от презентации по колбасам. Она намечалась на восемь вечера и планировала затянуться как минимум до десяти. По заведенным в «Пятой власти» правилам всему коллективу в такие моменты полагалось находиться на рабочих местах — и торчать в агентстве до победного. А торчать, конечно, никому не хотелось — ни его «творческой половине» Полинке, ни Теме с Мишкой, ни секретарше Наташке. Но коллеги хоть и бурчали по углам, а никто, трусы, у шефини отпрашиваться не решился. Сказали, что все равно бесполезно. Только он, Родя, рискнул. Ведь кто не рискует — без шампанского остается, верно? Ему и подфартило, да еще как, круче, чем в прошлый раз в казино! Повезло ему, что начальница, Танька Садовникова, сегодня какая-то необычная: совсем вялая и рассеянная.
— Я схожу вечером к зубному? — без надежды, просто на всякий случай, попросил Родион. (Зубы у него не болели — но очень уж не хотелось торчать в офисе допоздна.)
Обычно Татьяна в ответ на такие заходы безапелляционно отрезала: «Никаких зубных, пока презентацию не проведем». А сегодня вдруг возражать не стала. Рассеянно проблеяла: «Да-да, конечно, Родик. Иди».
Он и ушел — под завистливыми взглядами коллег — точно по КЗоТу, ровно в восемнадцать ноль- ноль. Выходил из офиса и радостно думал: «А эти дурачки пускай мучаются!»
…Родя никогда не ездил на работу на машине. До дома на Чистых прудах добраться раз плюнуть: всего пара остановок на метро, а по хорошей погоде можно даже пешком дотелепать.
Настроение у Родиона было безоблачным, каким оно бывает только у недалеких людей с безукоризненно чистой совестью. До чего ж хорошо, что вечер оказался свободным — ни тягомотины с колбасной презентацией, ни даже свидания с очередной девчушкой. Очень клево, когда вдруг выдаются такие вот пустые вечера!
Щапов помахивал кожаным портфельчиком, где лежали пара глянцевых журналов, плеер и маленький цифровой фотоаппарат. Напевал привязавшуюся с самого утра мелодийку: «Хорошо! все будет хорошо! все будет хорошо, я это знаю…» Посматривал на верхние этажи домов, где отражалось клонящееся к закату солнце. И вдруг… Вдруг получил сильнейший удар в плечо. Родиона отбросило в сторону, а его портфельчик даже выпал из рук. Встречный гражданин, летящий куда-то по делам, со всего маху задел его своим корпусом.
— Смотри, куда прешь! — злобно выкрикнул Рондик — и был, пожалуй, не прав в своей гневливости, потому что его обидчик остановился, оглянулся и с искренним раскаянием проговорил:
— Ох, простите! Вы не ушиблись? — И бросился поднимать с асфальта портфель Щапова. Поднял и протянул его Родиону. — Простите меня, ради бога… — еще раз извинился он.
«Какой, право, интеллигентный…» — Родик почувствовал раскаяние за свою несдержанность и посмотрел на прохожего повнимательней. Это был пожилой мужчина, едва ли не вдвое старше его: лысоватый, толстый, одет в свеженаглаженный летний костюм. Из ворота рубашки торчит щегольской шейный платок, а глаза скрыты под солнцезащитными очками.
— Ладно, чего уж там… — пробормотал Щапов, принимая из рук обидчика портфель.
И в этот момент случилось странное: человек приблизил свое лицо прямо к лицу Родиона и прошептал:
— Здравствуй, Родик.
Тот отшатнулся. Но не успел он даже начать свое недоуменное: «Откуда вы меня знаете?…» — как мужчина снова прошептал:
— У меня есть сообщение от твоей матери.
Лицо прохожего было Родику абсолютно незнакомо. Щапов готов был поклясться, что видит его впервые в жизни.
— Кто… вы? — растерянно пробормотал он.
— Пойдем, — тоном, не терпящим возражений, проговорил пожилой щеголь. Цепкими, жесткими пальцами он взялся за локоть Родиона и повлек его за собой. Щапов безмолвно подчинился.
Пару десятков шагов они прошли в молчании, и Родик прямо физически чувствовал исходящие от господина флюиды жесткости и властности. Тот словно безмолвно брал над ним верх, и с каждым шагом внутри Щапова будто рушились какие-то защитные бастионы и незнакомец захватывал все новые и новые рубежи его внутреннего сопротивления.
— Я друг твоей матери, — наконец проговорил он.
— У меня нет матери, — поспешно ответствовал Родик.
— Есть, Родион, есть, — безапелляционно возразил толстый щеголь. Его цепкие пальцы по- прежнему влекли Щапова за собой, и тому ничего не оставалось делать, как подчиняться. — Правда, она далеко. Ведь твой отец, Иван Щапов, был убит пять лет назад. Отравлен мышьяком. Твою мать, Анастасию Петровну Щапову, обвинили в этом преступлении. Четыре с половиной года назад ее осудили по статье сто пять часть вторая на десять лет лишения свободы…
Родион почувствовал, будто внутри у него что-то ухнуло вниз, и он показался сам себе голым, маленьким, беззащитным.
— Сейчас твоя мама, Родя, — продолжал господин, — находится в колонии общего режима, исправительно-трудовом учреждении двадцать три дробь пятнадцать в Карелии. Ты ее навещаешь втайне от всех два раза в год. И посылки шлешь.
— Кто вы? — прошептал Родик уже безнадежным, беспомощным тоном.
— Я же говорю — друг. Мама тебе, кстати, передает большой привет. Чувствует она себя неплохо, только очень похудела.
Пожилой господин тащил Родиона дальше. Не чуя под собой ног, Щапов вышагивал рядом с ним по улице.
— Вполне возможно, — продолжал человек, — мама твоя будет освобождена досрочно, после девяти или даже семи лет отсидки. Она тебе об этом писала?
— Н-нет…
— Естественно. Потому что во многом это будет зависеть от твоего, Родик, поведения.
— Моего? — Щапов аж замер на месте.
— Пошли, Родион, пошли. — Пальцы странного прохожего по-прежнему сжимали его локоть. — Ты, Родион, скрываешь от всех свою семейную трагедию. Вот и в анкете при приеме на работу написал, что твои родители скончались. Это грех, Родик, — укоризненно покачал головою господин, — отрекаться от семьи. Большой грех.
— Что вам нужно? — прошептал Щапов, тащась за пожилым щеголем по переулку. Воздух был светел, и солнце, как и пятнадцать минут назад, отражалось в окнах домов — только до всего этого Родику уже не было никакого дела. Он чувствовал себя безнадежно пропавшим.
— У вас ведь, Родя, на фирме один конфиденциальный документ пропал, — не ответив на вопрос, продолжил цепкий гражданин. Интонации его были не вопросительными, а утвердительными.
— Откуда вы знаете? — вскинулся Родик.
Игнорируя его вопрос, господин сказал:
— Я представляю интересы людей, которым нужен этот документ. Которые хотели бы его заполучить. Причем не копию, а оригинал…
— Я ничего не знаю! — выкрикнул Родик. И добавил: — Я не брал его!
И тут мужчина остановил Родиона, развернул к себе, приблизил свое лицо к нему и взглядом из-под солнечных очков впился прямо в его зрачки.
— Ты не брал? — раздельно переспросил товарищ.
— Нет! Нет! Ей-богу, нет!
— Верю, — наконец ласково проговорил мужчина и отпустил Родика, у того словно огромный камень упал с сердца. А толстяк поощрительно похлопал его по плечу, дружески развернул и направил в прежнюю сторону. И снова взялся крепкими пальцами за его локоть.
— Тогда надо мне помочь, — еще более ласково сказал мужчина, — найти этот документ.
— Как найти? — выкрикнул пораженный Родион.
— Тебе придется заняться этим, — в очередной раз не ответил на его вопрос толстяк.
— Мне?
