Я тебя, прошмандовку, на хор поставлю!
Таня сдержала слезы, выступившие от негодования и обиды, и резко развернулась — обратно к лифту. Он;: совсем не обязана выслушивать подобные оскорбления. Тем более что она уволена.
— Стоять!!! — нечеловеческим голосом закричал ей вслед Брячихин. Таня вздрогнула от окрика и автоматически обернулась. И в этот момент депутат, взвинтивший себя до последнего градуса бешенства, схватил со стола недопитую кем-то (скорей всего, им самим) кружку кофе с логотипом агентства (девочки на рецепшене, дуры, еще кофе ему подали!), коротко размахнулся и швырнул кружку прямо в лицо Теплицына.
Увернуться тот не успел, только руку, защищаясь, вскинул. Но кружка чиркнула по пальцам и ударила его прямо в подбородок. Кофе водопадом выплеснулся на босса — на все великолепие от лучших фирм мира.
В этот момент депутат проорал:
— Я вас всех, бля, уничтожу!!
Развернулся и пошел в сторону выхода. Следом за ним двинулся флегматичный громила. С треском хлопнула дверь.
Таня посмотрела на Теплицына. Он был весь залит кофе. Пиджак, рубашка, галстук и даже брюки оказались испорченными. Губа (в нее, видимо, попала чашка) была разбита и кровоточила.
Андрей Федорович смахнул с лица кровь и кофейные брызги, поспешно отвернулся от Таниного взгляда и нажал на кнопку стоящего на столе селектора.
— Тамара! — крикнул он в адрес своей секретарши. — Быстро принеси мне запасной костюм и рубашку… В переговорной я, в переговорной!… И этих господ, что были сейчас, никогда больше на фирму не пускай!! Поняла?!!
В этот миг Таня отчетливо поняла: если ее утренний скандал с Теплицыным еще мог как-то замяться, до нынешнего происшествия — и того, что она стала свидетелем его унижения, — самолюбивый Андрей Федорович не простит ей никогда.
Значит, она действительно уволена.
И это, учитывая угрозы Брячихина, еще не самое худшее из того, что может с ней случиться.
Валерий Петрович Ходасевич вышел из метро «Маяковская» у того дома, где когда-то был ресторан «София» и редакция журнала «Юность», — а что там находится сейчас, он не знал. Он не успевал следить за всеми переменами, происходящими в столице.
Солнце шпарило вовсю. Даже в летнем костюме Выло жарко. Ходасевич вытер пот бумажным носовым платком и выбросил его в урну.
Полковник пересек Садовое кольцо и по внешней его стороне пошел в сторону Тверских-Ямских улиц. Отсюда до Таниной работы ходьбы было четверть часа, то если влачить грузное тело не спеша, как он. Ну а быстрым шагом — минут семь.
Валерий Петрович зашел в прохладное и пустое помещение на углу. Кажется, когда-то здесь был магазин, сейчас тут завершали евроремонт, пахло сыростью неравно оштукатуренных стен, из дальней комнаты доносились гортанные голоса гастарбайтеров, окликавших друг друга вроде бы по-молдавски. В последней по коридору комнате еще продолжал работу металлоремонт Туда даже стояла очередь из двух человек. Отчим Тани стал третьим — и тут же сзади пристроилась востроносая старушка. Валерий Петрович нагнулся к ее уху и тихонько проговорил: «Просили не занимать. Обед».
— Ах, как жалко! И до сколька?
— Да через полчасика, сказал, откроет.
— Ладно, — доверительно проговорила старушенция. — Мне надо замочек на сумке починить. А пока пойду тогда хлебушка куплю.
И она испарилась. От окошка отошли и двое первых. Очередь дошла до Валерия Петровича. Из мастерской на него пахнуло запахом металлической стружки. Слесарь в кожаном фартуке вопросительно посмотрел на Ходасевича. Он был молодым, амбалистым, но уже лысым. За его спиной висели старый плакат со Шварценеггером и доска с многочисленными заготовками ключей.
— Слышь, мужик, — обратился Валерий Петрович к парню, — ты такой ключ сделать можешь? — И он протянул приемщику свой сотовый телефон, на дисплейчике которого имелась фотография ключа от Таниного сейфа.
Тот взял аппарат в руки, вгляделся.
— «Топаз»… — прочел он название и с сомнением протянул: — Сейфовый? Не, не сделаю, таких заготовок сейчас нет.
— А будут?
— Не, не ожидаем.
— Но они хоть бывают?
Парень с сомнением потряс головой:
— Да давно уж не было. Не заказывает их никто.
— Чего, прямо-таки никому они не нужны?
— Не, давно никто не просил.
— Я ключ от сейфа, — доверительно сказал Валерий Петрович, — понимаешь, потерял. А потом снова нашел.
Вот я и волнуюсь. Вдруг с него кто-нибудь копию сделал? Тогда и моему сейфу — тю-тю.
— А чего у тебя там, в сейфе-то? — хмыкнул верзила. — Золото-бриллианты?
— Да нет, он сейчас вообще пустой. Но раз в месяц зарплату выдаю. Я бухгалтером на фирме работаю.
— Большая зарплата-то?
Верзила работал один, скучал, и для него милое дело было — почесать с кем-нибудь язык.
— Да тыщ пятьдесят бывает, — охотно откликнулся Ходасевич.
— Долларов?
— Да нет, рублей. У нас фирма маленькая.
— У-у… — разочарованно протянул приемщик. — А я уж хотел у тебя адресок спросить, где сейф брать. — И широко улыбнулся.
— Ну, запиши, — усмехнулся Танин отчим.
— Да больно надо! Из-за пятидесяти дубов «деревянными» связываться!
— А я вот, если честно, волнуюсь, — понизил голос Ходасевич. — Вдруг у меня тот ключ тогда сперли? Копию организовали — и всей зарплате ноги приделают? Слышь, мужик, — еще более доверительно проговорил Валерий Петрович, — у меня работа тут недалеко. Может, к тебе в последнее время кто обращался? Чтоб такой же ключ сделать?
— Не… — почесал в затылке детина. — Не было таких. Точно не было.
— А может, к сменщику твоему приходили?
— Я один работаю. Без всяких сменщиков. Пашу тут как пчела — с десяти до восьми, без перерыва на обед.
— Да? Точно никто не обращался?
— Точно, точно, папаня.
— Слушай, а где тут еще есть металлоремонт? Куда мне с моим ключом-то обратиться?
— На Лесной, кажись, есть. Вроде еще на Красина остался. А вообще в центре металлоремонтов негусто. Сам знаешь: земля дорогая. Все бутиками да казино застроили. Вон и у нас тут тоже бутик будет. Съезжаем скоро.
— И куда съезжаете? — посочувствовал Ходасевич.
— А хрен его знает, — сплюнул на пол приемщик. — Если далеко — совсем, на хрен, уйду.
— Да? Ну, бывай. Удачи тебе.
— Счастливо, бухгалтер.
Валерий Петрович вышел на улицу.
Смешно было, конечно, думать, что в первом же, самом ближнем к Таниной работе, пункте он
