— И вот еще что. Я уже составил на этого Воронцова медицинское заключение. В нем много непонятных тебе терминов, но одну строчку могу процитировать: «Установить точное происхождение полученных травм не представляется возможным».
— Но… — Таня снова замялась, покраснела… Слова благодарности, уже вертевшиеся на языке, куда-то подевались. Вроде и радостно на душе, нужно улыбаться и говорить спасибо — а Таня вдруг почувствовала: еще минута — и она просто грохнется в обморок. До чего же Тяжелая голова, язык — непослушный, а в желудке — настоящая революция: одновременно и тошнит, и крутит…
Кирилл внимательно взглянул ей в лицо:
— Танюша, ты хорошо себя чувствуешь?
— Нет, — честно призналась она. — Голова кружится, и в ногах какая-то дрожь. Уже второй день. Раньше сроду такого не было. Может, давление?
— Рано тебе страдать от давления, — отмахнулся доктор. — Просто перенервничала, я думаю. Ладно, пойдем ко мне. Так и быть. Напою тебя кофе.
— Пила уже, с утра, — пожаловалась Таня. — Мне он таким горьким показался!
Кирилл еще раз окинул ее цепким взглядом. Теперь на нее смотрел не симпатичный мужчина, а строгий, въедливый врач.
— Понос, рвота есть?
— Первый раз я с мужчиной про понос разговариваю… — слабо улыбнулась она.
Доктор нетерпеливо нахмурился, и Таня покорно ответила:
— Нет, никакого поноса. И рвоты тоже. Только тошнит и еда горькой кажется.
— Болей в желудке нет?
— Нет. Одна тяжесть. И расперло его.
— Что? — не понял доктор.
— Ну, живот расперло. Отек это называется, что ли? В общем, толще стал. Хотя, правда, в последние дни я лопаю, как троглодит.
— Ага. А задержки у тебя нет? — неожиданно спросил врач.
— Чего?
Он терпеливо спросил:
— Месячные последние когда были?
Таня почувствовала, что краснеет. Нет, это, конечно, нормальный вопрос. Его все врачи задают. Но только… только ей почему-то казалось, что Кирилл Евгеньевич для нее не врач, а просто мужчина. Который пока малознаком, но все равно симпатичен. А она никогда не разговаривала с мужчинами о задержках и месячных…
— Не помню… — промямлила Таня.
— И тест ты, конечно, не делала, — констатировал Кирилл — сейчас, увы, опять не мужчина, а врач.
— Тест?
Таня даже не поняла — подобных историй в ее жизни просто еще не бывало.
— Тест на беременность, — пояснил доктор.
— Н-нет. Нет. А зачем?
— А что, у тебя не может быть беременности? — усмехнулся врач.
— Да нет, теоретически может, конечно, — Таня совсем смутилась, — но я… но мы… мы всегда принимали меры… (Слово «презерватив» она произнести не смогла и потому употребила эвфемизм.) Те меры, что со стопроцентной гарантией…
— Стопроцентную гарантию дает только полное воздержание, — усмехнулся врач.
А Таня вдруг почувствовала, как рушится, распадается на волокна та незримая связь, возникшая еще позавчера ночью, едва они увидели друг друга…
«Да что я выдумываю?! — ругала она себя. — Какая, К черту, незримая связь? Я — свободная девушка, он — свободный мужчина. Чего я вдруг засмущалась, как гимназистка? Что такого, что врач спросил про задержку?!»
Но ведь Кирилл Евгеньевич для нее не просто абстрактный врач… Хотя сейчас он выступал именно доктором и продолжал докапываться:
— Ты медицинский календарь ведешь?
— Чего?
— Дни цикла отмечаешь? — терпеливо повторил он.
— Нет, а зачем? У меня с этим никаких проблем.
— Все-таки вспомни, когда были последние месячные?
Действительно: когда? Кажется, давно. Таня припомнила: тогда дождь еще шел, даже со снегом, а они с Родионом ломали голову над концепцией рекламы для нового сорта водки, сидели в офисе допоздна, и было ужасно обидно: живот болит, светлых идей не появляется, а по окну ползут ледяные брызги… Но, позвольте, сейчас-то на дворе уже лето! И новый сорт водки (рекламу для нее они все-таки придумали) уже давно в продаже!
— Боже мой… — тихо произнесла Татьяна и жалобно взглянула на Кирилла Евгеньевича.
Но тот на нее не смотрел. Сухо сказал:
— В общем, придешь домой — сделай тест. Думаю, он многое прояснит. А дальше поступай по обстоятельствам. Ну, давай по кофейку?
— Не хочу я кофейку… — потерянно проговорила Таня.
Как в тумане, она встала и побрела прочь из ординаторской.
— Таня! Подожди! — Кирилл Евгеньевич тоже вскочил.
Вот сейчас он уже не врач, а мужчина… только… только… почему же ей так стыдно? И почему совсем не хочется его видеть?! Ни его, ни вообще кого-либо из мужчин?!
— Я… я позвоню тебе, — промямлила она.
— Так запиши мой телефон!
Нет, она не выдержит: доставать ручку, искать бумажку, записывать… Быстрее вон отсюда! А почему так хочется поскорее сбежать — и самой непонятно. Может быть, для того, чтобы Кирилл побежал за ней?
Она скороговоркой произнесла:
— Да ладно, что записывать, звони мне сам, если хочешь!
И поспешно захлопнула за собой дверь кабинета.
Почему-то не сомневалась: Кирилл обязательно бросится ей вслед. Но он не бросился…
Таня прошла по коридору реанимации и очутилась в предбаннике. С отвращением скинула халат и шапочку — сейчас она совсем не ощущала себя врачом — молодым, но уже с мировым именем. Наоборот: чувствовала себя старой, но дьявольски глупой развалиной.
Таня — благо в предбанничке по-прежнему никого не было — задрала футболку и внимательно осмотрела живот. Нет, вроде пока нетолстый… Она легонько щелкнула по нему пальцами: «Эй, есть здесь кто-нибудь или нет?»
Прислушалась к себе: вроде ребенок еще не шевелится. Хотя шевелиться он начинает гораздо позже. Вот влипла!
«Черт, что же делать?! Макс, конечно, обрадуется и тут же позовет замуж, а я… Я не хочу за него! Не хочу, и все! А ребенка от него — тем более не хочу!!!»
Таня медленно — очень медленно! — поправила перед карманным зеркальцем прическу, подкрасила губы, разгладила невидимую складку на кофточке. На самом деле ей очень хотелось, чтобы дверь, ведущая в реанимацию, вдруг распахнулась. И на пороге появился бы Кирилл Евгеньевич. Положил бы руку ей на плечо, и ласково обнял, и сказал бы: «Не переживай, Танечка. Мыс тобой со всем справимся!»
Но он так и не вышел. Таня его понимала: он и без того много сил положил, чтобы вытащить совершенно незнакомую девицу из передряги. На должностное преступление пошел, медицинское заключение подделал, К ушлыми охранниками разобрался… Не по доброте же душевной старался — явно хотел, чтобы она им восхитилась. Чтобы оценила его. Чтобы у них что-то получилось. Да и сама Таня этого
