3
Стёпка, с ключом на пальце, оглянулась на Игу и шагнула через порог. Оглянулась снова. А он рванулся было назад, к окошку: посмотреть, видно ли Стёпку там? И, если видно, то как? Может, она повисла в пустоте? Но тут же он замер. Словно кто-то шепнул: «Не надо. С этим не шутят…»
А идти за Стёпкой надо? А что если они там сейчас исчезнут, растворятся в непонятном нигде?
«Но раньше-то не исчезли!»
«Но раньше-то мы не знали…»
Но стоять, не идти, это значит постыдно трусить. Перед маленькой Стёпкой. И вообще…
Прощаясь с жизнью, Ига шагнул туда. Отчаянно, широко, даже дальше Стёпки. А она обернулась и плотно прикрыла дверь. И… стало Иге вдруг спокойно. Не страшно.
На дворе, за щелястой стенкой, жизнерадостно прокричал петух. От этого сделалось еще спокойнее. И даже… да, немножко смешно. В самом деле, как они могут раствориться, где? «Вот же мы, живые, настоящие. И я, и Стёпка…»
Стёпка глянула блестящими глазами. Волосы ее опять были растрепаны, и вновь на макушке торчала кисточка, будто у соломенного Страшилы из книжки.
- Давай посидим еще…- И она уселась как прежде, с пятками на сундуке. Ига так же устроился рядом. Помолчали, слаженно дыша.
- Забавно, да? - сказала Стёпка.
- Что?
- Кладовка. И есть, и нет… Разве так бывает?
- Значит, бывает…- Поскольку Ига успокоился (почти), то и мысли стали ровные (тоже почти), рассудительные.
- Знаешь, Стёпка, тут, наверно, какие-то хитрости энергетических полей…
- Чего?
- Ну, говорят, есть такие в природе… Они иногда могут менять время, соединять разные пространства. Этих пространств множество. Называются параллельные. Иногда из них прилетают НЛО…
- Я знаю, такое кино есть! Но это же фантастика. На самом деле не бывает…
Ига вспомнил Валентина Валентиныча:
- Как знать. В Малых Репейниках случается всякое…- И добавил от себя: - Особенно в старых домах.
- А почему… в старых? - Стёпка шевельнулась и села рядышком поудобнее. Ига каким-то глубинным нервом ощутил, что Стёпке не столько важна сама тайна, сколько другое: то, что они сидят вместе, и она говорит о тайне именно с ним, с Игой… Хотя, наверно, это чушь! Он сказал слегка назидательно:
- Старые дома, вроде этого, так привыкают к людям, что сами как бы делаются живыми. Я читал… У них появляется душа. И память… Этому дому, наверно, не хотелось расставаться с верандой, то есть с кладовкой. Вот он и сохранил ее в своей памяти. В прошлом времени…
Стёпка посопела и возразила очень рассудительно:
- Ига. То, что у кого-то в памяти, другим не видно. А нам почему видно? И даже как по правде…
- Ну…- Игу вдруг осенило! - Может быть, дом тебе доверяет! Как хорошему другу. Вот и решил открыть!..
- А может, он… захотел подарить нам кино про тех ребят? Чтобы их не забывали.
«Умница какая»,- опять подумал Ига.
- Может быть…
- Ига…
- Что?
- А если кладовка… если она теперь не в теперешнем времени, а раньше, значит и мы там? В том давно? Забавно, да?
По Иге холод прошел от затылка до пяток. Он дернул плечами, потер покрывшиеся пупырышками икры. Но сказал храбро:
- Не исключено.
- А вдруг и снаружи, на дворе, тоже не сейчас!
- Не исключено… Стёпка, у вас на дворе есть петух?
- Не-а…
- А слышала, он кричал?
- Ага… Ига, давай поглядим!
Они, мешая друг другу, сняли с полки мятый самовар, стащили на пол чемодан со старыми калошами, животами легли на прогнувшиеся доски. В стене светилась горизонтальная щель шириною в два пальца. Прильнули к щели.
Двор за щелью был явно не тот. И время явно не то. Скорее всего, август. На рябинах краснели гроздья, лебеда у забора тоже была красноватая.
Но тепло… Вместо поленницы был виден бревенчатый домик с двумя распахнутыми окнами и с крылечком. По траве ходили пестрые куры и медно-огненный петух с повисшим набок гребнем. Петух остановился, распустил крылья и опять весело поорал. Ветер топорщил на нем перья.
«Репивет»,- мысленно сказал петуху Ига.
Неподалеку от крыльца дядька в синей майке, с бугристыми мышцами на плечах и руках чинил мотоцикл. Издалека не разберешь, какой марки. На подоконнике умывался черно-белый кот. Коты, они одинаковы во все времена. Может, крикнуть в щель: «Дяденька, какой нынче год?» Если и услышит, решит, что кто-то дразнится или спятил. Да и вообще… наверно, это нельзя…
- Ига, это, наверно, те дни, когда мальчики снимали кино.
- Скорее всего…
Но оказалось, что совсем не те…
На крыльцо вышла девочка лет десяти. Ветер трепал на ней синий сарафанчик и дергал в косичках синие ленты. Девочка держала газетный кулек.
- Цыпы-цыпы-цышы…- позвала она. Куры сломя голову кинулись к крыльцу. Петух, не роняя достоинства, двинулся за ними. Девочка стала разбрасывать корм. Куры загалдели и принялись толкаться. Петух, все так же не теряя спокойствия, раздвинул их и при этом клюнул ближнюю хохлатку. Девочка погрозила ему пальцем. Кулек выскользнул у нее из руки, ветром его отнесло в лебеду, развернуло. Девочка всплеснула руками, кинулась следом. Но развеянную крупу разве соберешь! А кусок газеты взмыл, полетел - и прямо к щели, в которую смотрели Ига и Стёпка. Словно кто-то нарочно постарался! Бумага прижалась к доскам, затрепетала, закрыла наполовину щель. Ига высунул пальцы, втянул внутрь газетный клок.
- Стёпка, смотри…
На газетном краешке выше мелкого текста было напечатано: «Вечерний Ново-Груздев. № 211. 19 августа 1960 г.»
- Вот какое там время. Стёпка вдруг сказала шепотом:
- Это папин день рожденья. Он, конечно, в другой год родился, позже, а число то самое…
И какая-то другая она сделалась, будто затвердевшая. Но не надолго, на несколько секунд. А потом опять зашевелилась и шумно прошептала:
- Ига, а если выломать доску и вылезти туда? Значит, мы окажемся в том году?
По Иге снова пробежал озноб.
- Стёпка, не вздумай!
- Почему?
- Потому что мы не знаем. Как там и что… Всякое же может быть…
