Вдруг обсчитается?
Вдруг не сумеет разговаривать с продавцами? Вдруг их ограбят? Или налетит ОБХСС?..
Зойка заехала за ней на своей машине, отвезла на место.
Подвал в полузаброшенном доме в Подсосенском переулке.
Железная дверь. Щербатые ступени вниз. На дверях охранник. Сырость. Электрическая плитка для чайника. Конторский стол. Старинный сейф. Пачки книг.
Зойка быстро показала и рассказала, что к чему, сказала: «Ну, старуха, действуй» – и испарилась на просторах столицы.
Подошел охранник, предложил сигаретку.
Вера отказалась.
Тот радушно улыбнулся, сказал: «Не дрейфь. Ничего здесь нет хитрого».
Работа в самом деле оказалась простой.
Зато ее было много.
Вероника трудилась с утра до ночи: около сотни продавцов, каждого нужно знать в лицо.
Чужих здесь не привечали, брали только с личной Зоиной рекомендации. С каждого студента нужно получить деньги.
Записать в приходную книгу. Спрятать «капусту» в сейф.
Каждому продавцу выдать пачку, а то и две-три «Техники секса» или «Камасутры». С кем пошутить, кого подбодрить, а кого и приструнить…
И еще Вера боялась.
Знала, что ее – как и Зойку, как и не виданного ею до сих пор Бориса Семеновича, равно как и любого другого кооператора, – милиция или ОБХСС могут взять в любой момент. Незаконное предпринимательство – раз (эту статью уголовного кодекса пока никто не отменял), неуплата налогов – два, изготовление и сбыт порнографической продукции – три…
Вера почти не видела Василька.
Счастье, если она приходила, а он еще не спал.
Тогда он, заслышав, как она открывает дверь, с отчаянно-радостным криком «Мамм-ма!» несся к ней по длинному коридору – порой и плюхался с размаху, не удержав равновесия, на пол, но не плакал, а тут же вскакивал и продолжал свой захлебывающийся, неудержимый бег.
Прижимался к ней так крепко и так искренне, что Вера всякий раз чувствовала свою вину перед ним.
Однако чаще она появлялась, когда Антонина Елисеевна уже уложила Василька, и Вере единственное, что оставалось, – смотреть, как он крепко, безмятежно спит в своей кроватке – прижимает к груди неизменную бутылочку с чаем и порой во сне из нее посасывает.
Тогда Вера брала его к себе в кровать – спала, чувствуя его свежее младенческое тепло. Ни к одному мужчине – ни к Поплавскому, ни тем более к Васе-старшему – она ни разу в жизни не испытывала такой всеобъемлющей, легкой, чистой любви…
Имелись в ее суматошной, тревожной службе и свои радости.
Первая зарплата, полученная Верой в середине октября, показалась ей фантастически огромной. А Зойка вдобавок еще спросила:
– Ну, говори, что тебе надо: сапоги, белье; Косметику? Может, малому чего?
Вера, не очень веря в Зойкины возможности, сделала заказ. В промтоварных магазинах в последнее время торговали по талонам.
Талоны распространяли на предприятиях – только москвичам.
Приезжим без прописки ничего не светило.
Или перекупай талончик втридорога, или же возвращайся из набега на Москву в свою Тмутаракань несолоно хлебавши…
Через два дня Зойка привезла Вере на склад все заказанное в точности – причем по госцене, безо всякой наценки: итальянские осенние сапоги на высоком каблучке и набор итальянской косметики «Пупа».
– Вот тебе, дорогуша, – пошутила Зойка, вручая дары, – забота о человеке труда прямо на его рабочем месте.
Выездная торговля на предприятии. Все во имя человека, все на благо человека!..
…Четвертого ноября, в канун затяжных ноябрьских праздников, Зойка на своей «девятке» заехала за Верой на склад еще засветло.
Велела «запирать лавку». Сказала: «Поедем отрываться!»
Хотя Вере гораздо больше хотелось побыть дома, рядом с Васильком, она не посмела ослушаться работодательницу.
Села в ее машину.
Они поехали куда-то.
Темные, заснеженные, пустые улицы Москвы уносились за окном. Пьяненькие редкие прохожие.
Ни огонька, как в деревне… Вероника вспоминала, как ровно три года назад к ней вот так же, под праздник, неожиданно пожаловал Васечка. Всего три года прошло – а как давно, кажется, это было.
И Васи уже нет с нею. И нет на свете. Зато есть его светлоглазая, беспомощная копия. Их сын…
Они прибыли в кооперативный ресторан «Репортер» на Гоголевском бульваре. В ресторане, в подвальном помещении, сияли ослепительные скатерти.
Наигрывал пианист.
Официант стремился всячески угодить двум богатым девушкам.
Ароматно пахло шашлыком. Подавали ледяную водку.
Здесь, в ресторане, Вероника наконец поделилась с подругой своим планом.
План созревал в ее голове весь последний месяц.
Вера даже выяснила кое-что, сделала кое-какие расчеты.
– Скажи, Зой, а зачем, – начала она с подругой осторожный разговор, – мы держим столько продавцов? Зачем нам такая с ними морока?
– Ты придумала что-то получше? – мгновенно спросила ухватистая Зойка.
– Да. Придумала.
– Говори, – быстро приказала подруга…Когда Вероника изложила свою идею, Зойка, обычно схватывавшая все на лету, не медля ни минуты, сказала:
– Мне это нравится.
Деньги тебе на первоначальную раскрутку я дам.
Потом вернешь, когда получишь прибыль. С типографией тебя сведу… Ну а все остальное – давай, мать, сама. Регистрируй кооператив на свое имя – и вперед!
…И вот прошло полтора года
И в январе тысяча девятьсот девяносто первого года Вероника Веселова, двадцати одного года от роду, студентка четвертого курса радиотехнического института, являлась председателем кооператива «Почтарь» с ежемесячным оборотом в три с половиной миллиона рублей.
Потому пила утром натуральный кофе.
И кушала буженину.
И оставляла на столе деньги для домработницы на текущие расходы.
Вера оделась, тщательно накрасилась.
Нацепила очки.
Зрение у нее было отменным.
Очки с простыми стеклами она носила намеренно, чтобы казаться старше своих лет.
