— Дежурный! Охрана! Здесь вооруженное нападение!
Второй бандит по инерции делает пару шагов в сторону Кирилла, но на его лице — растерянность. Врач отступает. Нащупывает стоящую у стены каталку для лекарств и обрушивает ее под ноги амбалу. Каталка падает с диким грохотом. Краем глаза Кирилл видит: из обеих палат, остающихся до конца коридора, высовываются лица больных. Одно из них — Татьянино, изумленное, испуганное. Сзади слышится топот ног и пронзительный женский крик, переходящий в визг:
— Это что еще такое?!
Кирилл принимает боевую стойку, он готов сразиться с бандитом — но тот уже дрогнул. Он прячет свой тесак в куртку. Хватает кореша, который оползает, прислонясь к стенке. Тянет его за собой. Рядом пожарная лестница, и оба скрываются на ней. Хлопает дверь. Слышится перестук ног.
К Кириллу сзади подбегает Антоновна — пожилой дежурный врач. Всматривается в его лицо, говорит озабоченно:
— Кирюшенька, ты как?
— Нормально, — выдыхает Кирилл. Он дышит тяжело — в тридцать девять лет подобные эскапады не шутка.
А с другой стороны, от своей палаты, уже подходит она, Татьяна Садовникова. Улыбается ему. Говорит:
— Я так и думала, что ты рано или поздно появишься. Правда, вот не ожидала, что с таким грохотом.
Валерий Петрович пьет чай у себя на кухне и смотрит девятичасовые новости. Раздается звонок мобильника. Ходасевич, вздыхая, выключает звук у телевизора и нажимает на «прием». В трубке звучит взволнованный голос Тани:
— Они были здесь.
— Кто?
— Те бандиты. Якобы братья Воронцовы. Отчим не в состоянии скрыть озабоченности:
— Ты в порядке, Танюшка?
— Да. У меня тут нашлись защитники. — По Татьяниному голосу слышно, что она улыбается. Кажется, рядом с ней в палате кто-то есть. Кто-то, приятный для нее.
— Зачем они приходили?
— Я не успела с ними поговорить, — хмыкает она.
— Но с тобой точно все хорошо? — тревожно повторяет отчим.
— Точно, точно. Я теперь под усиленной охраной, — радостно говорит она. А потом обрывает улыбку, и в ее голосе звучит озабоченность. — По-моему, эта парочка, отец и сын Птушко, решили перейти в наступление. Так что будь осторожней, Валерочка. Береги себя.
— Я заберу тебя из больницы. Прямо сейчас, — твердо говорит отчим.
— Не надо, — не менее твердо отвечает Таня. — Обо мне есть кому позаботиться. А завтра меня уже выписывают.
— Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь?
— Сегодня нет. Точно нет. Может быть, завтра — чтобы отвезти меня домой. Но еще лучше не домой, а куда-нибудь в надежное место.
— Звони мне на мобильный в любое время.
— Хорошо. Пока. Я тебя целую. — Звучит сигнал отбоя.
Последние фразы Валерий Петрович произносит, глядя в окно.
Из окна его квартиры на первом этаже на тихой Сельскохозяйственной улице виден двор: милый, зеленый. Важно шествует серый кот. Полощется вывешенное на площадке белье.
Ходасевич всматривается. Да-а… А вот, кажется, и они. Одна из припаркованных во дворе машин ему незнакома. Она не соседская. Он никогда не видел ее раньше. Это новенький «Ниссан». Стекла затянуты черной пленкой. Окна наглухо закрыты. Но в машине явно кто-то есть: движок работает — значит, внутри включен кондиционер.
Валерий Петрович радуется, что быстро сумел обнаружить их. Да они не очень-то и маскируются. Считают его легкой добычей? «Ну, это мы еще посмотрим», — бормочет он про себя.
Ходасевич проходит в большую комнату. Ее окна выходят на противоположную сторону дома. Он внимательно смотрит наружу, не подходя к стеклу вплотную. Рядом с домом, пока он живет здесь, вырос настоящий лес: тополя и березы, давным-давно насаженные жильцами кое-как, в беспорядке, теперь вымахали выше крыши. За окном все тихо, только ветер шумит кронами деревьев — и ни единого следа человеческого присутствия. Без умолку трещат на вечерней зорьке птицы. Если бы кто-то был рядом, тон их щебетанья оказался бы совсем другим — тревожным.
«Дилетанты», — усмехается про себя Ходасевич. Ясное дело: наблюдение организовывал не самолично Птушко-старший. Даже он, семнадцать лет остававшийся без оперативной работы, не допустил бы подобной халатности.
Валерий Петрович прошел в коридор. Достал из встроенного шкафа чемоданчик с инструментами. Выудил из него отвертку. Вернулся в комнату, распахнул окно. Путь наружу преграждала решетка. Ходасевич взялся за один шуруп. Открутил. Потом — за второй. Пока справился с ним, весь взмок. Вернулся на кухню. Взял сигареты, деньги, паспорт, ключи. Включил на полную громкость репродуктор. Мимоходом взглянул в окно: тонированный «Ниссан» стоит на прежнем месте — неподалеку от подъезда.
Валерий Петрович вернулся в комнату. С третьим шурупом он справился быстрее — наверное, вернулся навык. Но больше применять обретенные способности не пришлось: решетка подалась. Теперь она была закреплена только на одной своей оси — сверху. Полковник взобрался на подоконник, отодвинул решетку, пролез в щель. Первый этаж был высоковат. Не раздумывая, Ходасевич прыгнул. Двадцать шесть прыжков с парашютом (пусть тридцать лет назад дело было) сыграли свою роль. Он приземлился мягко и бесшумно.
Его, кажется, никто не заметил. Полковник встал на цыпочки, как мог приладил решетку на место и прикрыл окно.
Через десять минут он уже входил в метро. «Хвоста» за ним не было, но, пока ехал, он все равно постоянно проверялся, а один раз, на «Савеловской», резко сменил маршрут, неожиданно вбежав в поезд, уже закрывающий двери.
Через полтора часа Ходасевич открывал конспиративную квартиру. Он предвидел, что события могут развиваться самым неблагоприятным образом, и заблаговременно попросил у Олега Николаевича, своего нынешнего куратора, ключи.
Они расселись «официально»: Татьяна на своей койке, а Кирилл Евгеньевич — на стуле. Но ей очень хотелось, чтобы он пересел и ласково накрыл ее руку своей ладонью, а она бы — уткнулась ему в плечо…
Одного взгляда на доктора было достаточно, чтобы понять: ему тоже ужасно хочется отбросить все условности-официальности, обнять ее и зарыться ей в волосы…
Но только… стоит ли так спешить? Она ведь этого Кирилла совсем не знает.
— У меня к тебе есть одна просьба, — начала Таня. — Только я хочу, чтоб ты понял меня правильно…
— Я весь внимание, — кивнул Кирилл.
— Я ночью боюсь оставаться одна.
— Из-за этих двух придурков? Татьяна кивнула.
— Это они избили тебя?
Снова кивок. Глаза ее наполнились слезами.
— Я не отойду от тебя ни на шаг, — заверил Кирилл. — Хочешь, останемся здесь, а хочешь, пойдем ко мне в кабинет. Надеюсь, со мной ты не будешь никого бояться. — Он усмехнулся и самоиронично добавил: — И меня бояться тоже не будешь.
