— Случилось это несколько лет назад. Перед прошлыми выборами в Думу. Я тогда только начала работать в «Пятой власти»…
Она остановилась. Валерий Петрович не стал подгонять ее.
— Я не знаю, в курсе ли ты, — продолжала она, — как организован рекламный бизнес… В двух словах расскажу… Очень часто мы работаем, — она скривилась, — на принципах «отката». Все организовано предельно просто: какая-то фирма дает рекламному агентству заказ. За это тот представитель заказчика, который организует контракт, получает от рекламщиков, себе в карман, часть денег — из тех, что его компания платит за рекламу. Своего рода комиссионные за заказ. Десять процентов, или двадцать, или даже тридцать. Наличными, в конвертике. Это распространенная практика.
— И не только в рекламе, — покивал Ходасевич. — В строительстве, в турбизнесе, в торговле — то же самое.
— О, оказывается, ты, Валерочка, и это знаешь.
— Да уж, не бином Ньютона. У нас вся экономика на «откате» работает. А потом удивляемся, почему особняки четырехэтажные строятся на Рублевке.
— Я думала, ты далек от бизнеса! — воскликнула Таня.
— Я близок к народу, — пробурчал Ходасевич. — Ну, продолжай.
Таня, покусывая губу, протянула:
— Нет, не знаю — мог ли вообще тот случай… — Она замолчала.
— Что? — поторопил ее отчим. — Говори.
— Мог ли он стать поводом, чтобы меня преследовать… Да еще сейчас, годы спустя… Так все обыденно…
— Ты, главное, расскажи, — предположил Валера спокойно и просто, — а потом уж мы вместе решим.
— Ну, ладно… — пожала плечами Татьяна. — В общем, пару лет назад появился в нашем агентстве один тип… Был он представителем по рекламе и пиару некоего депутата, который тогда решил снова баллотироваться в Думу…
— Депутата звали Брячихин? — живо прервал ее отчим. — Или Прокудин?
— Нет-нет, ни тот и ни другой, — покачала головой Таня. — Фамилия депутата была… Впрочем, совершенно не в нем дело… — Она нахмурилась. — Сам депутат тут абсолютно ни при чем.
— А кто при чем?
— Как раз тот ухарь, что занимался у депутата пиаром. Он сам вышел на нас — причем вышел даже не на Андрея Федоровича, а лично на меня. Ну, провели мы с ним переговоры. Он заказывал для депутата агитационные предвыборные ролики. И на это дело депутат выделил миллион.
— Долларов? — уточнил Ходасевич.
— Ну, естественно. Не рублей же. Правда, этот «пиарщик» (он открытым текстом сказал мне это) хотел положить себе в карман какой-то совершенно несусветный «откат». Не двадцать процентов и даже не тридцать. А все пятьдесят.
— Пятьсот тысяч долларов, — заметил полковник и покачал головой. — Лихо.
— Вот именно, что лихо. Я пошла к Андрею Федоровичу — посоветоваться, и тот сказал: ладно, черт с ним, отдадим ему деньги. Пусть подавится. На пятьсот оставшихся тысяч тоже можно классные ролики снять. И тогда мы с депутатским прихвостнем ударили по рукам. Избирательный штаб перечислил нам бабки. Мы отдали этому ухарю пятьсот тысяч, наликом. Тот еще, кстати, был геморрой — обналичить такую сумму! Да еще следить, чтоб деньги не украли. Ни в один конверт сей «откат», естественно, не поместился — пришлось прохвосту еще и сумку дарить…
— Н-да, ситуация, типичная для русского капитализма, — усмехнулся Валерий Петрович, — некуда складывать наворованные деньги.
— Но ты слушай, что было дальше! — выпалила Таня. Ею постепенно овладевал азарт рассказчика. — Мы (ну, наше агентство), естественно, сняли ролики — три штуки, как сейчас помню. Они, кстати, весьма недурственными получились. Их и этот жук-«пиарщик» принял на «ура», а депутат вообще кричал, что мы — гении, и все норовил меня в губы поцеловать… Потом началась избирательная кампания. Ролики стали крутить по телевидению, депутат поехал в округ, где собрался баллотироваться… И что-то у него не заладилось… Как-то все пошло наперекосяк… И соперникам он своим проигрывал, и рейтинг был маленький, да еще с тенденцией к уменьшению… Перед депутатом замаячила перспективка пролететь мимо Думы, как фанера над Парижем. Он занервничал. Начал капризничать. Дважды сам лично звонил мне на фирму с претензией: дескать, хреновые ролики мы ему сняли. Я говорю: да вы же сами их одобрили! А депутат кричит: нет, вы сняли фуфло, надо было сперва обкатать их на населении, на фокус-группах, а вы этого не сделали, вот и получилась в итоге белиберда. В общем, плохому танцору, как говорится, всегда что-то мешает. А однажды, за неделю до тех выборов, депутат сам к нам в агентство приехал (как Брячихин недавно) и заявил мне — торжественно, в присутствии Андрея Федоровича: «Ты, — сказал он, — мои бабки украла. Вы тут, — говорит, — сняли клипы всего за пятьсот „косых“, а остальные мои деньги стырили» Я ему в ответ: «Пожалуйста, я могу вам все сметы наши показать. Мы истратили ровно миллион». А он: «Хватит, — мол, — меня дурить. Я, — мол, — знаю, как вы эти сметы рисуете — от балды!» (Что, в общем- то, недалеко от истины.) А потом он заявляет: «Вы, — говорит, — у меня пятьсот тысяч „зеленых“ украли. Будьте любезны! Чтобы завтра они лежали на моем столе. Да с процентами! Да со штрафом за воровство!» Словом, насчитал он, как сейчас помню, что я ему восемьсот тысяч долларов должна вернуть… Самый натуральный наезд!
— А вы расписки с «пиарщика» за откат, конечно, не брали? — пробурчал Ходасевич, слушавший историю с неослабевающим интересом.
— Подожди, сейчас расскажу, — отмахнулась Таня. — Мы с Андреем Федоровичем взяли паузу, а назавтра снова пригласили депутата к нам в офис. Мы решили, что нечего нам молчать, как паинькам, и открыли перед ним карты. «Мы, — говорим, — действительно сняли ролики не за миллион, а за пятьсот тысяч, однако единственно потому, что пол-лимона дали в виде отката вашему доверенному лицу». Депутат ревет: не верю, мол, — мне Николай как родной. А я взяла и выложила на стол видеозапись. Я, не будь дурой, записывала все наши переговоры с тем холуем-«пиарщиком».
— Вот молодец, Танюшка! — хлопнул себя по коленке Валерий Петрович. — Моя школа!
— Спасибо за комплимент, — усмехнулась Таня. — Ну, прокрутили мы перед депутатом видео. И на нем все было прекрасно видно и слышно: и как «пиарщик» торгуется про «откат», и как мы с ним ударяем по рукам, когда сумма достигает пятисот тысяч… Словом, депутат посмотрел эту пленку и с лица-то спал… Заревел, как бык. «Ах, — кричит, — Колька сволочь! Я его с руки своей кормил, а он меня продал! Я ему щас ноги повыдергаю!» И бросился вон. Надо полагать, он своему «пиарщику» тогда повыдергивал не только ноги… Ну, вот так — можно сказать, счастливо — для нас эта история тогда и закончилась.
— А дальше? Ты слышала, что стало с тем прохиндеем?
Татьяна отрицательно покачала головой.
— Ничего. А депутат, что самое смешное, в Думу все-таки прошел.
— Забавная история, — кивнул отчим.
— Да, — подтвердила Татьяна, — только боюсь, что к нашему делу она никакого отношения не имеет.
— Почему ты так решила? — поинтересовался Валерий Петрович.
Таня пожала плечами.
— «Пиарщик» этот был очень молод. Очень.
— «Очень» — это как? — поинтересовался отчим.
— Года двадцать два на вид ему было. Юнец. Только что после института.
— Самое время, чтобы созреть для подлостей, — заметил Ходасевич.
— Для подлостей — да, — согласилась Таня. — Но для глупых подлостей, вроде того «отката». Не верю, чтобы такой пацан смог целую спецоперацию организовать.
— Люди растут.
— Знаешь, Валерочка, — возразила Татьяна, — тот, кто способен предать своего шефа ради пятисот тысяч долларов, — человек мелкий. Поэтому, чтобы организовать такую мощную травлю, как в моем случае,
