Таня кивнула и решительным шагом вошла в нужную комнату. Фу, ну и работка у доктора! Шесть коек, все заняты пациентами, по виду — тяжелыми: бинты, капельницы, кто стонет, кто кряхтит… Но Кирилла Евгеньевича мрачный антураж совсем не смущает: с увлеченным видом рассматривает отвратительную на вид рану.
Таня подошла неслышно — спасибо бахилам! Осторожно коснулась руки доктора, вполголоса позвала:
— Кирилл?…
Доктор обернулся.
Радостного блеска в его глазах Таня не увидела.
Наоборот: нахмурился, будто перед ним не красивая девушка, а лимон с солью, но без текилы. Не поздоровался и спросил — между прочим, почти грубо:
— Как ты сюда попала?
— Во-первых, доброе утро, — перебила его Татьяна, ослепительно улыбаясь.
Еще ни один мужчина перед ее улыбкой не устоял. Даже доходяга с гнойной раной, которого осматривал Кирилл Евгеньевич, и тот, еле шевеля губами, прошептал:
— Здравствуй, доченька!
Но то ли доктора — люди особенные, то ли сегодня она выглядит такой кикиморой, что даже улыбаться бесполезно, — только ответной улыбки Таня не дождалась. Кирилл Евгеньевич так и остался строгим и хмурым. Он взял Татьяну под руку:
— Пошли.
Вывел ее из палаты, втолкнул в пустой кабинет и снова спросил — ужасно требовательно:
— Как ты сюда попала?
Пришлось отвечать.
— Делов-то, — буркнула Татьяна. — Сначала — через забор. А потом дворника вашего обольстила. Он объяснил, что в реанимацию через подвал можно пройти. — Она заглянула врачу в глаза и добавила: — А подвал ваш больничный, между прочим, ужасное место. Там крысы живут.
Она снова улыбнулась — как можно беззащитней, чтобы на ее лице доктор прочитал радость от того, что она наконец уже не в подвале, а здесь, с ним, под его защитой.
Обычно даже отчим — на что уж непробиваемый тип! — и тот от ее обворожительной улыбки таял, но этому Кириллу — все нипочем. Никак не успокоится, все ворчит и ворчит:
— Зачем ты пришла?! Я же сказал тебе — сидеть и не высовываться!
— Не могу я… дома… — вздохнула Таня. И соврала: — Мне там страшно.
Хотя, конечно, ничего страшного. Просто тоскливо.
— А здесь тебе, значит, хорошо? — прищурился врач.
И Таня честно ответила:
— Здесь, с тобой, — да.
А у доктора снова никакой реакции. Вот чурбан! Ему прямо в лицо неприкрытыми комплиментами сыплют, а он стоит мрамор мрамором!
Таня изо всех сил старалась выглядеть беззаботной, но на самом деле едва сдерживала слезы. Ну, вот. Опять все идет не так. А ей почему-то казалось, что врач, как увидит ее, обрадуется. И, может быть, даже обнимет…
Таня устало сказала:
— Не сердись, пожалуйста. Я сейчас уйду…
— Лучше б ты вообще не приходила, — перебил ее доктор.
— Но мне нужно знать! Я две ночи не спала. Из-за… из-за этого парня. Он жив?
— Эх, Татьяна… — вздохнул доктор.
Похоже, долго злиться он не мог: лицо постепенно разглаживалось, глаза светлели.
— Так жив или нет? — почти выкрикнула она.
— Да жив, жив, успокойся. Вчера прооперировали его, состояние стабильное…
У Тани сразу отлегло от сердца.
— А что вы ему оперировали? — с умным видом спросила она.
— Таня! Не забивай себе голову, — отмахнулся Кирилл. — Я тебе еще вчера сказал: будет твой клиент жить. Через месяц выйдет из больницы и начнет с новыми силами колоться, а потом под колеса прыгать.
— Слушай, а к нему… А его… — Таня замялась — не знала, как сформулировать вопрос. Но Кирилл ее понял с полуслова.
— Зовут его Воронцов Виктор Викторович, двадцать пять лет, живет в Капотне, прописан один, дома трубку не снимают, вот все, что знаю.
— А вы… сообщили, ну, туда… — Таня снова замялась. Да что с ней такое, совсем говорить разучилась! Бессонная ночь, что ли, сказывается — или доктор Кирилл на нее так действует?
— В милицию? — опять догадался Кирилл. — Да видишь ли, с милицией ерунда получилась. По правилам, туда девочки из регистратуры должны сообщать. Но можем и мы, врачи. Так вот, я пообещал, что позвоню сам, а девчонки и рады — на меня свою работу спихнули…
— А ты? Ты не звонил? — ахнула Таня. Кирилл развел руками:
— Знаешь, какое сумасшедшее дежурство выдалось!
— Но его же кто-то ждет! Ищет! Волнуется! — воскликнула Татьяна.
— Ну, девушка, на вас не угодишь… — проворчал доктор.
— Спасибо тебе, конечно, Кирилл, спасибо огромное, — скороговоркой произнесла Таня, — но так же, наверное, нельзя? У тебя ведь неприятности будут!
— Я-то со своими неприятностями справлюсь, — твердо сказал врач. — И с твоими, кстати, тоже. Если ты мне мешать не будешь.
— Я не мешаю! — обиженно, словно девчонка-школьница, пропищала Таня.
— Беспокоишься, волнуешься — это понятно, — отмахнулся Кирилл. — Но зачем приходить было? Тем более через забор и через подвал. Я запланировал, что сегодня сам тебе позвоню.
— Можно подумать, ты у меня телефон попросил… — буркнула Таня.
— А зачем мне просить? — хмыкнул он. — Я и так все про тебя знаю. Садовникова Татьяна Валерьевна, москвичка, красавица, живешь в Новогирееве…
— Кто тебе сказал? — опешила Таня.
— Твои друзья с поста больничной охраны. Ты же сама говорила, они номер твоей машины записали.
— И что? — по-прежнему не понимала она.
— А то. Я еще позавчера у них в будке побывал. И очень, как оказалось, вовремя: у них там — бурная деятельность. Компьютер имеется (непонятно, правда, зачем), и гаишная база данных — тоже. Так что пришел я на все готовенькое: на столе уже распечатка со всеми твоими данными: и фамилия, и адрес, и телефон, — а ребятки обсуждают, сколько с тебя денег можно слупить…
— Ничего им не обломится! — твердо сказала Таня. — Шантажисту сколько ни заплати — все равно не отвяжется! Я все равно решила: лучше во всем признаюсь.
— Во всем признаваться тоже не обязательно.
— Это как же?…
— А вот послушай. У охранников, шакалов этих, есть начальник. Отставной майор, кремень, они при нем курить — и то боятся, не то что пикнуть. А уж развести за его спиной самодеятельность и вовсе исключено.
— Все равно не понимаю, — призналась Таня.
— Что тут понимать? — беззаботно улыбнулся Кирилл. — Он, начальник охраны, — мой хороший дружбан. Я ему еще вчера позвонил, изложил ситуацию. Зато теперь заявляю со всей ответственностью: с этой стороны тебе бояться нечего. Никакой «Тойоты» не было. И никакой девушки за рулем. Раненый в больницу поступил самотеком, а дальше пусть уж менты сами разбираются.
— А ты авантюрист, доктор… — задумчиво проговорила Таня.
Врач ее реплики будто не расслышал:
