проговорила Катерина.
— Да, вот!… — воскликнул сэр Эшли, в очередной раз не обратив ни малейшего внимания на реплику Кати и обращаясь лишь к Лене. — Никто и близко не подошел к разгадке тайны улыбок Леонардо — ни пресловутой Джоконды, ни «Дамы с горностаем», ни «Мадонны в скалах». А его «Иоанн Креститель» — нет, он не женщина, но как улыбается этот женственный давинчевский Креститель! А потом, возьмите личность самого Леонардо!…
Сэр Эшли в волнении, потирая руки, прошелся по гостиной.
— Великий мастер жил чрезвычайно давно — в конце пятнадцатого — начале шестнадцатого века. При его жизни была открыта Америка, ваша Россия только оправлялась от монгольского ига, европейцы понятия не имели о существовании Австралии… Передвигались на своих двоих, в лучшем случае верхом, помои выливали в окна, топили по-черному… Четыреста лет оставалось до официального изобретения электричества и первого полета братьев Райт… Но он!… Вы почитайте тетради Мастера, посмотрите его рисунки. Леонардо в своих работах предвосхитил сотни изобретений! Геликоптер, парашют, планер, подъемный кран, акваланг!… Он не просто опередил свое время, он знал нечто такое — о чем, возможно, знали также и его натурщики и о чем понятия не имели окружавшие его современники… Знал — но что?… Что?… Это величайшая тайна истории. Над ней задумывались миллионы людей. Над ее разгадкой бились тысячи. Но только мне — мне! — теперь известен ответ на этот вопрос!
Катя с Ленчиком переглянулись, а сэр Эшли единым духом опрокинул второй стаканчик виски и подбежал к большим планшетам, что стояли прислоненные к камину. Он выхватил оттуда лист формата газетного разворота и продемонстрировал его слушателям. На листе была репродукция картины: мадонна с обнаженным младенцем на руках.
— Это картина Леонардо, она получила название «Мадонна Литта». И не случайно — далеко не случайно! — она хранится в вашем Эрмитаже, расположенном в городе, совсем недавно носившем имя революционера Ленина. Смотрите, юноша!… Смотрите сюда! — вскричал аристократ, вновь обращаясь к Ленчику. — Вот он, первый шаг к разгадке тайны Леонардо! Вглядитесь в лицо этого младенца! Который, согласно официальной мифологии, есть сам Бог и сын Божий. Всмотритесь в его не по годам умное и загадочное лицо, в его голубые глаза, кудряшки его волос. Ну? На кого он похож?…
Ленчик молча пожал плечами.
— Я не стану подсказывать вам — вы и сами сейчас ответите на этот вопрос, если вспомните человека, чье изображение в вашей стране тиражировалось миллионами копий, кому поклонялись, чей лик многие у вас еще совсем недавно носили на груди!… Смотрите, смотрите!…
Сэр Джон стоял перед ним задыхающийся, торжествующий — с картиной наперевес. Катя и Леня долго всматривались в лицо младенца Христа, а потом девушка вдруг ахнула.
— Итак? — провозгласил Эшли. — Что скажете, молодой человек?
— Кого-то он мне и правда напоминает, — пожал плечами юноша, — но кого в точности, я понять не могу.
— Спросите у своей спутницы, — скомандовал сэр Джон, — даже она, мне кажется, все поняла.
Ленчик вопросительно глянул на Катю, и она, несмотря на то что хозяин по-прежнему держал себя с ней неучтиво, прошептала:
— Он очень похож на маленького Ленина…
Ленчик еще раз посмотрел на репродукцию и понял: и правда, младенец на руках давинчевской Богоматери один в один — юный Владимир Ильич, каким его рисовали на октябрятской звездочке (а Ленчик еще успел побыть октябренком): кудрявые волосы, синие глаза, пухловатые черты лица…
— Это совпадение… — прошептал Ленчик.
— Это НЕ совпадение! — вскричал сэр Эшли. — И я докажу вам это, молодой человек, очень скоро докажу!…
Ленчик переглянулся с Катей — слишком уж необычно, если не сказать больше, звучали утверждения хозяина.
— Неужели вам непонятно? Неужели вы, юноша, еще не поняли, что Леонардо знал будущее, что он бывал там, что он зашифровывал в своих картинах послания из будущих веков!… Возьмите его Иоанна Крестителя!…
Сэр Эшли бережно отложил репродукцию «Мадонны Литты» и достал из папки еще одну большеформатную копию и предъявил ее собравшимся.
— «Святой Иоанн Креститель», датируется примерно одна тысяча пятьсот пятнадцатым годом, оригинал хранится в Лувре. Вы посмотрите, какое красивое, чувственное, холеное тело у модели! Он совсем не похож на аскета Предтечу, каким его принято изображать. И поглядите, юноша, с каким загадочным, даже кокетливым видом он указывает куда-то на потолок. Он опять намекает на некую загадку. А знаете ли вы, мой юный друг, что луврский подлинник этой картины подвергался самым изощренным анализам? Однако ни один из них не обнаружил на этой исключительно гладкой поверхности ни единого следа отдельных мазков кисти? И знаете почему?
Сэр Джон подошел к Ленчику и положил руку ему на плечо. Затем он приблизил свое лицо к нему и прошептал, дыша парами виски:
— Я разгадал эту тайну! Я!… Весь секрет заключается в том, что данная картина напечатана на лазерном принтере!
Ленчику стало жутковато. Он вскочил с музейного дивана, изящно уклоняясь от объятий сэра Джона, и промямлил:
— Да мы здесь, собственно, по другому вопросу…
— Ни слова больше! — взмахом руки отмел его возражения аристократ. Он тяжело дышал, глаза его вдохновенно сверкали. — Ни слова!… Знаете ли вы, например, что да Винчи, помимо живописного наследия, оставил огромное количество рукописных тетрадей, так называемых «Кодексов», где он зашифровал кипы недоступных пониманию своих современников открытий и изобретений? Отчасти эти тетради расшифрованы, отчасти — нет. И вот, мне стала известна еще одна, самая секретная и тщательно скрываемая от общественности тетрадь Леонардо. А в ней, — оратор сделал драматическую паузу, — великий мастер расписывает принцип действия и схему — ни много ни мало! — машины времени!
В восторге сэр Джон сделал полный оборот вокруг своей оси, а остановившись, снова подошел вплотную к Ленчику, схватил его за руку и быстро проговорил:
— А коли так, все становится на свои места! Значит, великий маэстро бывал в будущем! А возможно, и сам он является пришельцем из будущего, по недоразумению попавшим в Средние века и не сумевшим выбраться оттуда!
Пораженный напором хозяина (и высвобождая свою кисть от его пожатий), Леня плюхнулся в кресло. Сэр Джон, в свою очередь, простер руки, словно обнимая весь мир, и, задыхаясь, быстро проговорил:
— И тогда все объясняется, все!… И загадочные улыбки леонардовских моделей, и женственная красота Крестителя, и маленький Ленин на руках у Богоматери, и сотни изобретений, найденных в тетрадях Леонардо! Да, да, да!… Маэстро бывал в будущем. И он сам видел и подъемные краны, и геликоптеры, и парашюты, и акваланги!… И еще он видел, как в двадцатом веке в вашей России появляется и крепнет новый культ, в котором обожествляют, как нового Спасителя, земного человека по фамилии Ленин. И культ этот вытесняет традиционное поклонение Христу. И число его приверженцев становится больше, чем число христиан… И, видя это своими глазами, Леонардо — для того чтобы предостеречь будущее человечество — пишет на руках у Пресвятой Богородицы маленького Владимира Ленина…
— А лицо Богоматери, — ехидненько спросила Катерина, — он, по-вашему, с Марии Ульяновой писал?
Аристократ с гневным непониманием молча взглянул на нее.
— Так звали мать Ленина, — пояснила Катя.
Широким негодующим жестом сэр Эшли отмел реплику Кати и опять повернулся к Ленчику.
— Знаете ли вы, мой дорогой юный друг Лео, почему столь загадочны лица Леонардовых моделей? И почему столь женственны его мужчины?…
Леня неуверенно пожал плечами. Впрочем, хозяину и не требовался ответ.
— Да потому, что да Винчи, побывав в будущем, открыл избранным, входящим в его окружение,
