– Береги сына. Вероника. С ним может быть плохо…
– Кто это?! – кричит она. Но в ответ – лишь короткие гудки.
Вера метнулась к окну.
Васечка Самозабвенно разъезжал на трехколесном велосипеде по аккуратно скошенной траве двора.
Всполошившись, Вероника, невзирая на бурные крики сына, забрала его домой.
Через час – новый звонок.
Вера опасливо взяла трубку.
Голос мужской, по-прежнему грубый, но другой, с кавказским акцентом:
– Вероника!
Тварь, сволочь, гадина! Ты скоро сдохнешь – и сын твой тоже сдохнет. Берегись, Вероника!
Она в панике бросила трубку.
Потом – она только уложила на послеобеденный сон Василька, прилегла вздремнуть сама – опять звонят.
С бьющимся сердцем Вера сняла трубку.
Новый голос. Но опять мужской и опять уголовный:
– Паскуда, мокрощелка! Сыну твоему горло перережем!.. Тебе, падла…
На полуфразе она в ужасе бросила трубку, выдрала из розетки телефонный шнур…
Сна уже нет…
Она почти в обморочном состоянии обошла все комнаты особняка. Никого… Давящая пустота…
Из окон третьего этажа Вероника поверх забора долго всматривалась в поле, в поверхность озера… Тишина. Ни людей, ни машин…
Вечером, после ужина.
Вероника подступила к Баргузинову. Впервые в жизни она не сдержалась, накричала на него:
– Это все ты!
Твои грязные делишки!
Почему ты не можешь решить свои проблемы сам? Нас подставляешь?!
Невенчаный супруг помрачнел, набычился. Процедил сквозь зубы:
– У меня – все чисто, поняла?
– Потом сказал раздельно, глядя тяжелым взглядом:
– Я – ничего – никому – не должен. Ясно тебе?!
– А почему же звонят? Мне, мне звонят!
– Повторяю еще раз. У меня сейчас ни с кем никаких разборок нет. Понятно?!
На меня никто зуб не точит. Были б у кого претензии – я бы первый о них знал. Я бы сам знал, не через тебя! Ясно?!
– Но почему, почему они звонят? – в отчаянии выкрикивает Вера. – Не может ведь быть, чтоб просто так!..
– Звонят – значит, ты сама где-то наследила.
Кому-то дорогу перешла. – Глаза Баргузинова наливаются кровью.
– Все, женщина!
Разговор окончен!
Меня больше в это не впутывай!
Всю ночь Вероника провела без сна.
Все гадала: может, у нее в самом деле объявились враги?
Кто?
Зойка?..
Но Баргузинов уверял, что с Зойкой тогда, прошлой зимой, он договорился обо всем полюбовно.
Она в претензии не осталась…
С тех пор Вера с ней не видалась, даже по телефону не говорила…
Может, Зоя решила вдруг припомнить старые обиды?
На нее держит зуб кто-то из бывших работников ее кооператива?
Кого-то она невзначай обидела?
Или кому-то недоплатила?
Человек молчал-молчал – а сейчас вдруг взял силу да припомнил старую, не замеченную ею обиду?
Связался с уголовной шушерой – и мстит?.. Да нет, никого она вроде не обходила деньгами…
Старалась не ранить словом даже нерадивых работников…
Ну а если вдруг и обидела, надо быть ненормальным, чтобы таким вот способом мстить…
Мстить – спустя год после того, как кооператив закрылся…
А может…
Может, это Полонский?..
Не простил ей партийного выговора?
Своего увольнения из института? И того, что она родила от другого?.. До времени затаился, а теперь заматерел, пошел в гору – и решил свести счеты?..
Да нет, чепуха…
Анонимные угрозы – совсем не похоже на стиль рафинированного интеллигента Владислава Владимировича…
Утром, так и не заснув ни на минуту, она все-таки позвонила Зойке.
Разговор вышел сухим, но корректным.
– А ты знаешь, я сама собиралась тебе звонить, – безразлично сказала подруга.
– Что-нибудь случилось?
– Да. Хотела пригласить на проводы.
– Кого? Смешок.
– Меня. И Бориса Семеныча. Мы уезжаем.
– Куда?
– В Америку. На постоянное место жительства.
– Зачем? – изумилась Вера.
Америка казалась ей местом, столь же далеким, как тот свет.
– Надоела эта вшивая страна, – неожиданно зло сказала Зоя. – Никогда здесь ничего хорошего не будет. Сплошные уголовники. Сверху донизу.
Вера не нашлась что ответить.
Они договорились, что Вера обязательно придет на проводы, но Вера положила трубку и поняла, что нет, не пойдет.
Не хочет она больше видеть подругу.
Никогда. Пусть катится к черту в свою Америку.
Однако по разговору совсем не похоже, что с угрозами звонил кто-то от Зойки.
Кажется, ей сейчас совсем не до того.
Такое впечатление, что та уже мысленно за океаном, налаживает жизнь там.
Что ей теперь старые российские обиды!..
Может быть, уголовную шпану все-таки натравил на нее бывший доцент, бывший любовник Полонский?..
Она с бьющимся сердцем набрала его домашний номер.
Ответил девчоночий голос. «Старшая дочка, – догадалась Вера. – Сколько же ей сейчас лет?.. Восемь, девять?»
– Он здесь больше не живет, – сказала девочка.
– И не звоните сюда больше, пожалуйста.
А потом в особняке снова раздался звонок. Вера сразу узнала голос: это был один из вчерашних – тот, что с кавказским акцентом:
