– добавила она с придыханием.
Полонский только усмехался.
– Или, – добавила она серьезно, – мы ограбим кого-нибудь…
– Кого же?
– Моего мужа, например. Он – очень богатый.
Олег Соломатин Как его все достало!
Нытье подчиненных, наезды таможни, щебетанье Инки…
Достал совок, заколебали мокрые улицы, смесь жухлых листьев, грязи и окурков.
Но Олег знал: подчиненные могут шуршать сколько угодно.
Таможня вправе кобениться сколько влезет.
И на дождь ему наплевать.
Он все равно уверен: на фирме все будет в порядке, таможенников в нужную минуту приткнут, и в совок он все равно вернется – пусть там слякоть по 365 дней в году.
Олег Соломатин сам строит свою жизнь, строит ее продуманно, решительно и единственно верно. У него – процветающее дело, хорошие машины и красавица-жена – глупенькая и ручная.
Никто не умрет, если он хотя бы денек поживет для себя.
Олег решил по дороге в Цюрих заскочить в Амстердам.
Ненадолго.
Один, без охраны и даже без новой секретарши – Вальки с роскошной попой.
Уж в Голландию-то со своим самоваром приезжать решительно незачем!
Он прилетел в одиннадцать утра.
Тут же, в аэропорту, выкупил билет на сегодняшний вечерний рейс в Цюрих. Остается почти полсуток. Времени хватит и на подумать, и на «косячок» с «хашем», и на девочек – Олег уже решил, что сегодня это будут фламандка со светлыми волосами и худенькая мулатка.
Он сел в такси. Буркнул водителю: «Центр!»
– Кафе-шоп? – понимающе ухмыльнулся шоферюга.
– That…s right, – Олег вспомнил одну из немногих знакомых английских фраз.
Ему положительно необходимы часа два одиночества, крепкий кофе и еще более крепкий «косяк».
Сейчас, утром, кафе-шоп пустовал – голландцы предпочитали расслабляться вечерами.
Здесь было сумрачно – город прятался за тяжелыми шторами.
Смурной бармен протянул Соломатину меню – кофе, чай, спиртное. Олег напряг память:
– The real one! – То есть давай «настоящее меню». Бармен послушно протянул ему другую карточку: гашиш, марихуана, «грибочки».
Соломатин ткнул пальцем в самый дорогой, итальянский «хаш».
Велел сделать «double coffee» и удалился в самый темный угол.
В кафе-шопе – спокойно, уютно.
Бармен предложил включить телевизор или купить жетонов для игровых автоматов – Олег поспешно отказался.
Он дождался кофе и «косяка», отпил глоток, сделал первую, самую сладкую, затяжку и вынул из «дипломата» кожаную папку.
Ему предстояли сложные дни:
Олег задумал одну из самых грандиозных сделок в своей жизни.
Сегодняшний отдых – пожалуй, последний в грядущей череде занятых до отказа дней.
Соломатин знал: когда он чем-то увлечен, то часто забывает поесть, мало спит и даже не помнит о том, что в Москве его ждет милая женушка.
Надо, кстати, ей позвонить, пока с головой не накрыли дела…
Воскресенье, 15 октября
Инна впервые привела Полонского в свою квартиру. Проживала она в кирпичном номенклатурном доме в самом центре Москвы, на Чистых Прудах.
На фасаде висели три мемориальных доски (одна из них была залита чернилами).
Профессор волновался.
Далеко не первый раз в своей жизни он оказывался в ситуации «муж уехал в командировку».
Быть любовником замужней дамы для него привычно.
Впервые подобное случилось, когда ему исполнилось пятнадцать, а ей было за тридцать.
С тех пор он, изысканно-красивый, любимый женщинами, попадал в самые разные пикантные ситуации.
Однажды встречался одновременно с матерью и дочерью… Однажды любил женщину на глазах ее собственного мужа… Однажды (еще в советскую эпоху) стареющая супруга партаппаратчика заплатила ему за «работу»…
Чем необычнее была любовная ситуация, тем большее удовольствие он получал от секса.
Однако в последние лет пять даже изощренность перестала его волновать.
Он встречался с женщинами скорее от скуки и по привычке.
И оттого, что они хотели этого.
А вот теперь юная Инна снова разбудила в нем охотничий инстинкт, мужской азарт.
Не оттого, что она была особенной.
Скорее потому, что он, Полонский, благодаря рассказу Веры-Ники (и отдельным обмолвкам Инны) все сильнее ненавидел Соломатина. И ему хотелось насолить ему.
Связь с Инной была столь яркой и потому, что Олег Соломатин представлял для них обоих смертельную опасность.
В случае разоблачения Полонского ждало не банальное выяснение отношений, не тривиальная драка (как когда-то в общаге с Васечкой), не увольнение, а кое-что гораздо хуже. Наверное – смерть.
«Замечательная пограничная ситуация, – думал Влад, входя вслед за Инной в подъезд ее дома. – Как возбуждает!»
Как и предсказывала Инна, консьержка в обширном, украшенном цветами холле отсутствовала.
Они вошли в лифт с зеркалами. Инна нажала кнопку и на мгновение прижалась к Полонскому всем телом.
Лифт остановился.
На огромной лестничной площадке располагались всего две квартиры.
Инна отперла дверь своим ключом. 'Муж эту квартиру получил еще при Советской власти, – прошептала она.
– Он и тогда уже был большим человеком'.
Прямо в прихожей, едва захлопнулась дверь, Влад обнял и поцеловал девушку.
Затем бережно снял с нее пальто.
Опустился на одно колено, принялся расстегивать «молнию» на ее сапогах.
Задрал голову:
Инна полузакрыла глаза – кажется, она наслаждалась ситуацией.
Не вставая с колен, Полонский стал расстегивать ее юбку. «Пойдем», – прошептала она, взяла за руку, повела в спальню.
Убранство огромной спальни было решено в дорогущем стиле «хай-тек».
Белые стены, кровать, застеленная черным шелком, космические светильники. Напротив кровати – домашний кинотеатр с огромным экраном.
Фальшивой нотой в ультрасовременном убранстве выглядела огромная картина в тяжелой золоченой раме.
На ней в гиперреалистической, фотографической манере был изображен мужчина в дорогущем
