воздух и нежные руки Паоло ее просто с ног срубили.
Теперь часы внизу телевизора показывали 03.12. Катя зажгла ночник. Ленчика в номере не было. Его постель оказалась неразобранной. «Вот свиненок, — подумала она по поводу племянника, — куда он запропастился!»
Катя встала с кровати, прошлепала босичком к мини-бару. После выпивки и плотного ужина хотелось пить. Она достала из мини-холодильника бутылочку минералки и одним духом выдула ее прямо из горлышка.
Вдруг заметила: на полу номера у самой входной двери что-то белеет. Подошла, подняла листок. То была записка — очевидно, ее подсунули снаружи, из коридора. Почерк Ленькин:
«Катюшечка, не волнуйся, я просто не хотел тебя будить. Я здесь, в отеле, но в другом номере».
А ниже — нарисован забавный смайлик.
«Ишь ты! В другом он номере! У кого же это, интересно? — покачала головой Катя. — Ах ты, юный донжуан! Ах ты, ловелас!» Она вздохнула, и неизвестно, чего больше было в этом вздохе: гордости за то, что Ленчик совсем вырос? Зависти — оттого, что у него все так легко складывается? Ревности потому, что какая-то юница уводит его из семьи? Или, может, благодарности за то, что Лелик не совсем уж от любви голову потерял — все-таки хватило ума ее предупредить, оставить записку?
«Нет, хорошего мы парня вместе с Дашкой вырастили», — резюмировала про себя Катя и снова плюхнулась в постель.
Юкико разбудила Леню в шесть. В номере было темно, а за деревянными ставнями наперерыв щебетали птицы.
— Уходи, — прошептала она, прижимаясь к нему всем своим худеньким телом. — Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь здесь увидел.
А ведь они только что заснули — точнее, Ленчик после очередного полета вдруг погрузился в какую-то черную дыру без мыслей и даже без снов.
От близости Юкико в Ленчике опять все напряглось, и он без церемоний прижал ее к кровати своим телом. Она была очень худенькая, с маленькими грудками и узкими бедрами — но с сильными и страстными руками и гибким, отзывчивым на его ласки телом. Юкико устало, но покорно обняла Ленчика руками и ногами, снова принимая его…
…А двадцать минут спустя Леня уже скребся в дверь собственного номера. Заспанная Катюша отперла ему, и он прошел мимо нее и, не раздеваясь, рухнул на свою койку. Пробормотал:
— Что бы ни случилось, тетечка, на завтрак меня не буди.
И тут же уснул.
Особо рассыпаться Катя Ленчику не дала — хотя, из гуманистических соображений, и слишком рано поднимать не стала.
Она проснулась, привела себя в порядок, сходила на завтрак.
Сидела за своим столиком в ресторане в одиночестве, пила кофе с круассанами и посматривала на вышедших к завтраку постояльцев. И все гадала: кто же, интересно, Леликова избранница? Может, эта веснушчатая рыжая дылда-американка? Да нет, она, наверно, с точки зрения Ленчика, совсем старуха: лет тридцать семь. А может, эта миниатюрная миловидная японочка? Она и выглядит как после ночи, полной любви: вид затуманенный-затуманенный, и тени под глазами залегли…
Позавтракав, Катя вышла в лобби, взяла две бесплатные газеты: американскую «Интернешнл геральд трибюн» и местную «Газеттино».
А может, Ленчик эту хорошенькую итальяночку в очочках — ночного портье — полюбил? Вон как она Кате улыбается — с радушием потенциальной родственницы: «Бон джорно, синьорина!»
Нет, нужно будет обязательно выведать у племянника, с кем у него случилось венецианское приключение, — а то гадаешь тут, как дура. «Сегодня, пока поезд будет идти в Верону, мы с ним и поговорим», — решила она.
Вернувшись в номер, Катя растормошила Ленчика:
— Долго спать будем?! Ловласа верный ученик! Мы с тобой, между прочим, в Верону едем!
Лелик не заставил себя ждать: быстро, по-солдатски, поднялся с кровати и убежал в душ.
Катя стала готовить племяннику кофе. Советский Союз успел-таки крепко въесться ей в поры, и она никуда не выезжала из дома, не захватив с собой кружку, ложечку, запасы чая-кофе-конфет, а также кипятильник. Хоть и смеялся над ней Ленчик, а она, извините, не графиня, чтобы среди ночи коридорного вызывать, если ей вздумается вдруг чайку попить. Да во многих отелях чаю в глухой ночной час даже графине не подадут.
Накрыв чашку каталогом отеля — пусть заваривается, Катя принялась просматривать газеты. Первой открыла местную «Газеттино». По-итальянски она не говорила, но газетные статьи с грехом пополам понимала — даром, что ли, в багаже имелись свободный английский и французский?
Ее внимание привлекла заметка в нижней части первой полосы, озаглавленная: «Странное происшествие на острове Лидо: русский след?»
В статье, с пятое на десятое переведенной Катей, говорилось:
«Вчера около девяти часов вечера жители набережной Святого Николая на острове Лидо наблюдали в окна своих вилл редчайшее для этого тихого района зрелище: уличную потасовку. По словам одного из жителей, давшего нам интервью на условиях анонимности, он стал свидетелем настоящей рукопашной битвы. С одной стороны, в поединке участвовали трое мужчин и одна женщина. Как впоследствии установила полиция, все они — русские, прибывшие в наш город по туристической визе. Их имена — Рашид Нургалиев, Николай Патрушев, Сергей Шойгу и Валентина Матвиенко…»
«Экие-то фамилии! — поразилась Катя. — Трудно поверить, что сами наши руководители партии и правительства на венецианской набережной по ночам дерутся. Значит, какие-то русские, с особым цинизмом, их именами назвались. Или, может, у них на фамилии наших политических лидеров даже фальшивые паспорта выписаны?»
Катя стала читать дальше — второй абзац дался легче:
«Четверым русским в ночной схватке противостояли, сведениям того же источника, двое: молодой человек (возможно, тоже русский) и девушка, по виду — японка. Несмотря на численный перевес, именно за последними осталась победа в потасовке. Трое русских из первой группировки — Нургалиев, Шойгу и Матвиенко — остались лежать на асфальте, четвертый очутился в водах венецианской лагуны. Японка и молодой человек немедленно скрылись с места происшествия в направлении муниципального пляжа острова Лидо.
Полиции, которая прибыла, по своему обыкновению, на место событий с безбожным опозданием, оставалось только вылавливать из вод лагуны русского Николая Патрушева, а также констатировать, что ни он, ни его товарищи серьезно не пострадали. Все они были допрошены в полицейском участке. При этом, как сообщил нам комиссаре Бруно Гвинетти, задержанные единодушно утверждали, что они никого ни в чем не обвиняют, никакие посторонние люди в происшествии не участвовали, да и никакой драки вовсе не было — просто синьор Патрушев, будучи навеселе, свалился в лагуну. После формального допроса русских отпустили.
Между тем полиция все равно разыскивает загадочную парочку, которая скрылась с места происшествия, а также опрашивает возможных свидетелей событий».
Статья завершалась преисполненным пафоса обличительным абзацем:
