— Что со мной? — спрашивает Таня, и язык по-прежнему шершавится — скребет в пересохшем рту.
— Ты подралась, Танюшка, — говорит мама, как будто они в детстве и Таня опять пыталась дать сдачи хулиганам из соседнего двора. — У тебя просто ушибы, травмы… Ничего страшного.
И тогда Таня вспоминает: фигуры братьев… ее руку выламывают… короткое забвение… удары… подвал… безжалостный свет…
— А ребенок? — шепчет Татьяна.
— Какой ребенок? — пугается мама.
— У меня должен быть ребенок, — страшно медленно, но твердо говорит Таня.
— Я не знаю ничего ни о каком ребенке, — быстро и испуганно произносит Юлия Николаевна, и Татьяна остро чувствует фальшь в ее голосе. Поэтому она все понимает и закрывает глаза. Из-под ее век почему-то текут слезы, и она думает: «Я его потеряла», но испытывает при этом не горе, а огромное облегчение. Потом все начинает кружиться, кружиться — но не страшно, а весело, — и Таня засыпает.
В ночной больнице пахло дезинфекцией и самой гадкой в мире пищей. Свет в коридоре был притушен. Ходасевич заглянул в палату. Татьяна неподвижно распростерлась на кровати — спала или была без сознания. Рядом с ней дремала на стуле Юлия Николаевна. Она вздрогнула на шум открываемой двери, увидела в проеме грузную фигуру бывшего мужа и досадливо замахала на него руками: уйди, мол. Валерий Петрович послушно прикрыл дверь в палату. Через минуту Юлия Николаевна вышла к нему в коридор. Она вся была напряженная, натянутая как струна.
— Что тебе здесь нужно?! — вместо приветствия набросилась она на бывшего мужа.
— Как себя чувствует Таня? — тихим, размеренным голосом проговорил он. Вспомнились наказы инструкторов: «Если вас не устраивают тональность и темп речи, заданные собеседником, надо построением и ритмом своих ответов внушать ему выгодную вам тональность и темп». Во время своей прежней женатой жизни Валерий Петрович, разговаривая с Юлией Николаевной, только этим и занимался.
— Тане плохо! — по-прежнему с ноткой истерики выкрикнула бывшая жена.
— Что говорят врачи?
— А что они могут сказать! Она вся избита! Гематомы по всему телу! Кажется, ребра переломаны! Сотрясение головного мозга!
— Это еще не самое худшее. — Валерий Петрович знал способность бывшей жены колоссально преувеличивать опасности, грозящие Тане, и не смог скрыть своего облегчения.
Это было опрометчиво.
— Что же тогда, по-твоему, самое худшее?! — немедленно взвилась Юлия Николаевна. — Чтобы ребенка убили?!
Валерию Петровичу стоило немало трудов, чтобы не соскользнуть в истерический Юлин тон, но все-таки он, оставаясь спокойным, спросил:
— Есть данные, кто это сделал?
— Какие еще данные! Милиция нашла ее в подвале! В каком-то старом доме! Всю избитую! — Затем мысль Юлии Николаевны совершила странный пируэт, и она прокричала: — Это все ты!
— Что — я? — изумился Ходасевич.
— Ты! Ты растил ее как мальчишку! Ходил с ней в эти дурацкие походы! Костры жег! Машину водить учил!
— Юля, при чем здесь это? — поморщился Танин отчим.
— При том! При том, что теперь она все время влипает в разные истории! Из-за тебя! И твоего воспитания! И замуж никак не может выйти!
— Юля, ситуация очень серьезная, — веско и раздельно произнес Валерий Петрович. — Чтобы обезопасить Татьяну, мне нужно срочно поговорить с ней.
— Поговорить?! Ты с ума сошел! Ребенок только уснул!
— Юля, от нашей с ней беседы зависит многое. А ее состояние не настолько тяжелое, чтобы она не могла разговаривать.
— Ты! — задыхаясь, почти выкрикнула бывшая жена. — Ты имеешь наглость объяснять мне, какое у моего ребенка состояние?!
— Тем не менее я должен побеседовать с ней. — Валерий Петрович решительно двинулся к двери палаты.
Юлия Николаевна загородила своим сухоньким тельцем дверь, даже руки раскинула.
— Не пущу!
Валерий Петрович сделал шаг вперед.
— Ты не пойдешь к ней! — Она повысила голос еще на пару тонов. — Ну, что — мне милицию вызывать?!
— Юля, потише. Ты разбудишь Таню.
Юлия Николаевна понизила голос и прошептала яростно:
— Ты что, не понимаешь? Не понимаешь, что разговор с тобой будет для ребенка травмой?!
— Юля.
— Нет, нет и нет!
— Ладно, — сдался Ходасевич. — Подождем, пока она проснется.
— Я не дам тебе говорить с ней! Думаешь, я не понимаю?! Это ты опять втравил Танечку черт-те во что!
— Юля!! — вполголоса рявкнул Валерий Петрович. Рявкнул не оттого, что потерял терпение — терпение его было почти безграничным, а потому, что его рык, как он знал из всего опыта прошедшей семейной жизни, это единственный способ охладить бывшую жену. Затем (он взялся обеими руками за худенькие плечи Юлии Николаевны и хорошенько встряхнул ее. Та заморгала, с опаской поглядывая на полковника. — Юля, — повторил он спокойно, — слушай меня внимательно. Мне нужно знать, как Таня провела последний день. Что она делала. С кем встречалась.
Юлия Николаевна испуганно слушала его. Испуганно и послушно.
— От этого зависит ее здоровье. И жизнь. Мне — нужно — знать, — произнес он раздельно. — Ты понимаешь это или нет, черт тебя побери?! — И он еще раз встряхнул бывшую жену за плечи.
Юлия Николаевна съежилась, опустила голову и пробормотала, глядя в сторону:
— Она все равно не станет говорить с тобой обо всем.
— Почему?
— Потому что есть вещи, которые с мужчинами не обсуждают.
— Что ты хочешь сказать? — быстро и испуганно спросил Ходасевич.
— У нее должен был родиться ребенок, — тихо и грустно произнесла Юлия Николаевна. — А теперь… Теперь его нет.
— Но ее не…
— Нет, ее не насиловали, если ты это имеешь в виду.
— Слава богу, — вырвалось у Ходасевича.
— Да уж… — Юля, ты понимаешь, что мы должны узнать, кто о сделал?
— Зачем? — тихо спросила Юлия Николаевна.
— Затем, что этих негодяев нужно найти. И наказать.
Валерий Петрович знал, что иногда на Юлию Николаевну полезно кричать. После его вспышек бывшая жена обычно становилась способна на диалог и даже высказывала на удивление конструктивные идеи. Вот и сейчас…
— Давай сделаем так: я сама поговорю с Танечкой, — вдруг спокойно и здраво предложила Юлия Николаев на. — Естественно, после того, как она придет в себя и будет готова к подобному разговору.
Полковник не мог не согласиться, что это разумно.
— Поговоришь ты? Ну, хорошо. Но только, Юлечка, — сказал он мягко, — я тебя прошу: выясни все, что с ней стряслось. И не забывай о деталях.
