Теперь ей, Веронике, от Зойки никакого проку.
Почему же она должна отстегивать той ни за что целую треть от своей прибыли?
'Пора, пора мне с Зойкой поговорить, – в очередной раз подумала Вера. – Надо этот вопрос поднять.
Дружба дружбой, а денежки лучше врозь.
И делить их-надо по справедливости'.
Вера почувствовала, что, как ни неприятно, теперь она готова к тому, Чтобы обсудить эту тему с Зоей. «Надо с ней встретиться и все обговорить. Чтоб без обид и недомолвок».
От размышлений Веронику оторвала секретарша. Вызвала по интеркому:
– Вероника Николаевна, к вам посетитель.
Вера глянула на часы: час дня.
Вспомнила: три дня назад она назначала встречу именно на сегодня, на тринадцать ноль-ноль. Партнер оказался точен.
– Просите, – сказала в интерком Вероника. – Сделайте нам по чашке кофе. И еще: меня ни для кого нет.
В кабинет вошел бравый седовласый мужчина.
Вероника поправила бутафорские очки. Мелькнула мысль: «Интересно, узнает ли он меня?»
Мужчина любезно поздоровался.
Цепко глянул в ее лицо.
Кажется, не узнал.
Значит, сильно она переменилась с тех пор, когда на улице Жданова падала ему в объятия с апельсинами в руках.
С тех пор как он в компании с Борисом Семенычем вывозил ее и Зойку на прикорм в ресторан «Узбекистан»…
Будем надеяться, что изменилась – в лучшую сторону. Не только повзрослела, но и похорошела.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – Вера источала любезность.
– Большое спасибо, что вы нашли время заехать ко мне.
Мужчина молча кивнул, сел в кресло для посетителей.
Раскрыл «дипломат», достал из него несколько пухлых папок.
Вошла секретарша, поставила перед ним и Вероникой по чашечке кофе.
– Вот.
Вероника Николаевна, необходимые вам материалы. – сказал седовласый, дождавшись, пока секретарша выйдет, и прихлопнул папки ладонями. – Здесь все, что вы просили узнать.
Папка номер один: судовая роль.
То есть список всех тех, кто был на борту «Нахимова».
1234 человека.
Отдельно – пассажиры, 884 человека, отдельно – команда – 346 человек плюс четверо – члены семей…
Далее, папка номер два.
Ей я уделил особое внимание… В ней список спасенных.
Фамилии, имена, отчества…
Места жительства, домашние адреса…
Даже телефоны, у кого есть…
– Великолепно, – пробормотала про себя Вероника.
– Затем, – продолжил моряк, – папка номер три. Погибшие, чьи тела удалось найти и опознать.
358 человек.
И, наконец, папка номер четыре: те люди, тела которых поднять не удалось. Все!
– Спасибо вам, – задумчиво протянула Вера.
Как все просто оказалось!
Просто – когда у тебя есть деньги…
К тебе сами приходят и приносят ту информацию, за которой ты безуспешно охотилась, замерзая четыре года назад у «Детского мира». Те сведения, ради коих ты тогда даже готовилась отдать себя, свою невинность…
Этому самому человеку… А теперь она информацию просто покупает.
– Спасибо, – еще раз повторила Вероника, достала из сейфа пухлый конверт и положила его на стол перед моряком.
– Нет-нет, – поднял тот руки ладонями вверх, – никаких денег.
– Берите-берите.
Вы проделали большую работу, а всякий труд должен быть оплачен. Бесплатно, как говаривал Шаляпин, только птички чирикают.
Старый мореход поморщился.
Денег не взял. Они так и остались лежать перед ним на столе.
– Скажите, – спросил он, пристально всматриваясь в Верино лицо, – а где я мог вас видеть? Мы с вами где-то уже встречались?
– Лично – нет, – слукавила она.
– Но, может быть, вы видели меня на какой-то фотографии?.. Я ведь была там, на «Нахимове»…
– Вот как… Что ж, сочувствую вам.
– Не стоит. Вы мне очень помогли.
«И в самом деле, – подумала Вера, – очень мне помог этот человек. Списки спасенных, перечень погибших – это хорошо. Пусть они будут под рукой. С ними я начну работать. Но… Не окажется ли этот труд пустым времяпрепровождением?..»
Вероника до сих пор часто – даже слишком часто! – вспоминала «Нахимов», крушение, гибель родителей.
Снова и снова прокручивала в памяти безжалостные кадры их смерти.
И иной раз у нее возникала мысль, что убийца, расправившись с матерью и отцом, чудесным образом мгновенно перенесся с места катастрофы куда-то далеко. Туда, где спокойно и безопасно.
Ведь Вера никогда его больше не видела.
Она много раз вспоминала то ненавистное лицо.
Затем припоминала те жуткие дни, что провела она после трагедии в Новороссийске.
Вероника – как ни была потрясена, удручена и взволнована – тогда тщательно всматривалась в лица спасенных…
И на морвок-зале, и в гостинице, и на причалах… В лица всех спасенных, кого только видела…
Но…
Никто из них тогда не показался ей похожим на того черного человека, погубителя ее родителей…
Более того, она была уверена – среди пассажиров «Нахимова», оставшихся в живых, она его не видела…
А потом, когда пришла страшная обязанность опознавать трупы.
Вероника старалась, как ни тяжело было, опять-таки смотреть в лица всех погибших – может быть, ей повезло и убийца находится среди них?..
Но, насколько она могла понять, и среди поднятых трупов его тоже не оказалось…
А может, он – ничтожество, сволочь, слизняк! – вместе с невинными людьми покоится на дне Цемесской бухты?
Двойное убийство его не спасло, и он нашел вечный покой рядом с «Нахимовым»?
Вместе с героическими стюардессами, которые отправились спасать пассажиров в трюмах и так и остались внутри?
Это означало бы, что судьба воздала убийце по заслугам, – но Вера не желала такого
