а с обеих сторон их приветствует толпа и вспыхивают блицы папарацци… Потом он понимал, что ее нет рядом, и снова засыпал, и опять оказывался подле нее…
Где ты, Юкико?
Будешь ли вспоминать своего Реню?
На веронском вокзале они оставили свой объемистый чемодан в камере хранения и взяли в отделе информации две бесплатные карты города. Вышли из здания вокзала, и Катю сразу удивило — по сравнению с Венецией — огромное, как ей показалось, количество автомобилей, отсутствие какой-либо водной глади вокруг и загазованный воздух. Она закашлялась. «К хорошему быстро привыкаешь. Как я в Москве-то теперь жить буду!…»
А Ленчик шел рядом, словно оглушенный — печальный, бледный, растерянный. Кате даже расхотелось его прикалывать (как она первоначально собиралась) тем, что он — «русская мафия» и тесно связан с «японской якудзой». Сразу видно: переживает парень.
Впрочем, тетушка хорошо знала, чем можно рассеять тоску племянника, — доброй порцией пищи. И, несмотря на все Леликовы заверения о полнейшем отсутствии аппетита, Катя ткнулась в первое же попавшееся кафе. Однако оно не работало. Время ленча уже миновало, а обед еще не скоро, так что кухня, извините, закрыта. Не дали им еды ни во втором, ни в третьем заведении.
— Безобразие, — пробормотала Катя. — Как у нас при совке. Люди мечтают потратить деньги — а им не дают.
Лелик ничего не ответил на эту реплику. Он смурнел все больше и, надвинув бейсболку глубоко на лоб, безрадостно брел по веронским улицам.
Незаметно они достигли центра — городок Верона и правда оказался небольшим. На площади возвышалась мощная древнеримская арена (весьма хорошо сохранившаяся). Но спутников сейчас не интересовали места былой гладиаторской славы — Катя все искала заведение, где можно покормить вконец насупившегося Лелика.
И, наконец, — о чудо! На узкой торговой улочке нашлось открытое кафе, а внутри, в витринах, имелись и сандвичи с ветчиной, и «панини», и мороженое. Катя немедленно заказала бармену четыре преогромных бутерброда, два капуччино, gelato[25] и, разумеется, пиво.
Вскорости явился заказ. Лелик немедленно набросился на еду.
Налопавшись, он отвалился на спинку стула.
Катю поразила (как поражала, впрочем, всегда) происшедшая с племянником перемена — тот на глазах повеселел, подобрел, разрумянился. Голубые очи засверкали.
«Боже, какие мужчины примитивные существа! — привычно подумалось Кате. — Мало же им от жизни надо! Брюхо набил, пивка дернул — и вот оно, счастье. То есть, согласно философскому определению данного понятия, полное довольство самим собой и окружающим».
— А ты заметила, тетенька, — лукаво проговорил Ленчик, — что мы с тобой в русском кафе сидим?
Катя вздрогнула.
— С чего ты взял?
Сразу в мозгу промелькнули образы двух бритых горилл, преследовавших их вчера по улицам Венеции.
— Оглянись.
И в самом деле, за Катиной спиной, на стене, оформленной в духе конструктивизма, красовалась надпись по-русски — на удивление, совершенно без ошибок: Зоосадом получена новая большая партия зверей. Сад расширен и благоустроен. Животные переведены в новые помещения. По праздникам детские гулянья. Катя немедленно спросила пробегавшего официанта, почему дизайн кафе — в русском стиле.
— Просто реклама, — меланхолически ответствовал красавец-официант.
— И все равно — пойдем отсюда, — заторопилась Катерина. Но не удержалась, чтобы не задать племяннику дежурный вопрос: — Ты наелся?
— О да! Спасибо, тетя!
И они вышли из кафе и, уже не спеша, побрели по торговой улице виа Мадзини. Справа и слева от них блистали витрины магазинов — дорогих и не очень: «Гуччи», «Бенеттон», «Крициа»…
Вдруг внимание Кати привлекла новенькая — очевидно, только повешенная — вывеска. Она гласила: «Паоло Брасселини». Магазинчик был закрыт, но за витриной царила праздничная суета. Вальяжно расхаживали мужчины в смокингах и дорогих костюмах, мелькали разодетые в пух и прах дамы. Многие держали в руках фужеры с шампанским. Угрями сновали сквозь толпу официанты. Публика собиралась в группы, над чем-то хохотала, рассеивалась и тут же стекалась в новые группки…
В центре одной из них Катя заметила своего вчерашнего знакомого, романтического Паоло. Он оживленно рассказывал что-то веселое нескольким расфуфыренным теткам — те от души смеялись, закидывая головы. Нечто похожее на ревность укололо Катю.
— Ты чего застыла, как медный всадник? — прошипел Ленчик.
Катя кивком указала ему на героя ее романа.
— О! — заорал Лелик. — Да это ж твой вчерашний ухажер!
— Тс-с! Пошли отсюда! А то он еще подумает, что мы за ним следим.
Когда они отошли от магазина, Ленчик задумчиво пробормотал:
— Еще неизвестно, кто за кем следит.
— Что ты имеешь в виду? — вскинулась Катерина.
— А почему это — мы в Верону, и он — в Верону?
— Паоло мне вчера сам все рассказал. Он здесь, чтобы открыть свой новый бутик. — Катя помедлила и добавила, слегка смущаясь: — Между прочим, у меня с ним сегодня свидание. Тут, в Вероне. В шесть часов вечера на площади Эрбе.
— Хм! Свидание у нее! А мне что прикажешь в это время делать — к проституткам идти?! Герлфренд-то моя теперь далеко…
— Что ты несешь, Лелик? — опешила Катя. — Какие в твоем возрасте проститутки?!
— А может, мне в Венецию махнуть, к моей женщине? — размечтался племянник.
— Нет уж, — отрезала Катя. — Никуда ты один не поедешь. А вечером — со мной пойдешь. Паоло, кстати, и тебя звал. Он обещал показать город нам обоим.
— Значит, я буду изображать твою дуэнью, — скривился юноша. — Завидная роль, ничего не скажешь. О, женское коварство! Теперь-то я понимаю, почему ты так легко согласилась ехать в Верону…
— Лелик, не бухти. У меня тоже может быть личная жизнь. Не все тебе с японочками карате заниматься.
— Ладно, — махнул рукою студент. — Значит, до твоего романтического свидания у нас с тобой осталось два с половиной часа. Пошли искать гробницу Ромео.
— Гробницу или грАбницу? — лукаво сморщила носик Катя.
…На карте Вероны, полученной ими в информбюро на вокзале, место захоронения Ромео не значилось. Однако под номером двадцать один имелась пометка: «Tomba di Giulietta».
— Гробница Джульетты, — перевела Катя.
— Однако, — подхватил Лелик, явно пародируя скороговорку гида, — как мы знаем из бессмертной трагедии видного деятеля английской культуры шестнадцатого-семнадцатого веков Вильяма Иваныча Шекспира, гробница Джульетты является в то же самое время и — гробницей, или, если угодно, грАбницей Ромео.
Катя рассмеялась. Право, Лелик голодный и Лелик сытый — два совершенно разных человека.
— Значит, ты считаешь, что нам — туда?
— Туда, тетечка, туда.
И они, сверяясь с картой, пошли в сторону туристического объекта за номером двадцать один. Снова миновали римскую арену и вышли на широкую скучную улицу, окаймленную с одной стороны
