Лицо Кузьмы, который с тревогой вслушивался в этот странный диалог, исказила гримаса отчаяния:
— Так эта наскальная роспись — дело рук твоего деда?
— А ты думал? Давно это было, считай, полвека прошло, чуток меньше. Весь инструмент в доме извел. Хочу, говорит, вечное создать, в камне. Чтобы и потомки помнили первые полеты в космос. Внизу — это Земля, наверху — Луна. На Земле люди радуются полету человека в космос.
— Значит, вот там, в этой штуке, сидит наш космонавт?
— Наш, — с гордостью произнесла старуха. — Наш первый советский космонавт!
Кузьма удрученно опустился на свободный стул. Марина и Лев Валентинович изо всех сил сдерживали смех. Вдруг Кузьма встрепенулся и, повернувшись к бабке, с нажимом спросил:
— А с двумя головами кто — тоже космонавт?
— Нет, это собачки.
— Какие собачки? — почти прорыдал несчастный журналист.
— Белка и Стрелка. Они раньше человека в космос полетели. И дед мой говорит — пусть им памятник тоже останется.
Чтобы не обидеть Кузьму, Марина, сделав серьезное лицо, строго спросила:
— А где ваш муж такую плиту добыл? Специально для картины…
— Не, случайно вышло. В каменоломне нарезали их, для какого-то строительства. Ну, зять там работал на самосвале. Заехал как-то, сбросил несколько штук — для хозяйства, сказал, сгодится. Так их все, кроме этой одной, под фундамент использовали.
Первым выскочил на улицу Лев Валентинович, за ним семенила Марина, стараясь не расхохотаться раньше времени. Минут пять после этого они приходили в себя на лавочке перед редакционным подъездом.
— Все, — решительно сказала Марина, — пора заканчивать этот балаган. Я, не дай бог, сестры могу лишиться, а тут сплошная комедия, и никакого толку.
Лев Валентинович не успел возразить — из подъезда бодро вышла старуха, сопровождаемая грустным Кузьмой.
— И чтобы сегодня же привезли обратно. И в сарай чтоб положили, — повелительно говорила бабка.
— Обязательно, обязательно, — успокаивал ее грустный Кузьма.
Бабка уже удалилась на почтительное расстояние, когда Лева вдруг сорвался с места и бросился ее догонять.
— Скажите, бабушка, — преградив ей дорогу, выпалил он, — а вы не слышали случайно про такую книгу, которая лечит? Типа волшебной. Ничего такого здесь не говорили?
— Да был тут старик-лекарь, лечил по старинной книге, где про все болезни написано. Вот из нашей деревни девка от бесплодия у него вылечилась. Я тоже ходила к нему — он в пещере врачевал. Только не помогло мне что-то. Надо было еще раз сходить, да не успела я. Совсем была плохая, меня подружка везла, очень она ему верила, вот ей он помог, от радикулита, бедная, сильно мучилась.
— Можно поговорить с ней?
— Нельзя.
— Почему?
— Померла она.
— Как померла?
— Как помирают? Жила-жила, потом померла. Весной схоронили.
— А девка эта, которую от бесплодия вылечили? С ней можно поговорить?
— Нельзя.
— Померла?
— Почему померла? В Барнаул с мужем переехала.
— Ну, а кто еще этого старика с книгой знал? — Лева почувствовал возбуждение, как гончая, взявшая след. — Кто лечился у него? Как их найти?
— Не знаю я. Говорят, в Барнауле есть какой-то пункт, где записывали к нему. Оттуда и автобус, слышала, ходил, и провожатые были — пещера эта далеко, так просто не найдешь. Спроси там.
— Да кого спросить-то? — застонал Лева.
— Ты молодой, найдешь. — И старуха, обогнув стоящего на пути парня, решительно зашагала прочь.
Вернувшись назад. Лев Валентинович пересказал разговор с бабкой Марине.
— Надо что-то кардинально менять в нашей схеме поисков, — грустно констатировал он.
— Согласна. И, во-первых, закончить дурацкую историю с конкурсом.
— Ну, это ты зря. Уедем — о нас тут еще долго помнить будут. Да и Кузьма не согласится. Не считая отдельных неудач, типа сегодняшних разборок, все идет весьма и весьма неплохо. Одних тем для сенсационных материалов у газеты теперь на годы вперед. К тому же, заметь, сегодня мы получили подтверждение одной очень важной мысли, высказанной мною ранее.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Марина.
— То, что тупой опрос местных жителей не дал бы никакого результата. Только что состоявшийся разговор с противной старухой лишь укрепил меня в этом мнении.
— Не убеждена, но спорить не буду. Единственное, что можно предпринять пока, — покинуть очаровательный город Бийск и перебраться в столицу Алтайского края город Барнаул, где, по слухам, есть какой-то центр, координирующий деятельность народных лекарей. Или помогающих им в поисках клиентуры. Так или иначе, эти люди, если, конечно, они существуют, могут что-то знать о судьбе книги.
— Частей книги, — уточнил стажер.
— Да. Ну что, двинулись в путь? — спросила Марина.
— Ага, только маечку переодену, — с готовностью откликнулся Лев Валентинович.
— И смотри, Виталик! Никаких фокусов с заменой фотографий! Проследи, чтобы это была именно последняя фотосессия. Они же прекрасно знают — мне нравится, как Денис меня снимает.
Инна Юнина, известная молодая писательница, автор нескольких популярных романов, инструктировала своего пресс-секретаря Виталия Логунова, который срочно вылетал в Москву. Срочность состояла в том, что готовилась к выходу в свет полубиографическая книга о Юниной — читательская масса желала знать своих героев. Один модный глянцевый журнал получил эксклюзивное право на публикацию главы из книги. Кроме того, планировалось разместить и несколько снимков — на обложке и двух разворотах. Сроки истекали, все стояли на ушах, а Инна все никак не могла определиться с тем, какие именно фотографии должны украшать издание. Обложку она со скрипом, но утвердила, а вот с остальным были серьезные проблемы.
И именно теперь, когда у нее намечены плановые встречи с читателями в регионах, которые она уже не в силах отменить, редактор журнала в ультимативной форме потребовал согласовать снимки, грозя в случае отказа снять из номера все материалы и впредь вообще не упоминать Юнину на своих страницах. Допустить этого было никак нельзя, поэтому пришлось в экстренном порядке отправлять к ним пресс- секретаря, который хоть что-то да понимал в ее пристрастиях и стиле.
Виталий слушал свою патронессу внимательно, но немного снисходительно: он и без ее разъяснений знал, что именно она хочет увидеть в журнале. Более того, очень многое, что Инна преподносила окружающим как свои мысли и мнения, причем совершенно искренне, было вложено в ее красивую головку усилиями Виталия.
— Послушай, Инна (они были на «ты»), давай я все эти подарки, дипломы, почетные знаки домой заберу. Они тебе только мешать будут, багаж и все такое…
— Да, обязательно, ты молодец. Слушай, штуку эту странную тоже захвати. В смысле — книгу. Она здоровая такая. Совсем непонятная рукопись. Ее, наверное, надо в букинистический отнести — пусть посмотрят.
— Я разберусь. Главное, чтобы страницы ядом не были пропитаны.
