, что Лёльке совсем плохо.
Нитка была где-то у соседей. Артем не стал ее звать, кинулся следом за Кеем.
V. Семь пятниц
1.
